Остаться твоей (СИ), стр. 42

Сознание возвращалось очень медленно. Я пыталась сфокусировать мысли и понять, где нахожусь. В ушах стоял гул, и я не могла разобрать никаких звуков. Глаза заволокла ярко-красная пелена, и я не чувствовала своего тела. Лишь биение сердца, говорящее о том, что я все еще жива. Тук…тук… удары о ребра, которые отдавались набатом где-то в голове.

Попыталась открыть глаза, но у меня не получилось. Казалось, веки слиплись, и даже это действие вымотало меня. Постепенно стали пробиваться окружавшие меня звуки, но я слышала лишь свое рваное дыхание. Дышать было больно, казалось, легкие горят от малейшего вздоха. Пыталась понять, где я нахожусь, но мозг начисто отказывался помогать мне в этом. Я понимала, что лежу на какой-то твердой поверхности. Но сейчас даже не могла вспомнить, что случилось со мной.

Попыталась пошевелиться, и меня прострелила адская боль. И, наконец, я почувствовала свое тело. Руки, ноги, все болело так, будто меня пропустили сквозь мясорубку. Болели даже кончики пальцев. С губ сорвался тихий стон, и горло дернулось от боли. Что со мной?!

Я ощутила легкое прикосновение к шее, затем кто-то поднес к моим губам что-то влажное. С трудом приоткрыла губы в поисках питья. Но его не последовало. Попыталась произнести вслух об этом, но из воспаленного горла вырывались лишь хрипы.

— Кто же мог с ней так поступить? — сквозь затуманенное сознание я услышала женский голос, — это какой-то изверг, на ней живого места нет.

Я не понимала, о чем она говорит. Про меня?

— Дверь была распахнута настежь, хорошо соседи зашли и нашли ее. Хотя, кто знает, сколько она там пролежала…

Я стала прокручивать в голове все, что помню. Это было непросто, в голове была сплошная каша. С трудом у меня получилось разобрать по кусочкам все, что сейчас всплывало в голове. Костя… вот я устанавливаю жучок… сижу в кабинете, ожидая его… Крушение моих надежд… В ушах нарастал гул, сквозь него я слышала крики, от которых, казалось, лопаются перепонки.

— Давление и пульс подскочили. Она пришла в себя.

Я не обращала внимания, продолжая проматывать в голове, что произошло со мной. Мне хотелось кричать от боли, умолять, чтобы они прекратили мои страдания, но из горла не вырывалось и звука.

И в этот момент я отчетливо вспомнила, что произошло. Виктор… его безумие… Меня начало трясти, и это причиняло адскую боль. Я ждала, что меня накроет спасительная темнота, но ее все не было.

— Держите ее! Я не могу сделать укол… не довезем…

Почувствовала, как тело прижали к поверхности несколько рук, и я взвыла от прикосновения к своей коже. Но оказалось, этот крик звучал лишь у меня в голове, горло болело, будто по нему прошлись наждачной бумагой. Постепенно меня стала накрывать дымка успокоительного тумана, тело расслабилось, и я уже не чувствовала ни боли… ничего… мысли тоже все ушли. На смену им пришло спокойствие…

В следующий раз я очнулась быстрее. Тело болело уже не так сильно, возможно, это действия лекарств. На этот раз даже смогла открыть глаза. Яркий свет, направленный в лицо ослепил. Я поняла, что лежу на чем-то твердом, из рук тянулись какие-то провода.

Снова открыла глаза, на этот раз не так сильно ощущая боль. Сначала все было расплывчато, сплошное белое пятно. Попыталась сфокусировать зрение и смогла рассмотреть очертания людей, окружающих меня. Видимо, я была в больнице, по форме поняла, что передо мной врачи. Я лежала и слушала их тихую речь, которая до меня доходила с трудом.

— Множество переломов… раны… ребра… вывихнуто плечо… рану на голове придется зашивать…

Где-то на краю сознания я понимала, что они говорят про меня. Но мне это было глубоко безразлично. Я лежала, не реагируя ни на что. Наступила апатия, может, это действие лекарств.

Вдруг я почувствовала, как настроение людей изменилось. Говорившие отошли в сторону и до меня плохо доносились их слова.

— Да… подтвердилось… небольшой…

Я лежала и не могла понять, о чем они говорят. Это касается как-то меня? Тут ощутила, как кто-то провел рукой по лбу, убирая слипшиеся волосы.

— Милена. Вы нас слышите? Милена?

Я слышала их, но произнести ничего не могла. Горло сжал спазм, и я перестала даже пытаться заговорить.

— Милена. Моргните, если Вы с нами.

Голос мужчины был мягким и в то же время требовательным. Я с трудом, но все же смогла моргнуть, на что услышала, как меня похвалили.

— Умница. Хорошая девочка, ты справишься, — продолжал успокаивать все тот же голос, — Милена, послушай меня. У тебя слишком серьезные травмы, состояние очень тяжелое, ты до сих пор в сознании из-за шока.

Я слышала его, но сознание отказывалось понимать, что он говорит. Мне просто нравилось слушать этот голос, он успокаивал меня.

— Мы не можем сохранить ребенка. Срок слишком маленький, но твой организм не выдержит, ты понимаешь?

Нет, я не понимала. Ничего не понимала. Я все также лежала, не реагируя на его слова.

— Сейчас мы введем тебе наркоз, и ты ничего не почувствуешь.

Казалось, стена, ограждающая мои мысли, рухнула, и на меня обрушилось осознание. Я беременна… я жду ребенка… на секунду промелькнуло чувство непередаваемого счастья, будто я взлетела к небесам. Я не могла поверить, что мне дарована такое чудо.

Но спустя мгновение я была свергнута вниз осознанием того, что сейчас произойдет. Меня хотят лишить моего счастья. Нашего ребенка хотят убить. Боже…

Откуда-то появились силы, и я стала вырываться, пытаясь помешать, предотвратить это убийство. Мне хотелось кричать, выть, чтобы они не трогали меня и моего ребенка. От резких движений тело прострелила боль, и в голове стал нарастать шум. Внутри меня все вопило об опасности, но с губ снова срывались лишь каркающие хрипы. Меня прижали к столу, но сквозь боль я продолжала сопротивляться. Глаза жгло от слез, они стекали по щекам, причиняя боль пораненной коже.

В один момент все силы покинули меня. Я лежала, не шевелясь, не реагируя на слова врача. Теперь голос, что раньше нес успокоение, причинял лишь боль.

Я ощутила слабый укол в вену, и как кто-то успокаивающе поглаживает меня по вискам. Теперь я не могла что-либо изменить. Сил не было, я смирилась с этим. Чувствовала, как сознание снова уплывает куда-то.

— Пожалуйста…

С губ слетело единственное слово, которое даже я не смогла разобрать. А дальше все звуки и краски пропали. Я снова провалилась в темноту, которая приняла меня в свои объятия, как старого друга.

Глава 31

АНТОН

В квартире никого не оказалось. Я сразу понял, что это была не лучшая идея, ехать сюда. Постояв некоторое время под дверью, развернулся и бегом спустился по ступенькам. Сел в машину и поехал домой.

Я решил подключить тех, к кому обращаться хотелось в последнюю очередь. Но выбора нет. Мы имеем дело с криминалом, и потому мне нужны связи отца. В машине я позвонил своим людям, приказав приехать ко мне домой. Объяснять ничего не стал, да это и не требовалось.

Спустя час мы сидели у меня в зале, решая, с чего начать. Мне не давало покоя ощущение, что мои предположения верны, и эта переводчица как-то связана с похищением. Моему помощнику не составило труда выяснить и имя ее мужа. Я не знал, поможет ли нам это, но решил не упускать ни малейшей детали.

— Ты связался с Волком? — спросил я Владимира.

Волков Юрий Германович. Один из влиятельнейших криминальных авторитетов города. Они с моим отцом были хорошими партнерами, еще в лихие свои года разделив сферы влияния. После смерти моего родителя он всячески пытался привлечь меня в свой бизнес, прямо-таки грезил, чтобы я принял все дела отца на себя. Я этого не хотел, о чем сказал ему сразу же. Нет, это не были призывы совести. Этого слова никогда не было в моем лексиконе. Но и пойти на поводу у Волка я не мог. Контроль, вот, что мне необходимо, как воздух, а с этим хитрым псом о нем можно будет забыть.

— Да, — ответил Владимир, — он ждет тебя в своем ресторане через два часа.