Авария или В ожидании чуда (ЛП), стр. 32
- Ну что? - произнес Горский, наконец, сосредоточив взгляд на гостях.
Борисов «тормозил», формулируя ответ. Приход шефа сбил его с толку, он никак не ожидал увидеть его здесь. Да и охрана снаружи не успела предупредить, они-то уж точно обгадились, когда шеф спустился на нижний уровень. Насколько помнил Борисов, такого не случалось никогда.
Храмова как током ударило, он и сквозь завесу прожитых лет узнал Горского. Виктор медленно встал, сжав кулаки. В голове его бешено стучала кровь, а ноги налились свинцом. Он сразу понял, что живыми они отсюда точно не выберутся. Однако мгновенное чувство страха отпустило, сменяясь лихой и нагловатой эйфорией. Виктор смотрел в глаза Горскому, стоящему у двери в своем несуразном балахоне.
- Вот и свиделись, Антон, - негромко произнес Храмов, стараясь не показывать волнения, - я вижу, ты добился того, чего хотел. По-прежнему людьми приторговываешь или уже не мелочишься, сразу страной целиком?
Горский резким жестом остановил дернувшегося было, начальника охраны, и каменным взглядом окинул Виктора.
* * *
Все решили секунды. Горский уже был не боец, тем более никак не ожидая нападения, от удара Виктора сразу упал как подкошенный и уткнулся носом в пол. Ворвавшегося на шум Борисова Палыч сумел нейтрализовать тихо и мгновенно.
Немного отстав от Виктора, тащившего связанного Горского по коридору, Палыч крепко бился с охраной. На него наседали трое здоровенных мордоворотов, в тот момент находившихся в цокольном этаже, и еще один тип поменьше, который с ними беседовал, когда вся компания выскочила в коридор.
Устав отбиваться и сомневаясь в своей способности одолеть врага врукопашную, Тарасов поднял и швырнул в них стоявший у стены стол. Бросок получился удачный, противника стало меньше наполовину, и Палыч, спеша закрепить успех, вмазал протезом по голове наиболее очухавшегося из оставшихся двух вменяемых охранников. Пользуясь образовавшейся паузой, он испытанным приемом, подавив рефлекс, восстановил дыхание, метнулся к выходу и, обогнав Виктора, выскочил на двор.
На небольшой площадке перед воротами стояли три снегохода. Палыч оседлал один из них, завел болтающимся на веревочке ключом и крикнул Храмову: «Давай, быстрее, шевели копытами! Долго еще возиться будешь?!»
Спешно водружая Антона на сиденье позади Палыча, Виктор заметил, как напротив, на веранде, нависавшей над площадкой, появилась девушка. Подойдя к перилам, она стояла, окруженная падающими снежинками и, кутаясь в накидку, смотрела на возню во дворе безразличным взглядом.
* * *
Внешне решительная и непреступная, Ольга обладала робким характером. Жить в пансионе она не хотела, но ее мнение Горского абсолютно не интересовало, и он поступил с ней так, как считал правильным. Четыре года тому назад Ольга переехала на постоянное место жительства в небольшой дворец на восточных склонах Аргентинских Анд, в котором и располагался пансион. Удивительная красота местной природы пришлась ей по душе, только друзей у нее там так и не появилось. Жила она в одиночестве, занимая собственные апартаменты, в окружении небольшого штата обслуги. Лишившись матери, она осталась совсем одна, пережив жуткий страх и тоску, преследовавшую ее постоянно. Ольга не любила отца и не верила в его искренность. Он не навещал ее ни разу... Она сама изредка приезжала к отцу. Как в этот раз.
В доме Горского было множество комнат самого разнообразного предназначения, все это хозяйство, расположенное на трех уровнях, обслуживалось и охранялось более чем полусотней человек и большим количеством технических средств. В нижние уровни раньше Ольга не заходила, не было желания, да и не пустили бы. Отец говорил, что ей нечего там делать. И вот его увезли какие-то люди.
Последовавшие за этим дни чуть не довели девушку до ручки. На следующий день два раза к Ольге заходили отцовские друзья, очень серьезные люди, изображали озабоченность и участие. Как-то Ольга попыталась выйти из дому, но охрана, причем незнакомая, не выпустила ее. Несколько раз охранники менялись, к ней заходил очередной неизвестный ей человек, представлялся начальником смены и спрашивал, не нужно ли чего. По нескольку раз в день прилетали и улетали вертолеты. Один раз она вообще не обнаружила никого во всем доме, но когда, осмелившись, попыталась выйти на двор, за дверьми вдруг началась перестрелка и возня. Выключив свет в комнате, она стояла у окна, никем не видимая, и пыталась понять, что творится снаружи. Там, в тусклом свете фонарей, метались какие-то тени, или это ей рисовало воображение?
В итоге, вся издерганная и трясущаяся от страха Ольга дождалась хоть какого-то объяснения того, что творилось вокруг. Было уже за полночь, когда в ее дверь постучали.
- Войдите, - голос Ольги выдавал нервное напряжение.
В комнату вошел невысокий светловолосый мужчина в дорогом пальто.
- Здравствуйте Ольга, моя фамилия Томич, я представляю председателя правительства и, как вы знаете, хорошего друга вашего отца.
Ольга молчала, выжидательно глядя на визитера.
- Будет лучше, если вы покинете этот дом и отправитесь в город, - после некоторой заминки продолжил он, - для вашей же безопасности.
Он сделал многозначительную паузу, в нерешительности соображая, как обращаться с семнадцатилетней девочкой, как с ребенком или как со взрослой. До последнего момента Ольга не произнесла ни слова.
Сопровождаемая охраной и ночным визитером, Ольга села в один из вертолетов, ожидающих на площадке, Томич залез следом и дал команду на взлет. Машины синхронно и плавно поднялись в небо. Турбины работали тихо, посвистывая время от времени при увеличении оборотов. До поры...
* * *
Через несколько минут полета оба вертолета неожиданно ухнули вниз, резко теряя высоту. Они падали. Ольга, закрыв глаза, вцепилась в подлокотники. Кровь ринулась вверх и тысячи иголок волнами кололи ее шею и голову. Вес тела настолько не чувствовался, что девушка боялась оторваться от кресла...
Раскаленные жерла турбин ярко пылали, металл потек, оставляя нетронутыми лишь жаропрочные лопатки. Фонтан искр моментально сменился ярким белым пламенем. Загорелась обшивка, превращая то, что осталось от вертолетов, упавших почти рядом, в ослепительный факел.
Немолодой мужчина с седоватыми усами, одетый в наглухо застегнутую короткую куртку, держал на коленях терминал.
- Мне очень жаль, - ровным низким голосом проговорил он, глядя на собеседника, - в такой катастрофе выжить невозможно, я сожалею.
Изображение на экране сменилось заставкой и мужчина выключил связь. Немного посидев, задумчиво глядя перед собой, он вылез из вертолета и встал у борта. На его лице и лаковых высоких сапогах с застежками, играли огненные блики. Жар от горевших вертолетов, упавших поодаль, на склоне, чувствовался даже здесь.
- Леша, Борис, - обратился мужчина к тем, кто оставался внутри прилетевшего вертолета, - возьмите еще людей и прочешите тут все вокруг. Мне немедленный доклад по исполнению.
Отдав это распоряжение, мужчина поднялся в кабину и скомандовал пилотам взлет. Он никогда бы не покинул место аварии, если бы не был уверен, что не выжил никто. Такая катастрофа, там не только люди, там камни сейчас плавятся. Но природная осторожность все-таки заставила его оставить людей на месте аварии.
Еще два вертолета, также прилетевшие к месту катастрофы, и стоявшие у подножия склона, остались на месте. Люди, находившиеся в них, недолго потоптавшись, полезли наверх, часть из них двинулась прямо к пылающим обломкам, другие медленно обходили место аварии справа, увязая в снегу и чертыхаясь. Они добрели до глубокой борозды, оставленной одним из вертолетов при падении. Старший осмотрелся вокруг и дал команду остановиться, ближе подойти к вертолетам пока что было невозможно.
Светало, на фоне расцвеченного пожаром заснеженного склона уже проглядывало серо-голубое утреннее небо. Старший повернулся лицом к горящим машинам. Его люди разбрелись в стороны, некоторые, как и он, стояли и смотрели на огонь.