Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник), стр. 4

— Видите ли, — вмешался капитан, — мне все равно делать нечего. Лорды Адмиралтейства вышвырнули меня из флота умирать с голоду на половинном окладе. А теперь, сэр, расскажите нам все, что знаете или слышали о мистере Невилле.

Глава II

Легенда о копях царя Соломона

Я медлил с ответом, набивая табаком свою трубку.

— Так что же вы слышали о дальнейшем путешествии моего брата? — спросил в свою очередь сэр Генри.

— Вот что мне известно, — произнес я, — и до сегодняшнего дня ни одна живая душа от меня об этом не слышала. Я узнал тогда, что он отправляется в копи царя Соломона.

— Копи царя Соломона! — воскликнули вместе оба мои слушателя. — Где же они находятся?

— Не знаю, — сказал я. — Мне только приходилось слышать, что болтают об этом люди. Правда, я как-то видел вершины гор, по другую сторону которых находятся Соломоновы копи, но между мною и этими горами простиралось сто тридцать миль пустыни, и, насколько мне известно, никому из белых людей, за исключением одного, не удалось когда-либо пересечь эту пустыню. Но может быть, мне лучше рассказать вам легенду о копях царя Соломона? А вы дадите мне слово ничего не разглашать без моего разрешения. Вы согласны? У меня есть серьезные основания просить вас об этом.

Сэр Генри утвердительно кивнул, а капитан Гуд заверил:

— Безусловно!

— Итак, — начал я, — вам, вероятно, известно, что охотники на слонов — грубые, неотесанные люди и их мало что интересует, кроме обычных житейских дел да кафрских обычаев. Правда, изредка среди них можно встретить человека, который увлекается собиранием преданий среди туземцев, пытаясь восстановить хоть малую часть истории этой таинственной страны. Как раз от такого человека я впервые услышал легенду о Соломоновых копях. Было это почти тридцать лет назад, во время моей первой охоты на слонов в Земле Матабеле.

Звали этого человека Иванс. На следующий год бедняга погиб — его убил раненый буйвол — и был похоронен у водопадов Замбези. Однажды ночью, помню, я рассказывал Ивансу об удивительных приисках, увиденных мною на охоте на антилоп куду и канну в той местности, которая теперь называется Лиденбургским районом Трансвааля. Я слышал, что недавно золотопромышленники снова нашли эти разработки, но я-то знал о них много лет назад. Там в сплошной скале проложена широкая проезжая дорога, ведущая к входу в прииск. Внутри, в галерее, лежат груды золотоносного кварца, приготовленного для дробления. Это указывает на то, что рабочим, кем бы они ни были, пришлось поспешно покинуть свое занятие. На расстоянии шагов двадцати вглубь находится искусно облицованная камнем поперечная галерея.

«А я расскажу вам нечто еще более удивительное!» — пообещал Иванс и поведал о том, как далеко, во внутренних областях страны, случайно набрел на развалины города. По его мнению, это был Офир [8], упоминаемый в Библии. И скажу вам, другие, более свежующие люди подтвердили мнение Иванса спустя много лет после того, как бедняга преставился. Помню, я слушал как зачарованный историю об этих чудесах. Я был молод, и рассказ о древней цивилизации и сокровищах, которые выгребали оттуда иудейские и финикийские авантюристы, когда страна вновь впала в состояние самого беспросветного варварства, подействовал на мое воображение. Внезапно Иванс поинтересовался, слышал ли я когда-нибудь о Сулеймановых горах к северо-западу от земли Машукулумбве [9]. Я о таких не слышал.

«Именно там находились принадлежавшие царю Соломону копи… — сообщил он, — алмазные копи!» — «Откуда вам это известно?» — спросил я. «Откуда известно? Как же! Ведь же что такое „Сулейман“, если не исковерканное арабами слово „Соломон“? И кроме того, одна старая изанузи [10] в Земле Маника мне много об этом рассказывала. Она говорила, что народ, живший за этими горами, представлял собою ветвь племени зулусов и говорил на зулусском наречии, но эти люди были красивее и выше ростом, чем зулусы. Среди них встречались великие маги, которые научились своему искусству у белых людей тогда, когда „весь мир был еще темен“, и владели тайной чудесных копей, где находили „сверкающие камни“».

Но в то время эта история показалась мне смешной, хоть и заинтересовала, поскольку алмазные россыпи тогда еще не были открыты. А бедный Иванс вскоре уехал и погиб, и на целых двадцать лет я совершенно позабыл его рассказ. Но как раз двадцать лет спустя — а это долгий срок, господа, потому что охота на слонов — опасное ремесло и редко кому удается прожить столько времени, — так вот, двадцать лет спустя я услышал нечто более определенное о горах Сулеймана и о стране, лежащей по ту сторону гор. Я находился в краале [11] Ситанди, за пределами Земли Маника. Скверное это место: есть нечего, а дичи почти нет. У меня был приступ лихорадки, и чувствовал я себя очень плохо. Однажды туда прибыл португалец в сопровождении слуги-метиса. Надо сказать, что я хорошо знаю португальцев из Делагоа [12] — нет на земле хуже дьяволов, жиреющих на крови и страданиях своих рабов.

Но этот человек являл собой полную противоположность тем, с кем я привык иметь дело. Он напоминал мне вежливых испанцев, о которых я читал в книгах. Это был высокий худощавый мужчина с темными глазами и вьющимися седыми усами. Мы побеседовали, так как он объяснялся на ломаном английском языке, а я немного понимал по-португальски. Он сказал мне, что его имя Хозе Сильвестр и у него есть участок земли у залива Делагоа. Когда на следующий день он отправился в путь со своим слугой-метисом, то попрощался со мной, сняв шляпу изысканным старомодным жестом.

«До свиданья, сеньор, — произнес он. — Если нам суждено встретиться вновь, я буду уже самым богатым человеком на свете и тогда вспомню о вас!»

Это меня позабавило, хотя я и был слишком слаб, чтобы смеяться. Я видел, как Хозе Сильвестр направился на запад, к великой пустыне, и подумал: «Не безумен ли он, да и что он рассчитывает там найти?»

Через неделю я выздоровел. Как-то вечером я сидел перед маленькой палаткой, которую возил с собой, и обгладывал последнюю ножку жалкой птицы, купленной у туземца за кусок ткани, стоивший двадцать таких птиц. Я смотрел на раскаленное красное солнце, погружающееся в бескрайнюю пустыню, как вдруг на склоне холма, находившегося напротив меня на расстоянии около трехсот ярдов, заметил какого-то человека. Судя по одежде, это был европеец. Сначала он полз на четвереньках, затем поднялся и, шатаясь, прошел несколько ярдов. Затем вновь упал и пополз дальше. Понимая, что с незнакомцем произошло что-то неладное, я отправил ему на помощь одного из моих охотников. Вскоре бедолагу привели, и оказалось, что это — как вы думаете, кто?

— Конечно, Хозе Сильвестр! — воскликнул капитан Гуд.

— Да, Хозе Сильвестр, вернее, его скелет, обтянутый кожей. Его лицо было ярко-желтого цвета от лихорадки, и большие темные глаза, казалось, торчали из черепа — так он оголодал. Его кости резко выступали под пергаментной кожей, волосы были полностью седы.

«Воды, ради бога, воды!» — простонал он; губы его растрескались, а язык распух и почернел.

Я поднес ему воды, добавив немного молока, и он выпил не менее двух кварт [13] залпом, огромными глотками. Больше ему дать я побоялся. Затем у него начался приступ лихорадки, он упал и стал бредить о горах Сулеймана, об алмазах и пустыне. Я поместил его в свою палатку, старался облегчить его страдания, насколько это было в моих силах. Многого сделать я, конечно, не мог. Я понимал, что неизбежное без сомнения наступит. Около одиннадцати часов он немного успокоился. Я прилег отдохнуть и заснул. На рассвете я проснулся и в полумраке разглядел его странную худую фигуру. Он сидел и пристально смотрел в сторону пустыни. Вдруг первый солнечный луч осветил широкую равнину, расстилавшуюся перед нами, и скользнул по отдаленной вершине одной из самых высоких гор Сулеймана, которая находилась от нас на расстоянии более сотни миль.