Имаджика, стр. 259

Его отчасти утешало то, что он был не единственным героем подобных басен. Когда они начинали расспрашивать о Юдит и Хои-Поллои, им непременно рассказывали истории о женщинах-колдуньях. После падения Изорддеррекса в Доминионах появилось целое кочевое племя обладающих необычайными способностями женщин. Те ритуалы и заклинания, которые раньше они осмеливались творить лишь у домашнего очага и колыбели, теперь свершались прилюдно. Но если истории о Маэстро Сартори были, как правило, чистейшей выдумкой, то в основе рассказов об этих женщинах лежали действительные события, и Понедельник с Милягой не раз имели возможность в этом убедиться. Так например, в провинции Май-Ке, которая во время первого путешествия Миляги была засушливой степью, они увидели зеленеющие поля, на которых всходил первый за последние шесть лет урожай. Произошло это благодаря женщине, которая учуяла подземную реку и выманила ее на поверхность с помощью специальных молитв и заклинаний. В одном из храмов Л'Имби появилась сивилла, которая, используя только пальцы и слюну, изготовила из твердого валуна скульптурное изображение города, каким, по ее пророчеству, он должен был стать через год. Пророчество ее оказало на верующих такое гипнотическое воздействие, что, выйдя из храма, они принялись уничтожать все лишнее, стремясь привести город в полное соответствие с только что увиденным обликом. В Квеме, куда они отправились в надежде отыскать Скопика, они обнаружили, что на месте ямы, где стояла Ось, возникло озеро. Вода его была кристально чистой, но дна не было видно; в глубине его постоянно зарождались различные живые существа. В основном это были птицы, внезапно поднимавшиеся из воды возбужденными стаями, – вполне оперившиеся и готовые к полету.

Здесь им представился случай встретиться с волшебницей лично, так как женщина, сотворившая эти воды (сотворившая в буквальном смысле этого слова: как объяснили ее приверженки, она мочилась всю ночь напролет), поселилась в почерневшем остове Квемского дворца. В надежде услышать от нее какой-нибудь намек на нынешнее местонахождение Юдит и Хои-Поллои, Миляга отважился войти под сумрачные своды. Создательница озера отказалась выйти на свет, но ответила на его вопрос: нет, таких двух женщин она не видела; да, она может сказать ему, куда они пошли. Она объяснила, что в настоящее время для странствующих женщин существуют только два пути: в Изорддеррекс и обратно.

Поблагодарив ее, Миляга спросил, не может ли он как-нибудь отплатить ей за услугу. Она ответила, что лично от него ей ничего не нужно, но она будет счастлива провести часок-другой в обществе его мальчика. Слегка опечаленный, Миляга вышел и спросил у Понедельника, не рискнет ли он побыть с женщиной наедине. Понедельник сказал, что рискнет, и оставил Маэстро в одиночестве на берегу кишащего птицами озера. Впервые за всю жизнь Миляги ему встретилась женщина, которая оставила без внимания его эротические чары и предпочла ему другого мужчину. Более красноречивого доказательства того, что песенка его спета, и представить было нельзя.

Когда через два часа ошарашенный и раскрасневшийся Понедельник покинул дворец, Миляга, которому уже успела наскучить работа над картой, сидел на берегу озера в окружении нескольких сложенных из камней пирамидок.

– Что это? – спросил паренек.

– Считал свои романы, – ответил Миляга. – В каждой – по сто женщин.

Всего пирамидок было семь.

– А больше не было? – спросил Понедельник.

– Все, которых я помню.

Миляга присел на корточки перед одной из пирамидок.

– Держу пари, ты не прочь их всех снова оттрахать, – сказал Понедельник.

Миляга поразмыслил некоторое время и ответил:

– Нет, не думаю. Мои лучшие годы уже позади. Пора уступать дорогу молодым.

Один из камней до сих пор был зажат у него в руке и, поднявшись на ноги, он швырнул его в озеро.

– Можешь не спрашивать, – сказал он. – Это была Юдит.

После этого они уже не отклонялись от прямого маршрута и не расспрашивали больше о Юдит и Хои-Поллои. Теперь они знали, где их искать. Покинув озеро, они уже через несколько часов оказались на Постном Пути. В отличие от всего остального, Путь не изменился. Он был таким же оживленным и широким, как всегда, а его прямая стрела по-прежнему впивалась в горячее сердце Изорддеррекса.

Глава 62

В Пятом Доминионе неотвратимо наступала зима. В Хэллоуин [24] люди в последний раз решились выйти на улицы без пальто, шляп и перчаток, и именно в эту ночь немалое число лондонцев впервые побывало на Гамут-стрит. Участники дружеских вечеринок прониклись духом кануна Всех Святых и пришли проверить, есть ли правда в тех странных слухах, которые ходят об этом месте. Большинство из них удалились спустя очень короткое время, но самые храбрые остались и принялись обследовать окрестности. Несколько человек долго стояли под окнами двадцать восьмого номера, изучая рисунки на двери и разглядывая обугленное дерево.

После этого вечера щипки холода превратились в укусы, а укусы – в постоянную, изнуряющую грызню, до тех пор, пока в конце ноября температура не упала так низко, что даже самые пылкие коты не совали больше нос на улицу, предпочитая греться у каминов. Но поток посетителей не прекращался – ни в том, ни в другом направлении. Вечер за вечером простые лондонцы приходили на Гамут-стрит и чуть не сталкивались нос к носу с туристами, выходящими из Четвертого Доминиона. Некоторые из горожан посещали окрестности с такой регулярностью, что Клем начал узнавать их и наблюдал за тем, как их исследования становились все более решительными, по мере того как они понимали, что испытываемые ими ощущения не являются первыми признаками безумия. Они чувствовали, что где-то здесь должны таиться чудеса, и, судя по всему, один за другим открывали их источник, ибо все они неизменно исчезали. Те же, кто не осмеливался войти в туман в одиночку, приходили со своими близкими друзьями и показывали им улицу с таким видом, словно это был их тайный порок. Но вскоре они убеждались, что друзья видят то же самое, что и они, и шепот их сменялся громким смехом.

Слухи постепенно распространялись, но это было единственной радостью наступивших горьких дней и ночей. Хотя Тик Ро проводил в доме все больше времени и был, без сомнения, веселым малым, Клем очень скучал по Миляге. Он был не так уж удивлен его внезапному исчезновению – ангелы всегда знали, что рано или поздно Маэстро покинет этот Доминион, – но теперь они остались в одиночестве, и чем ближе становилась годовщина смерти Тэйлора, тем мрачнее было настроение у них обоих. Присутствие стольких живых душ на Гамут-стрит лишь подчеркивало бедственное положение призраков, и их скорбь оказалась заразительной. Хотя Тэй был рад оставаться с Клемом во время приготовлений к Примирению, теперь то время, когда они были ангелами-хранителями, отошло в прошлое, и его терзало то же самое желание, которым были охвачены бродившие вокруг дома призраки, – умереть окончательно, так чтобы уже ничего не чувствовать.

Наступил декабрь, и Клем задумался о том, сколько еще недель сможет он продержаться на посту, если учесть, что отчаянье Тэя росло с каждым часом. После долгих колебаний он решил, что Рождество будет последним днем его службы на Гамут-стрит. После этого он оставит двадцать восьмой номер на разорение туристам Тика и вернется в тот дом, где год назад они вместе с Тэем праздновали Возвращение Непобежденного Солнца.

Юдит и Хои-Поллои путешествовали по Доминионам не торопясь, но когда вокруг открывалось столько дорог, которые сулили столько новых радостей и развлечений, спешка казалась чуть ли не преступлением. Да и причин для нее не было. Ничто их не подгоняло, ничто не звало вперед. Во всяком случае, Юдит старательно делала вид, что это именно так. Каждый раз, когда вопрос о конечной цели их путешествия вновь всплывал в разговоре, она избегала говорить о том городе, куда – в глубине души она в этом нисколько не сомневалась – им в конце концов суждено было прибыть. Но название его все равно постоянно звучало вокруг – оно не сходило с уст едва ли не каждой женщины, которая встречалась им по дороге, и когда Хои-Поллои упоминала, что это ее родина, ее немедленно засыпали вопросами. Правда ли, что после каждого прилива гавань наполняется древними рыбами, которые всплывают из глубин океана? Правда ли, что им известна тайна происхождения женщин и что ночью они поднимаются по ручьям на гору, чтобы поклониться Богиням? Правда ли, что женщины там могут теперь забеременеть без помощи мужчин, а некоторые даже видят своего младенца во сне, а потом просыпаются, держа его в руках? Правда ли, что в городе бьют фонтаны, которые превращают старух в молодых девушек, а вокруг них растут деревья с невиданными плодами? И так далее, и тому подобное.