Разговоры мертвых, стр. 1

Михаил Чулков

Разговоры мертвых

РАЗГОВОР I

Рогоносец и прелюбодей

Рогоносец: Здравствуй, государь мой! Как же я рад, что тебя увидел.

Прелюбодей: Приветствие твое мне очень удивительно. На том свете ты терпеть меня не мог, а здесь увидевши говоришь, что ты очень тому обрадовался.

Рог: На том свете, мой друг, совсем другие обстоятельства. Там иногда делаем мы то, чего бы и совсем не должно было, да сверх же того тамо я имел жену, а здесь ее нет. Так, следовательно, не имею я и причины с тобою ссориться.

Прел: Изрядное доказательство. Разве должность женатого человека со всем светом браниться?

Рог: Этого я не утверждаю; однако смотря по количеству превосходных дарований жениных.

Прел: Очень хорошо. Однако скажи ты мне, за что ж ты меня тамо ненавидел?

Рог: За то, что ты безвыходно бывал в моем доме, а тот гость всегда бывает не мил хозяину, который ездит к нему единственно только для его хозяйки.

Прел: Так разве ты подозревал меня в этом?

Рог: Никак; но только дети мои не были на меня похожи, хотя и называли меня их отцом.

Прел: Неужто ты желал, чтобы были они вылитые в тебя?

Рог: Так было мне хотелось.

Прел: Поэтому ты, мой друг, весьма мало искусен во обхождении светском.

Рог: Это правда, государь мой, я не бывал ни в одной школе, а учился только у старика отца моего, который давал мне наставление, чтобы я столько о чести моей старался, сколько о жизни, доказывая, что сии обе как будто бы сопряжены были между собою. Потерявши честь, потеряти должно и жизнь, ибо без чести живот себе бесполезен, да и обществу вреден; сверх же того, чтобы я добрыми моими делами старался отвращать в людях дурные обо мне переговоры.

Прел: Итак, я вижу, что эта твоя философия мало тебе помогала на том свете.

Рог: Это правда, я часто приходил в уныние, видя, что крепость моя исчезала, и сожительница моя мучила меня несказанно, а правду выговорить, то я и теперь чувствую великое прискорбие. Я уже переселился на сей свет, но дурная о мне молва и поныне осталася в людях и кончится разве тогда, когда жена моя переселится сюда ж.

Прел: Да она уже здесь; пойдем я тебе ее покажу.

Рог: Здесь! …И ты это знаешь? …Прости же, государь, я к ней не пойду, да и стану всеми силами стараться, чтоб ни с нею, ни с тобою никогда мне и не встречаться.

Разговор II

Меркурий [1], Харон и вдова молодая

Меркурий: Харон, приими сию тень береженько и посади потихоньку в лодку, чтоб ее не обеспокоить. Она в великой печали и задумчивости; надобно думать, что многое на свете потеряла. Я пришел об ней в сожаление. Да смотри ж, греби притом потихоньку, чтобы ты проклятым своим веслом ее не обрызгал и не помрачил бы той красоты, которая в ней блистает, мутными сими водами.

Хар: Изрядно, Меркурий, приказ твой я совершенно исполню, хотя не для того, что ты полюбил сию тень, но для моего к ней почтения и сожаления. Мне кажется, что после Елены не перевозил еще я столь прекрасной тени [2]. А ты оставайся на этом берегу и постарайся привести мне больше теней, ибо я сегодня очень мало перевозил, а от праздности такой сила в руках пропадает.

Мер: Стыдися говорить, Харон, можно ли это, чтобы боги от дел изнемогали.

Хар: Да вить боги, брат, не железные… По всему я вижу, сударыня, что были вы весьма знатная женщина, и идучи туда, где все равны, сожалеете о вашем господстве?

Вдова: Никак: я была посредственного состояния.

Харон: Так поэтому лишилися вы весьма великого богатства?

Вдова: Я была небогата и жила очень роскошно.

Харон: Может быть, сожалеете о ваших любовниках, которых вы оставили в свете?

Вдова: У меня их было много, и могу признаться, что они мне уже и скучить начинали.

Харон: Надобно думать, сожалеете вы о том, что соперница ваша по смерти вашей будет счастлива и будет владеть тем любовником, которой вас обожал и любил уже при смерти.

Вдова: Мало вы отдаете справедливости красоте моей. Я не имела в жизни ни одной у себя совместницы и побеждала во всех тех местах, где только мне за благо рассуждалось, отнимала любовников и отдавала их моим сестрам собственно по моей воле. Итак, поэтому усмотреть можно, что я и умерла без солюбовницы.

Харон: Конечно, сударыня, сетуете вы о том, что в самой цветущей весне лет ваших оставили вы свет и все в оном удовольствия?

Вдова: Несколько сожалею я и о том, однако причиною беспокойства моего совсем иное.

Харон: Знаю, сударыня, я нарочно на конец оное и оставил. Вы плачете о любезном вашем сожителе, который был молод, хорош и статен, которого вы любили больше вашей жизни и которого оставили великому сокрушению на жертву?

Вдова: Ни в чем вы столько не обманулись, как в этом.

Харон: Признаюсь вам, сударыня, что вы привели меня в великий стыд по причине той, что я будучи бессмертным не мог угадать желания смертной, и теперь уже не могу и вообразить, о чем бы вы столь много печалились.

Вдова: Желания наши бывают иногда и сверхъестественны, однако я таких не имею. Муж мой не остался на том свете, но прежде меня переселился во ад. Он был человек угрюмый, не держался совсем нынешнего обыкновения и был ревнив. Главное мое беспокойство, печаль и тоска состоят в том, что я иду теперь в такое место, где и поневоле должна буду его увидеть.

Харон не отвечал ей на это ни слова и, поглядев на нее косо, начал скорее гресть и, пристав к другому берегу, выпихнул ее без всякого почтения из лодки.

РАЗГОВОР III

Скупой и его должник

Скупой: А, здравствуй, друг! Хорошо, что ты мне попался; я помню, что ты мне должен, так, пожалуй, поплатись, теперь.

Должник: Да разве ты позабыл, что ты теперь уже в таком месте, в котором деньги ничего не значат.

Скуп: Нет, это я помню, да я бы переслал их с кем-нибудь к моей жене, которая, я думаю, старается о приращении моего имения.

Дол: Да отсюда послать никого не можно.

Скуп: Кто это тебе сказал?

Дол: Все, у кого я ни спрашивал.

Скуп: Напрасно, мой друг, а я напротив того думаю иное. Греки усопшему клали в рот монету, а оной отдавал ее за перевоз Харону; Харон за одну монету перевозил во ад, а за пятьдесят рублев, конечно, вывезет из ада.

Дол: Да он ничего не возьмет, что бы ты ему ни давал. Берет он тогда только, когда перевозит во ад, а из ада не повезет за деньги, зная, что он за то будет жестоко наказан.

Скуп: Напрасно ты говоришь. Подьячих у нас и жесточее наказывают за взятки, однако некоторые из них и ныне брать не перестают.

Дол: Подьячие не боги.

Скуп: Все те злые духи, которые берут неправильно деньги.

Дол: Так поэтому и ты такой же, что просишь с меня денег, да еще и во аде.

Скуп: Никак, это дело иное; ты у меня занимал.

Дол: Да здесь они тебе ненадобны.

Скуп: Все не то, однако пожалуй мне деньги.

Дол: Да я, умирая, не взял с собою ни копейки.

Скуп: Воля твоя, я от тебя не отстану и во веки веков буду просить у тебя денег.

Дол: Я знаю, что ты меня мучил на том свете, и вижу теперь, что кто имел несчастие одолжать на том свете, то тому ни там, ни здесь не будет никогда никакой отрады.

РАЗГОВОР IV

Меркурий, Харон и злоязычник

Харон: Кого ты ведешь ко мне, Меркурий?