Том 4. Письма. Семь лет с Бабелем (А. Н. Пирожкова), стр. 51

И. Б.

310. Ф. А. БАБЕЛЬ И М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

<5 мая 1933 г.,

Сорренто>

<... > Вчера провели весь день с Алексеем Максимовичем Горьким в Неаполе. Он показывал нам музеи — античную скульптуру (до сих пор опомниться не могу), картины Тициана, Рафаэля, Веласкеса. Вместе обедали и ужинали. Старик выпил, и здорово. Когда мы вошли вечером в ресторан (расположенный высоко над Неаполем, вид города оттуда волшебен), где его знают уже 30 лет, все встали со своих мест, официанты кинулись целовать ему руки и сейчас же послали за старинными певцами неаполитанских песен. Они прискакали — семидесятилетние, все помнящие А. М. — и пели надтреснутыми своими голосами так — что я, верно, во всю мою жизнь этого не забуду. А. М. плакал безутешно — пил и, когда у него отбирали бокал, говорил: в последний раз в жизни... Незабываемый для меня день. Стараюсь изо всех сил ускорить приезд Жени и Наташи. Надеюсь, что они приедут недели через полторы. Мне не советуют посылать пьесу, надо бы, конечно, везти самому, я еще не решил, как поступить. Горькие уезжают девятого — есть советский пароход, идущий из Лондона в Одессу, им, конечно, выгодно поехать на нем. В доме остаюсь я да Маршак — великолепный наш детский поэт, надеюсь, он подружится с Наташей. У Маршака тоже есть в Брюсселе сестра; очень возможно, что мы поедем в Бельгию вместе.

А. М. взял у меня для альманаха три новых рассказа. Один из них мне действительно удался, только бы цензура пропустила. А. М. обещал прислать из Москвы гонорар валютой <...>

И.

311. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

Сорренто, 11/V-33

11 мая 1933 г.,

Сорренто

Горький уехал восьмого. Поездом они отправились до Генуи, там пересядут на советский пароход, идущий прямым рейсом до Одессы. Я провожал «хозяина» до Неаполя, остался там на два дня, вернулся вчера вечером. Мы одни с Маршаком в громадной вилле, если бы Женя с Наташей поскорее приехали. Задерживают, конечно, материальные затруднения, надеюсь, что их удастся преодолеть. Начинаю переписывать пьесу, через несколько дней пошлю ее в Москву.

Горький просил меня написать несколько статей о Неаполе. Дело это близко моему сердцу — попытаюсь.

И.

312. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

Рим, 20/V-33

20 мая 1933 г.,

Рим

У меня головокружение от всех этих колизеев, форумов, Сикстинских капелл, Рафаэля, Пантеона... Хотел уехать сегодня, но не могу оторваться, когда-то еще придется вернуться сюда... Вот и пришлось увидеть то, о чем я с детства прочел сотни книг.

В Париж выеду послезавтра.

И.

313. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

Флоренция, 24/V-33

24 мая 1933 г.,

Флоренция

Конец венчает дело — ничего более прекрасного, чем Флоренция, на своем веку не видел. От всех этих Микельанджело, Рафаэлей, Тицианов хожу как в чаду. Ночью еду в Париж, куда должен прибыть завтра в десять часов вечера — там небось прихлопнут всякие дела. Сейчас пойду покупать гостинец Наташе.

Посылаю Вам лоджию со статуей Бенвенуто Челлини на первом плане.

И.

314. А. М. ГОРЬКОМУ

Флоренция, 24/V-33

24 мая 1933 г.,

Флоренция

Дорогой Алексей Максимович.

Глаза мои видют, ноги мои ходют, я во Флоренции. Этого достаточно для того, чтобы быть счастливым...

Собираюсь в Париж. Меня торопят с представлением сценария. Кое-что обдумал. В июне рассчитываю увидеться с Вами в Москве и очень этому радуюсь.

Маршака оставил в неудовлетворительном состоянии. Ничего не мог поделать: мне надо ехать; беспокоюсь об нем.

Когда приеду — расскажу Вам и Яковлеву, что я увидел в Неаполе; очень будет хорошо, если у нас выйдет «сочинение»...

Поклон от всего сердца чадам и домочадцам.

Ваш И. Бабель

315. А. Г. СЛОНИМ

Париж, 29/V-33

29 мая 1933 г.,

Париж

Милая А. Г. Вчера вернулся в Париж после полуторамесячного пребывания в Италии. Не успел побывать в Венеции — не хватило денег. Все затмила Флоренция. Впечатление неизгладимое на всю жизнь. Алексей Максимович поручил мне одну работу, которую надо исполнить здесь, потому я не мог приехать вместе с ним. Тоска по России все сильнее. Вернусь во второй половине июня.

В работе — неудачи. Пьесу написал — не вышло. Не могу пока определить — окончательная эта неудача или еще поправимо. Сдал А. М. несколько рассказов для второго номера альманаха «Шестнадцатый год», один рассказ как будто ничего, остальные, по-моему, серы. Дочка за полтора месяца очень изменилась, хорошо говорит по-русски, меньше шалит. Сегодня отдал напечатать ее негативы, когда будет готово — пошлю Вам. Это должна была сделать Евгения Борисовна, но по забывчивости своей ничего не исполнила. Не переслала мне даже в Сорренто Ваше письмо, я только здесь узнал о нем. Пробки, конечно, привезу. Напишите обо всех поручениях, теперь время. Привет мужчинам. Я радуюсь тому, что свиданье наше не за горами.

Ваш И. Бабель

316. Л. В. НИКУЛИНУ

Париж, 30/VII-33

30 июля 1933 г.,

Париж

Л. В. Вместо того, чтобы объявлять меня жуликом (легкое занятие), послали бы мне друзья мои денег на дорогу или хотя бы ж<елезно>д<орожный> билет. Пять месяцев тому назад я написал об этом, никто не ответил. Что это значит? Это значит, что я предоставлен самому себе в чужой враждебной обстановке, где честному сов<етскому> гражданину заработать невозможно. Едучи сюда, я рассчитывал, что у Евгении Борисовны будут деньги на обратный путь, но американский дядюшка кончился, наступила misere noire [62], долги и проч. Унижение и бессмыслица состоят в том, что человек, лично ни в чем не нуждающийся, приспособленный к тому, чтобы обходиться без всяких просьб, принужден прибегать к ним, и так как он делает это против своего чувства, против своей гордости, то и выходит это у него плохо. Жизнь этого человека ломается надвое, ему надо принять мучительные решения. Сочувствия не нужно, но понимание товарищей — хорошо бы.

Это о «мире», теперь о себе. Живу отвратительно, каждый день отсрочки мучителен; кое-как состряпал кратчайший ex pose [63]. Если понравится и заплатят — выеду на этой неделе, если не понравится (изложено отнюдь не в духе Патэ) — тогда... не знаю, что делать, объявить себя разве банкротом, попросить в полпредстве ж.-д. билет и тайком бежать от кредиторов...

Voila [64], невесело. Мне до последней степени нужно быть в Москве 10/VIII, иначе рухнут давнишние заветные планы. И так с верой в «божью помощь» — a bientot... [65]

Целую руки и низко кланяюсь Е[лене] Гри[горьевне]

Любящий Вас И. Б.

Эренбург был в Лондоне, захворал там, теперь он в Швеции.

317. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

Москва, 21/IX-33

21 сентября 1933 г.,

Москва

Жизнь налаживается. Читал доклад о заграничной поездке — хуже, чем мог бы это сделать. В газетах переврали, но это неизбежно. Переделываю теперь «труд», написанный в Париже, конец там вышел неудачен. Освободиться бы от этого, тогда дорога открыта — можно заняться множеством интересных дел. Посылают в командировку на Се[верный] Кавказ и Украину. Возможно, побываю в Одессе. Думаю, что в октябре начну работать на экспорт — так чтобы была помощь маме и Жене. Если не считать нищеты — в Париже все благополучно.