Галили, стр. 63

— И то и другое. Нет, в Гонолулу ты не поедешь. Ты поедешь на Кауаи. На Остров Садов.

— Никогда о нем не слышала.

— Детка, это самое прекрасное место на земле. Настоящий рай. Клянусь тебе. Иначе, как рай, его не назовешь. — Марджи сделала глоток мартини. — И мне известно про один уютный домик, что стоит в маленькой бухте на Северном берегу, в пятидесяти ярдах от воды. Изумительный домик. Ты даже представить себе не можешь, до чего он чудесный. Правда, никакой фантазии не хватит, чтобы представить, как там хорошо. Ты думаешь я преувеличиваю, рисуя какую-то идиллию, но... действительность лучше всяких слов.

— Неужели?

Как только Марджи начала рассказывать о домике на берегу, голос ее упал до хриплого шепота, и теперь она говорила так тихо, что Рэйчел пришлось наклониться вперед.

— Знаю, это звучит глупо... и не слишком убедительно. Но это место, где... черт побери, даже не знаю, как точнее сказать... место, где до сих пор иногда происходит... нечто чудесное.

— Все это очень заманчиво, — улыбнулась Рэйчел.

Никогда прежде она не видела Марджи в таком волнении и теперь была тронута. Ее циничная приятельница, любительница выпить, неожиданно превратилась в маленькую девочку, которая, захлебываясь от восторга, рассказывает о сказочной стране. Восторг Марджи был столь искренним, что почти убедил Рэйчел в существовании этой страны.

— А кому принадлежит сей дивный домик?

— А, вот это самое интересное, — расплылась в улыбке Марджи и подняла указательный палец, словно призывая Рэйчел ко вниманию. — Он принадлежит нам.

— Кому это — нам?

— Женщинам Гири.

— Как это?

— Очень просто. Мужчинам запрещено даже приближаться к этому месту. Такова древняя семейная традиция.

— Откуда же она пошла?

— Я думаю, этот обычай завела мамочка Кадма. Она, кажется, была закоренелой феминисткой. А может, дом появился еще до нее. Честно говоря, я не знаю точно. Как бы то ни было, сейчас там никто не живет. Парочка местных жителей иногда приходит, чтобы вытереть пыль, подстричь лужайку и все такое, но дом стоит пустой.

— А Лоретта? Она туда не ездит?

— Она была там вскоре после того, как вышла замуж за Кадма. По крайней мере, она так говорит. Но сейчас она не оставляет своего ненаглядного муженька ни днем, ни ночью. Думаю, боится, что стоит ей отвернуться, как он немедленно изменит свое завещание. О, кстати... раз мы вспомнили о юридических вопросах... — И она указала взглядом на столик Сесила. Адвокат и его спутница как раз вставали. — Ему предстоит несколько занятных часов. Судя по виду, в постели эта штучка весьма изобретательна.

— Внешность бывает обманчива, — возразила Рэйчел. — Может, она будет лежать как бревно.

— Может, и так, — согласилась Марджи.

— Надеюсь, он нас не заметит, — сказала Рэйчел, провожая глазами идущего к дверям Сесила.

— А я, наоборот, надеюсь, что заметит, — злорадно ухмыльнулась Марджи.

И тут Сесил, словно услышав ее слова, оглядел ресторан и наткнулся на них взглядом. Рэйчел потупилась, от души желая, чтобы он их не узнал. Марджи, напротив, тихонько пробормотала «вот это здорово» и радостно помахала рукой.

— Что ты наделала? — укоризненно вздохнула Рэйчел. — Они идут к нам. И зачем тебе это?

— Только не упоминай про Кауаи, — торопливо прошептала Марджи. — Это наш маленький секрет.

— Здравствуйте, милые дамы, — расплылся в улыбке Сесил. Блондинку он оставил у дверей. — Вы так спрятались в этом уголке, что я едва вас увидел.

— О, вы же нас знаете, — улыбнулась в ответ Марджи. — Мы с Рэйчел — сама скромность и застенчивость. Не любим быть на виду. В отличие от... — и она выразительно взглянула на подругу Сесила. — Как, кстати, ее зовут?

— Амброзина.

— Слишком длинное имя для такого маленького бриллианта, — заметила Марджи.

— О да, она — настоящая драгоценность, — с неожиданным пылом заявил Сесил.

— И похоже, настоящая блондинка, — без всякого намека на иронию сказала Марджи. — Она актриса?

— Фотомодель.

— Ну конечно. И вы помогаете ей сделать первые шаги. Как это мило с вашей стороны, Сесил.

Улыбка сползла с лица адвоката.

— Я должен идти. Нехорошо заставлять ее ждать, — сказал он и добавил, обращаясь к Рэйчел: — Я утром видел Митчелла. Мне искренне жаль, что дела складываются подобным образом. — Он протянул руку и слегка коснулся запястья Рэйчел. — Но, будем надеяться, все еще наладится. И если вам потребуется помощь... — Рэйчел с подчеркнутым недоумением посмотрела на руку Сесила, и он оставил ее запястье в покое. В тоне его неожиданно зазвучали уже не игривые, а отеческие нотки. — Я всегда к вашим услугам, Рэйчел. И сделаю все, что от меня зависит, чтобы разрешить возникшие проблемы к взаимному удовлетворению сторон.

— Надеюсь, Сесил, нам удастся прийти к согласию.

— Иначе и быть не может, — изрек он. Теперь он скорее напоминал врача, который успокаивает умирающего пациента. — Все будет прекрасно, Рэйчел. Если хотите...

— Я думаю, Рэйчел поняла, что может на вас рассчитывать, — прервала его Марджи.

— Да, конечно... Было очень приятно встретить вас, Рэйчел. И Марджи тоже... Я всегда рад видеть вас, Марджи...

— В самом деле?

— В самом деле, — повторил Сесил и наконец направился к своей подружке, которой затянувшееся ожидание явно начинало надоедать.

— Похоже, спиртное действует, — с удовлетворением сказала Марджи, наблюдая, как Сесил, обняв блондинку за талию, выходит из ресторана.

— Да?

— Сейчас я рассматривала лицо Сесила и размышляла — интересно, как он будет смотреться в гробу.

— Это нехорошо, Марджи.

— А потом подумала — надеюсь, у меня будет возможность убедиться в этом лично.

Глава VII

Вечером того же дня Рэйчел позвонила Митчеллу и сообщила, что случайно встретила Сесила и узнала, что Митчелл нарушил их соглашение и консультировался с адвокатом. Митчелл пытался оправдаться тем, что это была не консультация, а разговор по душам. Сесил для него все равно что второй отец. Они говорили о жизни, о любви, а не о юридических тонкостях развода. Тут Рэйчел не удержалась и заметила, что, по ее мнению, Сесил вряд ли что-то смыслит в любви.

— Прошу тебя, не злись на меня, — взмолился Митчелл. — Я был не прав. Ну прости. Понимаю, это выглядит так, словно я попытался устроить дело без твоего ведома. Но, честное слово, у меня и в мыслях этого не было.

Его беспомощные извинения только вывели Рэйчел из себя. Подавив искушение послать ко всем чертям самого Митчелла, его семью и его адвоката, она неожиданно для себя заявила:

— Я собираюсь уехать на некоторое время.

Сообщать об этом Митчу вовсе не входило в ее планы, более того, она до сих пор не была уверена, что поедет. Поэтому собственные слова удивили ее почти так же, как и Митчелла.

Митчелл осведомился, не собирается ли она вновь поехать в Дански. Нет, последовал ответ. Так куда же она едет? Ей надо сменить обстановку, вот и все. Она хочет уехать подальше от него, так это надо понимать? Нет, он здесь ни при чем. Она не собирается от него убегать.

— Так куда же ты едешь, черт побери? — не отставал Митчелл.

На языке у Рэйчел вертелся ответ, но на сей раз она сдержалась и промолчала. Повесив трубку, она вышла на балкон и устроилась в кресле, глядя на раскинувшийся внизу парк и думая обо всем сразу и ни о чем в отдельности. Лишь тогда слова, которые она не сказала Митчу, сорвались с ее губ.

— Я не убегаю, — едва слышно прошептала она. — Я бегу навстречу... сама не знаю чему.

Этой мыслью Рэйчел не поделилась ни с кем, даже с Марджи. Все это выглядело глупо. По совету женщины, чья кровь на семьдесят процентов состоит из алкоголя, она отправляется на какой-то неведомый остров, о котором прежде даже не слышала. Для ее внезапного отъезда не было никаких причин, и с точки зрения здравого смысла ее поездка казалась абсолютно бесцельной. И все же она ощущала, что едет не зря, и сознание этого дарило ей радость. Рэйчел сама не знала, что порождало подобную уверенность, но охватившее ее воодушевление ничуть не ослабевало. Впервые за долгие месяцы на душе у нее было легко, и она благодарно наслаждалась этим чувством, так как знала по горькому опыту — подобно любви, оно может исчезнуть без предупреждения.