Звездная застава, стр. 68

Корин кивнул.

— Конечно, я буду только счастлив. Ты же знаешь — я тоже одинок. Но… но есть еще Вадим…

— Да. Сейчас он начал подготовку к первой галактической экспедиции — он хочет найти миры Метрополии дориан. Удивительный человек, сколько в нем жизни!

— И ты… ты ему отказала?

— Конечно же, дурачок.

Корин долго с нежностью смотрел на странное существо, в котором было больше человечности, чем во многих землянах. Впрочем, Марта никогда и не переставала быть женщиной.

— И мы… мы поселимся с тобой здесь, на Андоре? — с надеждой спросил он.

— А что ты скажешь об экспедиции на Майору? — ответила Марта вопросом на вопрос. — Правительство Андоры только вчера назначило меня одним из директоров орбитальной станции. Для хронофизика эта планета — просто Эдем. Как знать, может, там, на станции, ты встретишь свою единственную и неповторимую женщину? Ведь тебе уже за сорок, милый.

Корин собрался с силами и встал. Обняв нью-дорианку, он прошептал:

— Я слабый человек, Марта, но… но, может быть, к старости я наберусь храбрости и попрошу переселить меня… Ты согласна подождать, пока и я тоже сожгу свою лягушачью кожу?

Марта посмотрела на Корина снизу вверх и прижалась к нему всем телом.

И тогда он понял, что нью-дориане умеют плакать.

Ветер перемен,

Майора, 2052 год

Часть 1

ПОСЕЛОК

Глава 1

Лланма сидела на валуне, заросшем шелковистым розовым мохом и, чуть прищурившись, подставляла лицо под теплые лучи оранжевого солнца, только что поднявшегося над морем. Ее серебристые ноги утопали в прохладной гуще сора — растения-протоплазмы, стекавшего светло-зеленым ручьем с вершины соседнего холма, а на коленях пригрелась доверчивая ящерица с искристыми изумрудными глазками. Когда девочка, забывшись, опускала руку на ее чешуйчатую спину, ящерица немедленно складывала веер радужных игл, чтобы Лланма не поранила кожу.

Девочка не отрывала глаз от голубого неба и пыталась предсказать погоду, скользя взглядом по переплетениям нитевидных облаков — так, как это делает Анга и другие охотники. «Сегодня будет дождь, — думала она, разглядывая звездчатое облако, быстро несущееся вдоль горизонта. — Это хорошо, я люблю весенние дожди… А может, это облако — примета первой грозы?»

На самом деле облака мало интересовали ее: как и все женщины в деревне, она куда лучше разбиралась в повадках растений, обильно покрывавших склоны прибрежных холмов. Просто сейчас Лланме не хотелось смотреть вниз, на надоевшую за долгую зиму ослепительную гладь застывшего моря. Вблизи берега, в изломах торосов, еще сохранились остатки снега, но здесь, на склонах холмов, уже царствовала весна.

Протяжный шелестящий звук за спиной привлек внимание девочки. Обернувшись, она увидела, как с вершины полуразвалившегося Дворца, стоявшего на берегу моря с незапамятных времен, обрушился поток камней. Обвал вызвало молодое дерево-вьюн, подточившее корнями хрупкий камень карниза. Морской ветер сильно раскачал его, и вскоре спиралевидное дерево рухнуло, увлекая за собой груду облицовочных плит.

Лланма как завороженная следила за полетом серого облака, в центре которого угадывалось пульсирующее движение вьюна, отчаянно пытавшегося ухватиться за неровности стены. Неожиданно что-то мягко ударило ей в сердце. Она почувствовала приступ дурноты и головокружение, всегда сопровождающие приход Скачка. Ящерица тоже почуяла неладное и, молниеносно спрыгнув с колен девочки, нырнула в расщелину между камней.

— Богиня Судьбы, прошу, укрой меня от Ветра Перемен! — прошептала Лланма традиционное заклинание и сжалась в комок, готовая к любой неожиданности.

Вскоре темная волна схлынула, и девочка облегченно перевела дыхание.

Лланма не торопилась открывать глаза. И только когда до нее донесся шум прибоя, она открыла обе пары век — внешнюю, кожистую, и внутреннюю, прозрачную, — и с любопытством осмотрелась.

Это был первый большой Скачок в нынешнем году — как обычно, с приходом весны Ветер Перемен проявил свою необузданную силу. Зимой Скачки не отличались мощью: они лишь перемещали с места на место трещины, паутиной опутывающие все побережье, да слегка меняли рельеф скал. Сейчас же окружающую местность было трудно узнать — море за несколько мгновений сбросило с себя ледяной панцирь и с оглушительным грохотом обрушивало пенистые валы на обрывистый берег. Дворец стоял теперь всего в нескольких метрах от Лланмы, закрывая массивными серыми стенами вид на деревню. Сжигаемая любопытством, девочка вскочила с валуна и проскользнула в сводчатый проем входа. Мозаичный пол обветшалого здания был изрезан широкими трещинами. Края их непрерывно меняли очертания, как бывало всегда после мощного Скачка. Лланма, словно пушинка, взмывала над бездонными пропастями, стараясь держаться в стороне от граненых колонн с иззубренными капителями — они могли рухнуть от малейшего сотрясения. Вскоре она уже стояла у противоположной стены Дворца, разглядывая через стреловидное окно панораму деревни.

Прошедший Скачок не только развеял остатки затянувшейся зимы, но и совершил настоящее чудо — чудо Перемены. Холмы, на которых располагалась деревня, поменялись местами. Рядом с Лодей, бурной извилистой речкой, сейчас стоял не плоский Болотный холм, а сразу три — Родниковый, ранее примыкавший к Мертвому лесу. Белый и Птичий, вершину которого покрывала роща гладкоствольных морских пальм. Самый большой. Серый холм, на котором по традиции жили семьи рыбаков, переместился далеко в сторону от береговой линии и покрылся двумя широкими трещинами. Зато Зеленый холм, густо заселенный охотниками и ремесленниками, остался на своем законном месте — прямо посреди деревни. «Это хорошо, — подумала Лланма, — значит, рынок не придется в этот раз переносить на новое место…»

Она взглянула чуть выше, в сторону волнистой гряды Туманных гор, тянувшейся вдоль горизонта, и вздрогнула. Над седловиной одного из перевалов она увидела мираж Города. Он висел среди облаков перевернутой черной пирамидой, обвитой спиралью ослепительно сверкающих гребней. Венчал Город белый шпиль, пронзавший, казалось, скалистые уступы перевала. Слева от миража высоко в небо уходил трехглавый пик заснеженного великана, а справа лениво дымился приземистый вулкан с широким жерлом.

Лланма долго стояла у окна, держась за створку бронзовой решетки, и как завороженная смотрела на мираж. Лишь однажды за свою недолгую девятилетнюю жизнь она видела легендарный блуждающий Город — это было за день до страшного летнего Скачка, навсегда разлучившего ее с родными. С тех пор Город вспоминался ей дивной сказкой — из тех, что любила рассказывать мать, убаюкивая дочурку в колыбели, сделанной из огромной морской раковины. А сейчас эта сказка вдруг стала былью…

«Выходит, это был не сон, — подумала девочка, когда Город стал окутываться дымом вулкана. — Отец Габар как-то рассказывал, что нет хуже приметы, чем появление после Скачка Города или его миража. Однажды эта зловещая черная пирамида уже послужила для меня знаком беды. Что же будет сейчас?»

Она почувствовала, что кто-то встал за ее спиной, и с испугом оглянулась — но тут же облегченно вздохнула. Позади, в тени колонны, обвитой густым ползучим лишайником, стоял Янс. Его крупное, с неправильными чертами лицо было печально, волосы в беспорядке спускались на широкие плечи. Короткая холщовая туника, точно такая же, как у Лланмы, была порвана в нескольких местах, полы ее усеивали сиреневые колючки с зазубренными иглами. Тяжело дышавший мальчик не обращал на них внимания — он не отрывал от Лланмы золотистых, полных нежности глаз.

— С тобой все в порядке? — взволнованно спросил он. — Я шел к Храму, когда вдруг пришел Ветер Перемен. Очнувшись, я сразу же помчался сюда, на побережье, сломя голову — я ведь знаю, что ты любишь по утрам встречать рассвет здесь, рядом с Дворцом. А ты разве не знаешь, что отец Габар запрещает накануне Скачка уходить далеко от деревни?