Том 4. Письма. Семь лет с Бабелем (А. Н. Пирожкова), стр. 28

Прошу Илюшу посильно зарабатывать. Очень я буду воодушевлен, если узнаю, что число приятелей, у которых можно часа этак на два перехватить полтора червонца, увеличивается!

Гуляете ли Вы, Лев Ильич? Ходить надо пешком. Бедная Анна Григорьевна! Паратиф! Чудовищно! Вы, наверно, ехали в третьем классе, она там и захватила. (Чисто одесское выражение, но в Одессе слово «захватил» применяется обыкновенно к молодым людям, захватившим болезнь накожную и...) Я шучу, но, право, очень огорчен...

Мой адрес: Mr. Babel, Belvedere-Hotel, 46 Rue des Pecheurs, Marseille.

До свиданья, милые соотечественники!

Ваш И. Бабель

M. 23/X-27

173. И. Л. ЛИВШИЦУ

28 октября 1927 г.,

Марсель

Дорогие мои товарищи и просто дорогие мои. После трехмесячного пребывания в Париже переехал на некоторое время в Марсель. Все очень интересно, но, по совести говоря, до души у меня не доходит. Духовная жизнь в России благородней. Я отравлен Россией, скучаю по ней, только о России и думаю. Работал я урывками, теперь наладился и думаю, что-нибудь смогу «произвести». Представьте себе Одессу, достигшую расцвета. Это будет Марсель. Экзотика здесь действительно сногсшибательная, но я уже маленько поостыл к экзотике. Напишите мне о себе. Я о вас помню постоянно и думаю о вас так хорошо, как только могу. Привет Саше и его семейству. Пожалуйста, напишите.

Любящий вас всем сердцем И. Бабель

М. 28/10-27

174. В. П. ПОЛОНСКОМУ

29 октября 1927 г.,

<Марсель>

Дорогой мой Вячеслав Павлович! Никому никаких рассказов я не посылал. Никому, кроме Вас, я никаких рассказов не пошлю. (Сообщение о «Перевале» привело меня в полное недоумение. Как говорится, ничего подобного.) Рассказы, которые я Вам буду посылать, являются частью большого целого. Я работаю над ними вперебивку, по душевному влечению. Растреклятое это душевное влечение является причиной моих бедствий и моей неаккуратности. Удавиться впору, но ничего поделать с собой не могу. Я знаю, что очередь «рассказов для напечатания» придет очень скоро, и жду — и Вас прошу ждать. Право, у меня уже и слов больше для этих просьб нету. Напечатать «Закат» до постановки — значит... Вы знаете, что это значит... «В руки твои предаю дух мой...»

Я в Марселе. Hochst interessant [8]. Получили ли Вы письмо, в котором я сообщал Вам об отъезде моем в Марсель.

Дорогой мой, замученный мною редактор! Я не мечтаю больше о любви. Я мечтаю о том времени, когда бестрепетно смогу я «поднять очи на кредиторов моей совести...». Когтистый зверь, скребущий душу, — совесть!..

Письмо Ваше переслано мне из Парижа. Я написал сегодня, чтобы зашли в Hotel de Valence [9] за Бакуниным. Я, дурак, вообразил почему-то, что Вы оставили для меня эту книгу в Торгпредстве, и спрашивал ее там.

В Марселе постараюсь посидеть подольше. Не сердитесь. Мы помиримся, уверяю Вас, мы помиримся.

Любящий Вас И. Бабель

29.Х-27

175. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

11 ноября 1927 г.,

Марсель

Тамара. Я верю в маленького нашего человечка. Я верю в то, что болезнь его скоро пройдет. Пиши мне почаще, пожалуйста, не ленись. Очень ли он исхудал? Много ли слов говорит? Всякое упоминание о нем растапливает мое сердце.

Жизнь мою за границей нельзя назвать хорошей. В России мне жить лучше, переучиваться на здешний лад мне не хочется, не нахожу нужным. Потом, меня не оставляла душевная тревога о тебе, она мучила меня неотступно. Теперь, после последнего твоего письма, я чувствую себя спокойно. Будь счастлива, мой друг, и благоразумна. Это дешевое занятие — давать советы, да и я в роли человека, призывающего к благоразумию, смешон, но, право же, Тамара, выходит так, что немножко расчета в жизни нужно, а то очень хлопотливо, и не успеешь оглянуться, как, глядишь, помирать надо.

К огорчению моему из-за недостатка денег я должен уехать обратно в Париж. Пиши по-прежнему: Mr. J. Babel, Poste-restante, Bureau de Postes № 69, Rue de Venille, Paris, XV-e.

Никогда я не испытывал такой материальной нужды, как теперь. Положение иногда создается унизительное. Вся надежда на пьесу и на то, что ты похлопочешь. Если пьеса прошла несколько раз в провинции, то я думаю, что в Модпике можно взять еще аванс. Я взял там всего пятьсот рублей. Они обещали мне перед генеральной репетицией дать еще денег. Надо думать, что представления в провинции равносильны генер<альной> репетиции в Москве. Я не знаю, конечно, как обстоит дело с пьесой, снимается ли она после нескольких представлений или продержится. Прошу тебя, Тамара, пришли мне все материалы, какие у тебя по этому поводу имеются. Выражал ли еще какой-нибудь провинциальный театр желание поставить «Закат»? Что ты знаешь о постановке в Одессе? Неужели история с авансом от Александринки тянется до сих пор? Есть ли уверенность в том, что пьеса пойдет в Александринке?

Итак, надо попросить аванс в Модпике. Я пишу заявление на тысячу рублей. Борись. Но получить деньги — это полдела, очень трудно отослать их за границу. Если посылают сумму, превышающую пятьдесят долларов, надо просить разрешения Валютного Управления. Всеволод может дать тебе совет. Конечно, посылать надо от Модпика, вообще от официального учреждения, тогда скорее выдают разрешения. Во всяком случае, сообщаю тебе еще адреса, по которым можно посылать деньги: Mr. A. Fasini, 27; Rue Dareaux, Paris, XIV-e; Mr. N. Granovsky, 17. Bourevard Garibaldi, Paris.

Если обстоятельства сложатся благоприятно, пошли деньги по телеграфу. Мне протелеграфируй о перспективах. Можно еще в Модпике упомянуть о фильме, за это ведь тоже будут проценты. Впрочем, увидит ли фильм экран, как ты думаешь? Кстати, надо поставить имя Всеволода как соавтора, а то он обидится.

Напиши мне еще, Тамара, о пьесах Всеволода и Леонова, как они выглядели со сцены, имеют ли успех? Что получилось у Эйзенштейна? Я совсем отрезан от мира. Я думаю, что я тебе друг, преданный и верный до самой смерти, не оставляй меня без всяких вестей.

Я все время стараюсь работать, но ощутимых результатов пока нет. Очень трудно писать на темы, интересующие меня, очень трудно, если хочешь быть честным. Я снова подтвердил Полонскому мое обещание не посылать рассказов, кроме как в «Новый мир». Но если бы ты знала, как мучительно мне привыкать к писанию из-за нужды, к писанию из-под палки. Очень хорошо было бы, если бы пьеса помогла нам дожить до новой моей работы. Вся надежда на тебя, Тамара. Деньги Модпик или всякое иное учреждение должно посылать мне по адресу: Mr. J. Babel. 15, villa Chawelot, Paris, XV. В банке без протекции не обойдешься. Попроси помощи у некоего т. Наглера, из Промбанка (против Биржи на Ильинке). Жду твоей телеграммы по поводу всех этих дел.

До свиданья, друг мой. Пиши мне почаще. Кланяйся от меня милому нашему Михайле. Будь весела, красива, счастлива, добра.

И. Б.

М. 11/XI-27

В Модпике надо обратиться к члену Правления Гольденвейзеру. Я сегодня пишу ему. В Париж уезжаю отсюда 14-го.

Часть денег, буде таковые окажутся, надо еще послать маме (Madam Marie Chapochnikoff, 38, Rue de Vergnies, Bruxelles). Ей можно послать 50 долларов, т. е. 100 рублей. Но это все в том случае, если... Прости за докуку...

176. А. Г. СЛОНИМ

12 ноября 1927 г.,

Марсель

Дорогие amis [10]. В Марселе началась зима, подул страшной силы мистраль. Возвращаюсь в Париж. Писать прошу по прежнему адресу. О пьесе получил утешительные сведения. Она пойдет в моей редакции. В Одессе и Баку представления уже идут, как идут — не знаю. В конце ноября приедет ко мне из Брюсселя мать, так что я обрету семейную обстановку полностью. Я тружусь теперь не шибко, но тружусь. Из Парижа напишу вам подробнее. Будьте веселы, здоровы и богаты.