Остаться твоей (СИ), стр. 50

Меня уже перестало потряхивать, и я не кидался, как голодный пес на кость, к телефону. Мне даже удалось практически убедить себя, что мне все равно.

Сейчас я стоял в пробке. И, наверное, первый раз за все время опаздывал на работу. Мне позвонила Валентина, узнать, не помер ли ее начальник. Женщина тоже была в шоке. Я и сам не знаю, как так получилось, что я проспал.

Открыл окно и подкурил сигарету, надел очки, чтобы солнце не слепило глаза. Я стоял в полосе, которая находится ближе к тротуару. Поднял глаза и прочитал надпись на здании. «Клиника планирования семьи». Как мило, мать вашу! Врубил радио и начал отбивать пальцами такт какой-то дебильной песенки. Краем глаза зрение выхватило какое-то яркое пятно, и я тут же повернулся в сторону.

Алина. Я не мог ее не узнать. Девушка выходила из дверей клиники, светясь от счастья, а рядом с ней какой-то мужик, нежно обнимающий ее за талию. Если ее можно таковой назвать. Алина была похожа на телепузика. Ее живот выглядел, как 20 килограммовый арбуз. А как она ходит…

Но это были второстепенные мысли. Первой мыслью была: «А что, если это мой ребенок?» Эта мысль, подобно вспышке молнии, озарила мое сознание. Да, черт возьми, я хочу ребенка. Хочу свою мини-копию. Но эта мысль также быстро и потухла. Это не может быть мой ребенок. Никак. Но я рад за Алину. Очень.

Посмотрел на их счастливую ячейку общества еще раз. А ведь на месте этого мужика мог быть я… Пробка наконец-то начала рассеиваться и я, не оглядываясь назад, поехал на работу.

Начальство не опаздывает, начальство задерживается… Но лучше этого не делать, ибо потом не знаешь, за что браться. Залог удачного предприятия — работающий босс.

И вот сейчас я сижу, заваленный новыми проектами, и выбираю наиболее выгодный. Хотя у нас в коллективе и есть отдельная команда для этого, но мое и их мнения могут не совпадать.

В кабинет постучались.

— Занят! — резко бросил я. И тут же услышал звук открываемой двери. Не поднимая глаз от бумаг, еще раз сказал.

— Я же сказал, ЗАНЯТ!

— Костя…

Одно только мое имя, а такое ощущение, что меня огрело оголенными проводами. Резко поднял глаза и впился взглядом в НЕЕ. Подмечая все изменения, случившиеся за год. Не могу сказать ничего по отдельности, но в целом, она была прекрасна. Настолько, что мне стало трудно дышать. Сука, как же я скучал по ней. Мне до ломоты захотелось прикоснуться к ней. Прижать к себе… до боли, до треска в костях. Почувствовать ее. Вдохнуть ее запах и вспомнить — каково это, быть с ней. Каково это, быть счастливым, абсолютно и полностью.

Но ничего из этого я не сделал. А лишь опустил обратно взгляд к бумагам и, Бог свидетель, что на это я потратил все силы. Чтобы не кинуться к ней… Безразлично поинтересовался.

— Как тебя охрана пропустила? Уходи, пока они не опомнились.

— Это я ее пропустила, Константин. Я считаю, Вам нужно поговорить с Миленой.

Я резко поднялся с кресла и, опустив руки на стол, зло проговорил:

— Значит, ты решила, Валентина? А мое мнение нахер не надо спрашивать? Я сказал…

— Не веди себя, как юнец. Закрой рот и послушай! — резко оборвала меня женщина, — Ради меня послушай, Костя.

И, больше ни говоря ни слова, покинула кабинет. Я зло заскрипел зубами. Старая проходимка, уволю ко всем чертям!

Я пребывал в неком подобии шока. До сих пор не мог отойти от звонка, а тут еще это…ОНА из крови и плоти.

Плюхнулся в кресло и закурил сигарету. Милена так и стояла около двери, как статуя. Не то что бы я смотрел на нее…Когда от сигареты ничего не осталось, я затушил окурок и потянулся за второй.

— Ну говори, что ли. Время деньги, как никак. Тебе ли не знать.

Глава 35

МИЛЕНА

Стоило лишь увидеть Костю, и все те слова, что я повторяла про себя по пути сюда, испарились из головы. Первым желанием было кинуться к нему… нет, не так… подойти осторожно и коснуться, просто удостовериться, что вот он, передо мной. Это не сон.

Глаза отмечали каждый штрих, каждую деталь. Он совсем не изменился, лишь прибавились складки у рта, а в остальном… Это был все тот же человек, которого я все это время любила. Смотреть на него было и радостно, и чертовски больно одновременно.

Сначала в его взгляде промелькнуло что-то отдаленно похожее на удивление, но затем лицо снова обрело маску холодной сдержанности и безразличия.

Я все также противна ему. Это мне стало ясно сразу же. Что ж… иного я и не ждала. Но все равно, от осознания пропасти между нами, мне хотелось согнуться пополам от боли. Собрав всю свою силу воли в кулак, я продолжала все также стоять с неестественно выпрямленной спиной, не отводя взгляда.

— Я присяду?

Он хмыкнул, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

— Ты пришла ко мне, не спросив, а хочу ли Я тебя видеть, — его голос был холоднее льда, и в нем отчетливо звучала насмешка, — а теперь спрашиваешь разрешения присесть?

Не стала обращать внимание на его колкости и, молча, направилась к стулу. Села на самый край и поймала на себе его взгляд. На одно лишь мгновение мне показалось, что он не так спокоен, как кажется.

Мне было неуютно от его пристального внимания, руки начали мелко подрагивать, и я вцепилась в папку, лежащую на коленях. Черт, черт и еще раз черт! Это будет труднее, чем мне казалось. В какой-то момент даже промелькнула трусливая мысль о бесполезности данной затеи. Но я поспешила откинуть ее, как можно дальше.

— Костя, нам нужно поговорить.

Увидела, что он собирается что-то сказать, и тут же перебила.

— Просто дай мне рассказать тебе все, просто не перебивай и выслушай, Костя, — добавила тихо, — пожалуйста…

Он коротко кивнул, тем самым соглашаясь.

И я стала рассказывать. С самого начала. Поведала о том, какой образ жизни вела до смерти отца. В этот момент я не смотрела на него, сосредоточив все свое внимание на обоях. Рассказала про смерть папы… про Виктора… про то, с чего начался наш брак. Услышала, как Костя закурил, и подняла на него глаза. Он смотрел на меня пристально, и по его лицу невозможно было что-либо прочесть. Я отметила, что его пальцы едва заметно дрожат, и поспешила отвести взгляд, чтобы не поддаваться ненужным эмоциям.

Дошла до того момента, как повстречала его. Я, не таясь, раскрыла перед ним все эмоций, что испытывала тогда.

С улыбкой вспоминала нашу поездку в Германию, и что уже тогда я поняла, это не просто влюбленность. Я не скрывала чувств, что испытывала к нему, мне было легко говорить о них… Единственное, я боялась смотреть на Костю, боялась его реакции. Я знала, что она подкосит мою уверенность и мнимое спокойствие.

Наконец, подошла к разговору про жучок. Это была самая тяжелая часть, но я продолжала говорить все тем же спокойным голосом. Решилась посмотреть на него, и едва не задохнулась от его взгляда. Он был зол, очень. Очередная сигарета с силой была потушена в пепельнице, он потянулся за следующей, но одернул руку.

— Костя, не знаю, сможешь ли ты простить меня, если я даже сама не могу это сделать, — на глазах выступили слезы, и мне стоило усилий взять себя в руки, — я знаю, что виновата перед тобой… как никто другой. Но мне необходимо было рассказать тебе это.

— Ты закончила? — такой бесчувственный голос, от которого внутри все оборвалось.

— Нет… это еще не все. В тот день… — в горле застрял ком, — после нашего с тобой разговора… Я сказала Виктору, что ухожу от него.

Костя резко встал и подошел к окну, повернувшись ко мне спиной.

— Мы с ним… поругались, — в памяти всплыли те ужасающие мгновения, — и… в общем, после этого мы не виделись вообще.

Он все так же стоял ко мне спиной. Я продолжила.

— Меня не было в городе несколько месяцев, — не знала, как сказать про реабилитационный центр, чтобы не затронуть больную тему, — я долгое время жила в другом месте. Вернулась в город два месяца назад.

Он резко повернулся ко мне, прожигая взглядом.