Ставка в чужой игре, стр. 14

– На кого вы работаете?

– Ни на кого. Недавно мне стала известна некая информация. Я должен вас предупредить.

Сакс начал отступать.

– Послушайте. Если вы обратитесь к прокурору и раскроетесь прямо сейчас, то подвергнете себя риску. Если я смог узнать, что вы сейчас делаете, то и они смогут. Пожалуйста, дайте мне всего пять минут.

– Это что, угроза?

– Как раз наоборот. Я пришел помочь.

– Продолжайте.

– Не здесь. Вы даже не представляете, насколько нам с вами опасно находиться в этом здании. У них есть информаторы. Если вы заговорите, они узнают.

– А вам откуда это известно?

Я шагнул к нему:

– Мой брат попытался все рассказать. Они про это узнали. И те, кто за этим стоит, избили его до потери сознания у меня на глазах. Его жизнь тоже в опасности. Поэтому я вас очень прошу – выслушайте меня.

Он не сводил взгляда с ближайших приставов. Один вопль – и мне конец.

Возле дверей судебных залов стояли семьи. На лицах людей читались шок или тихое отчаяние. Мимо проходили десятки прокуроров, судей и полицейских. Я видел жесткие пластиковые стулья, на которых когда-то провел так много времени. Увидел ожидающую бабушку и внука – тот болтал короткими ножками, сидя рядом. Через открытую дверь я видел судью, занимавшую свое место в зале. И в этот момент я вспомнил свой арест и суд десять лет назад; судью, смотрящего на меня сверху вниз, и тот вечер, когда рухнула вся моя жизнь.

И после каждого шага я ждал, что на плечо мне опустится рука, а на запястьях сомкнутся наручники.

Глава 12

– У вас пять минут, – сказал Сакс.

Мне даже не верилось, что он согласился.

– Идите за мной. Нам нужно людное место. Только не здесь.

Он кивнул.

Не дав ему времени передумать, я вывел его из здания суда. Мы пересекли Конститьюшн-авеню, дошли до деревьев в самом конце Нэшнл Молл [22] и остановились напротив фонтанов перед Капитолием.

– Говорите! – велел Сакс.

Мне предстояло уговорить этого человека участвовать в тайном замысле, о котором я почти ничего не знал. Чтобы его переубедить, я должен проникнуть в его мысли, разобраться в мотивах. Брат рассказал мне то, что узнал, – общие сведения. Сакс был типичным столичным трудоголиком, который настолько искренне зациклился на идее спасения мира, что потерял жену. Я прочел немало его выступлений и экспертных докладов, очень сухих и техничных, но все они были тем, что считалось в его кругу вынесением сора из избы: аргументы за повышение требований к капитализации банков, ограничение выпуска вторичных ценных бумаг и проп-трейдинга. [23]

Джек дополнил картину. После развода, когда Саксу остро понадобились деньги на алименты и поддержку детей, ни один из банков не захотел брать его на работу. Он сжег мосты в погоне за справедливостью. Дверь-вертушку для него заклинило. Сакс играл роль скромного бюрократа, но ему было невыносимо жить в полуподвальной квартире с соседом. Он думал, что, оперируя миллионами казначейских векселей, сможет успешно вложиться и сам. Но не сумел. И после этого стал легкой добычей для Линча.

И с чего мне взбрело в голову, будто я смогу его переубедить? Мужик приехал в Вашингтон, чтобы вести приличную жизнь и приносить какую-то пользу с виду уважаемым людям, а оказался втянутым в преступление, суть которого едва понимал и теперь был до смерти напуган.

Я мог лишь посочувствовать.

– У людей, от которых вы убегаете, повсюду есть осведомители. – Я узнал это от брата, и теперь в моих интересах было в это поверить. – Если вы заговорите, они про это узнают и доберутся до вас.

– Меня защитят прокуроры.

– В деле о финансовых преступлениях? Думаете, у них есть на это ресурсы? Они не из пяти богатейших семей страны. Вы регулируете деятельность банков и знаете, как совершаются эти беловоротничковые махинации. Лет через шесть кто-то из тех, кто стоит за всем этим, может быть оштрафован на сумму, равную паре процентов от неправедной прибыли. Они подпишут соглашение об отсрочке судебного преследования и дело положат под сукно. Вы собираетесь прятаться все это время?

– Откуда вам это известно?

– Я такой же въедливый зануда, как и вы. А мой брат – другое дело. Он был вовлечен в эту схему, участвовал в ней. Он пришел ко мне за помощью. Пробовал обращаться в полицию, но те, на кого он работал, про это узнали. И теперь собираются его убить, если…

– Если я не сделаю то, что им нужно?

Я кивнул.

– Вам они тоже угрожали? – спросил я.

Он не ответил, уставившись на далекий мемориал Линкольна.

– Вы приехали в Вашингтон, чтобы сделать доброе дело, – продолжил я. – Понимаю. Это же привело сюда и меня. И вы работали, забыв о сне, пытаясь остановить это ежедневное взяточничество. И чего вы добились?

Он опустил взгляд.

– Они вас перемололи. Вы искали справедливости, а кончилось тем, что потеряли все, ради чего работали.

– Что вы об этом знаете?

– У меня своя история. Сейчас она не важна. Я знаю, что такое расплачиваться за свои принципы. Когда тебя загоняют в угол. Если все эти хеджевые фонды торгуют на основе сетей экспертов и инсайдерской информации, то какое значение имеет еще один слитый намек? Какая разница? Почему вы один должны страдать, когда все обогащаются на этой игре? Просто пошлите им информацию. Две секунды – и все ваши проблемы уйдут в прошлое. Не будет ни долгих и мерзких допросов, ни жюри присяжных, ни телекамер, ни черной метки в вашем личном деле, после которой все, с кем вы познакомитесь до конца жизни, будут знать, к чему вас принудили.

Я сам испугался той легкости, с какой произнес эти мрачные обещания. Я не только убеждал Сакса продать душу. Я пытался убедить себя.

– Можно подумать, что вас волнует моя судьба.

– Волнует. Мой брат всю жизнь доставлял мне только неприятности и проблемы. Но вы человек порядочный. И то, что с вами произошло, – ужасно. Просто передайте им эту информацию. Отследить это будет невозможно. И тогда они вернут вам прежнюю жизнь, в которой никогда не было ничего подобного.

Он глубоко вдохнул и посмотрел в сторону пруда. Холодный ветер поднимал на воде искрящуюся на солнце рябь. Меня больше интересовало, что за манипуляции он проделывает рукой в правом кармане. Если бы я не видел, как его пропустили через металлоискатель в здании суда, то мог бы заподозрить, что у него там оружие.

– Ладно, – сказал он. – Куда мы пойдем?

Я выдал достойную речь, хотя, возможно, слишком знакомую и преждевременную. Быть может, я справился и действительно переубедил Сакса. Но льстить себе опасно, особенно когда разговариваешь с человеком, который только что искал встречи с генеральным прокурором. И еще я никогда не думал, что мне когда-нибудь всерьез придется кого-то спрашивать, нет ли на нем скрытых микрофонов, но сегодня многое происходило впервые.

Я сам не знал, что делать дальше. Он заметил мои колебания и оценил их.

– Вас используют втемную, – произнес он. – Вы хотя бы знаете цель? И ради каких ставок они играют?

Он рассмеялся, словно я был величайшим болваном на свете. И мне вспомнился отцовский совет: никогда не делай ставок в чужой игре. Я чуть повернулся и увидел в паре сотен футов от нас «крайслер» Линча. Из заднего окна торчал серый цилиндр.

Инстинкты подсказывали, что мне надо либо упасть, либо броситься наутек, но тут я понял, что этот предмет – не ствол, а направленный микрофон. Линч слышал каждое слово нашего разговора.

Сакс проследил за моим взглядом, а когда повернулся, я шагнул к нему и заглянул в карман пиджака – оттопыренный из-за руки. Из кулака торчал кончик цифрового диктофона. На нем светился красный индикатор: Сакс меня записывал. И теперь собирался сдать меня прокурорам.

– Им нужна директива, – сказал он.

Глава 13

Мне его не перевербовать. Спасибо, что на нем не было микрофона с передатчиком и мои слова не записывались дистанционно каким-нибудь прокурором. Значит, легкого выхода из этого дерьма нет. Мне надо просто уйти.