Моя жизнь со Старцем Иосифом, стр. 62

* * *

После этого видения благодать молитвы умножилась и, соответственно, возросло желание безмолвия. Ум молодого подвижника не был занят ничем земным. Вместе с тем умножались и искушения.

Старец Даниил регулярно поручал им исполнять необходимые для скита работы. И его послушники очень часто говорили им: «Спуститесь вниз и принесите то-то, пойдите туда и сделайте то-то», — и тому подобное. Все это ломало их распорядок. Отец Иосиф и отец Арсений огорчались, они хотели безмолвия. Старец же Ефрем был простым человеком и, хотя ему это и не нравилось, стыдился отказать отцам и посылал своих послушников туда, куда просили соседи.

Другой проблемой, мешавшей их безмолвию, была старая привычка всех окрестных отцов, идя в Катунаки, сокращать путь, проходя через двор их каливы. Вдобавок, безмолвию препятствовали разнообразные общие работы, когда приближался престольный праздник какой-нибудь келлии.

Отец Иосиф долго все это терпел. Но после видения трех ангелов более не мог выносить отвлечений на суету. Душа его стремилась к уединению и безмолвию.

Рукоделие Старца Ефрема — изготовление бочек — также создавало много шума и хлопот. Как это обычно бывает, каждый вспоминал о необходимости заказать бочку в последний момент перед тем, как давить виноград. А так как Старец Ефрем был отличным бондарем, все окрестные отцы сбегались к нему и упрашивали поскорее закончить их бочки. Старец Ефрем, по своей доброте, никому не отказывал и в итоге страшно переутомлялся, потому что был вынужден работать день и ночь.

К тому же, он никогда ни с кого не требовал платы за свою работу. Поэтому многие пользовались его добротой и платили очень мало. Помимо монахов, о нем узнали мирские. Они заказывали работу стоимостью в тысячу драхм, настаивая на скорейшем ее окончании, а затем давали сотню драхм и с деланной наивностью спрашивали:

— Этого достаточно, Старче?

— Достаточно, достаточно, дитя мое, — смущенно отвечал тот.

Молодые послушники не могли спокойно глядеть, как их Старец убивается на работе день и ночь, а другие этим пользуются. Поэтому они стали обдумывать, не перебраться ли в более тихое место.

Однажды отец Иосиф сказал отцу Арсению: «Это рукоделие, мало того что лишает нас безмолвия, еще и чересчур утомляет нашего Старца. Давай, отец Арсений, помолимся и спросим его, согласен ли он переселиться в более спокойное место». Так они и сделали. Выслушав их, Старец с большой радостью согласился с ними и благословил поискать такое тихое место.

Переход в скит Святого Василия

Решив переселиться в более тихое место, отец Иосиф с отцом Арсением выбрали скит Святого Василия. 111Скит находится очень высоко, на высоте более семисот метров над уровнем моря, и поэтому там бывает очень холодно. Там растет только каменный дуб, напоминающий скорее кустарник. Далеко внизу виден небольшой плоский участок побережья, где собирают соль, а дальше — беспредельная голубизна Эгейского моря. Смотришь — и словно паришь!

Скит этот почти ниоткуда не виден. Если не знать хорошо местные тропинки, найти его нелегко. Это самая пустынная и очень труднодоступная часть Афона. Там насчитывалось не более восьми калив, но и они располагались вдали друг от друга.

Тогда там жили: отец Герасим с послушником отцом Максимом, верно следовавшие традиции отцов-коливадов; 112 отец Герасим Менайас, 113 ученый-химик, оставивший все ради любви Христовой; Старец Херувим, достигший высочайшей степени нестяжания и безмолвия; старец Феофилакт, живший в дружбе с бессловесными животными, как Адам до падения; два румына — Старец Иона с послушником отцом Макарием. Все эти отцы вели исихастский образ жизни, безмолвствуя со знанием дела. Они внушали к себе такое почтение, что, когда отцам из других мест нужно было пройти через этот скит, они шли на цыпочках, чтобы не произвести шума и не потревожить подвижников. Но, вообще, подобные хождения в той пустыне были очень редким делом.

* * *

Это место идеально подходило для отца Иосифа. Но в тот момент там не нашлось свободных калив, и им пришлось самим построить маленькую простенькую каливу. Это оказалось очень непростым делом, поскольку у них не было самых необходимых строительных материалов. Таскать их на эти удаленные, пустынные и крутые скалы было выше сил. У них не имелось даже воды для строительного раствора. Дождевой воды из цистерны не всегда хватало и для питья. Поэтому для раствора они использовали воду после мытья посуды и стирки. Сами отцы не мылись.

Их очень маленькие келлии, ради безмолвия стоявшие поодаль друг от друга, были построены из досок, обмазаны раствором, побелены и покрыты жестью. Они напоминали курятники, в которых дверь служила одновременно и окном.

Свою церковку, также покрытую жестью, они посвятили Рождеству святого Иоанна Предтечи, ведь в таких пустынных местах и жил честной Предтеча, глава монашеского воинства. Построили они и особую каливку, чтобы иметь еще одно место для безмолвия и молитвы.

* * *

Закончив строительство к середине 1928 года, они собрались и ушли из Катунак. Большую часть своих вещей они оставили, чтобы нестяжание помогло им достигнуть цели. Согласно отцам, «нестяжательный монах — орел высокопарящий». 114 Свою каливу в Катунаках они отдали одному монаху как благословение, попросив его поминать их в молитвах.

С собой они взяли немного самых необходимых вещей, несколько книг и кое-какую одежду — то, что могли унести на себе. Посадили своего Старца на мула и отправились.

В скиту Святого Василия отец Иосиф и отец Арсений со своим Старцем вели очень строгую жизнь. Они занимались несложным рукоделием: делали метелки из веток кустарников. Потом отдавали их в монастыри и получали взамен сухари.

Чтобы иметь немного овощей и поменьше таскать продукты наверх, они устроили огородик и посадили несколько деревьев, назвав все это Эдемом. Но особого толку от садика не было по причине каменистой почвы и засушливости места.

* * *

Старец Ефрем, после того как избавился от тяжелых работ, на какое-то время словно помолодел. Поэтому он смог употребить свои силы на духовные труды: четки, поклоны, бдение. Но возраст все-таки давал о себе знать. И количество четок у него было уже не такое, как в молодости.

В то время подвизался в Святом Василии и монах Матфей Карпафакис, впоследствии вождь самого фанатичного крыла старостильников. Он во время общих собраний отцов имел привычку самочинно подниматься на амвон и агитировать монахов против нового стиля. Однажды отец Матфей сказал в своей проповеди: «Братие, сократились дни». Старец Ефрем, вернувшись после собрания в каливу, сказал с простотой:

— Браво! Молодец, отец Матфей! Сегодня он разрешил мое недоумение. Вот почему у меня не получается теперь столько четок, как раньше, — сократились дни!

— Нет, Старче, это ты ослаб и поэтому засыпаешь, — ответил ему простодушный отец Арсений.

— Нет, Матфей правду говорит! Сократились ночи!

* * *

Старец Ефрем не прожил долго на новом месте подвижничества. Он удостоился предвидения дня своей кончины и соответствующим образом подготовился к ней. Перед самым преставлением Старца Ефрема отец Иосиф его спросил:

— Старче, что ты чувствуешь сейчас, перед отшествием из этой жизни? Может быть, ты чувствуешь извещение, что спасешься?

— Ах, что я могу чувствовать, дитя мое? Жена моя, и дети мои, и все другие пойдут направо, а я — налево.

— Но, Старче, зачем ты говоришь так после стольких трудов?!

— Нет, я пойду налево, потому что очень грешен, потому что не исполнил волю Божию. Вы все исполняете волю Божию. Только я один ее не исполняю.