Ледяной рыцарь, стр. 35
– Надеюсь, это скатерть-самобранка, – невесело пошутил Шестипалый. – Хотя стелить все равно негде.
– Это же подарок от домового! – вспомнила Маша. – Он делает дорогу: где брошу платок – там дорога, проеду – дорога исчезнет.
– Радуге дорога не нужна. – Рысарь погладил по шее свою лошадь. Маша только сейчас угадала, что это кобыла.
– А колобку? – придумала девочка. – Надо найти камень, чтобы мост с берега на него перекинуть. Колобок погонится за нами и останется на камне – кругом граница из соленой воды!
– Нет смысла – мост рухнет, только когда ты по нему пройдешь или проедешь. Вот если бы ты про платочек раньше вспомнила, до того, как мы на воду въехали. А сейчас как выберемся?
– Я сдаюсь, – пробормотала девочка.
– А вот этого делать не смей, – строго сказал рысарь. – Недостойно. Нет чести. Ты лучше помолчи минутку, я что-нибудь придумаю.
Некоторое время Маша только слышала плеск волн да стенания колобка на берегу. Потом рысарь сказал со вздохом:
– Делать нечего, будь по-твоему. Готовь платочек. Когда скажу, бросишь его на землю, а до тех пор держись покрепче.
Радуга понеслась к берегу, ей наперерез метнулся колобок, но у края воды рысарь остановил лошадь. Колобок попытался дотянуться до нее грязными щупальцами. Однако лошадь отступила за нависающую над морем небольшую скалу. Колобок покрутился на месте да и запрыгнул на скалу, видимо, решив рухнуть на всадников сверху. В этот момент Радуга рванулась вперед, мимо скалы, и поскакала по берегу. С ревом чудовище ринулось за ними.
– На счет три! – крикнул рысарь Маше. Та вытянула руку с платком домового.
– Раз!
Копыта дробно стучали по дороге, мелкие камешки брызгали в стороны.
– Два!
Дробь перешла в плеск, Радуга немного сбилась с ритма, колобок заухал сзади, как филин.
– Три! Бросай!
Лошадь скакнула в сторону. Платок спланировал на поверхность воды. От берега до небольшого черного камня появился мост – деревянный, широкий, с резными перилами. Копыта Радуги глухо стучали по нему. Колобок щелкал зубами за спиной, по чистым струганым доскам потянулся липкий след…
– Только держись, только держись, – рука с шестью пальцами подхватила сползающую на бок Машу.
Камень. Глухой удар копыт о доски – звонкий дробный цокот о камень.
– Скачи дальше, дальше!
Радуга взмыла в воздух, поскакала по поверхности моря, заржала, словно обрадовавшись тому, что ей снова позволено не сбивать ноги о землю, бежать по воздуху.
Колобок бесновался на черном камне, со всех сторон окруженный водой. Мост пропал, как будто его и не было.
– Здесь не бывает отлива? – с тревогой спросила Маша.
– Камень все равно остается в воде, – успокоил ее Шестипалый.
– Мамка-лепуха, – жалобно позвал ее колобок, спрятав на время сотню жадных ртов с треугольными зубами. В бледно-розовых лучах рассветного солнца он казался гладким и совсем не страшным.
– Пугай рыбу, грязь! – ответила девочка, и ее передернуло от отвращения.
Через час, передохнув, Маша и Шестипалый верхом на Радуге уже скакали по дороге к замку Морского ветра.
– В сказках, про которые я тебе давеча говорил, колобков всегда хитростью побеждали, – объяснял девочке рысарь. – И мучных, и травяных, и песочных. Уж больно они просты, круглы, не ухватишься, никак не сладишь, вывернутся. А хитрости не понимают…
Маша слушала вполуха, на душе у нее было легко, как бывает, когда случается то, о чем и не мечталось. Не шел за ней по пятам колобок. Скоро она будет в замке. Найдет ледяного рыцаря. Спасет его и вернется домой.
О том, как ей спасти ледяного рыцаря, девочка сейчас предпочитала не думать, чтобы не портить себе настроение.
Глава 24
Подобающее положение
Солнечный свет разливался по небу. Все выше поднималось дневное светило. Маша уже не чувствовала собственных ног, она прижалась щекой к груди рысаря, чтобы не упасть, обхватила слабой рукой его за шею.
– Держись, держись, венцесса! Я уже вижу замок.
Маша открыла глаза. Впереди, на скалистом берегу моря, возвышался белокаменный замок со стройными башнями. Он совсем не походил на Громовую груду. Маша прислушалась. Ей вдруг показалось, что высокие башни замка пели под утренним ветром… Солнце отражалось в витражных окнах…
– Что это за музыка? – спросила Маша у рысаря.
– Так башни построены – когда дует ветер, они поют, – ответил ей Шестипалый. – Потому его и назвали – замок Морского ветра.
– Странно, в первый раз вижу в окнах стекла.
– Так на Теплом берегу не бывает сражений, стекла бить некому. Сюда приезжают для лечения, для свадеб, для оздоровления детей, а кто-то просто отдохнуть от бесконечных войн. Нет чести захватывать замок в отсутствие хозяина. Многие этим пользуются, особенно вдовы.
Дорога заметно посветлела, она тоже была белой, как замок, не ослепительной – мягкого, молочного цвета. Она полого поднималась в гору, к замку. Когда они подъехали ближе, стали видны чахлый садик с хвойными растениями в кадках и грубыми каменными лавками, высохший фонтан с морским драконом, похожим на того, которого почистила Маша, широкие ступени главного входа. Каменная стена вокруг замка не имела ворот, она просто кончалась у белой дороги. Это окончательно убедило Машу, что в замке Морского ветра не бывает сражений.
– Все уже, наверное, приехали. Я уверен, твоя тетя все глаза выплакала.
Белая пыль клубилась за ними, копыта Радуги выбивали дробь. Замок приближался, сверкал все ярче под лучами восходящего солнца. Лошадь пересекла каменный мост, проскакала по двору, остановилась у крыльца. Шестипалый соскочил с нее, он был вымотан, но держался намного лучше Маши, которая буквально повисла на лошадиной шее. Он взял девочку на руки и поспешил с ней в замок. В прохладном белом зале, в скудном свете единственной свечи в шандале у огромного зеркала, рысарь остановился и крикнул:
– Кто-нибудь! Люди!
Маша смутно слышала, как по лестнице кто-то спускался, заботливые руки приняли ее у Шестипалого, куда-то понесли… девочка уснула.
Разбудили ее почти забытое чувство тоски и скорбный плач, в котором она распознала магический зов и даже обрадовалась ему. Потом до ее ушей донесся настоящий, не мистический плач. Маша открыла глаза. Она лежала в кровати из светлого дерева, мышцы ныли, но так приятно, расслабленно… На стенах и потолке разноцветные солнечные зайчики от витражей. Девочка повернула голову, чтобы посмотреть, кто там плачет.
У приоткрытого окна сидела Рыкоса Гривастая. Она была безупречно одета и причесана, ее серебряное платье выглядело свежим и аккуратным. Ничего общего с дикой, странной Рыкосой, которая напала на девочку в лесу. И плакала она совсем как обычная женщина, тихо и горько, без воя и рычания.
– Тетечка, – шепотом позвала Маша.
– Детка! – женщина, отвернувшись, смахнула слезы, потом поспешила к кровати, упала перед ней на колени, протянула к девочке руку. – Как ты, маленькая моя? Сейчас я позову лекаря. Звезды на Горе, Андрей рассказал мне, какие испытания выпали на твою долю, бедняжка.
– Он сказал, вы искали меня? – осторожно спросила Маша.
– Я была замурована в тронном зале, едва не умерла от голода. Я с ума сходила при мысли о том, что с тобой, где ты…
– Разве вы не искали меня у дикушек?
– У дикушек? – искренне удивилась привениха. – Но Андрей сказал, тебя приютила добрая женщина из какой-то деревни, когда мы вернемся в Громовую груду, мы обязательно ее навестим. А сейчас отдыхай. Я пришлю лекаря и принесу тебе поесть.
Она ласково провела рукой по щеке девочки, потом легко поднялась и вышла за дверь. Маша полежала немного, затем попыталась встать. Сначала у нее закружилась голова, от витражей замельтешило в глазах, но потом все прекратилось, осталась лишь некоторая слабость в руках и коленках. Девочка обнаружила, что на ней только ночная рубашка из беленого льна, отделанная ручным кружевом и вышивкой. Ее одежда нашлась в сундуке, в ногах кровати. На тумбочке рядом с кроватью в глиняной вазе стоял прутик с листочком, подаренный умшастыми ежами. Возле него были аккуратно разложены Машины немудреные вещи – бусы, портрет венцессы, карманное зеркало, ножницы, носовой платок. Кристалл оставался на шее. Девочка смутилась, догадавшись, что пока она спала, ее переодели, волосы заплели, что ее вещи раскладывали чужие люди.