Полуночная роза, стр. 61

То, что схватка решилась в его пользу, не приносило Николасу удовлетворения. Даже почти потеряв рассудок от бешенства, он не получил ни единой царапины. Он дрался, как одержимый, и его умение владеть шпагой, и прежде весьма искусное, стало сверхъестественным.

Но Рэксом не желал умереть легко. Это продолжалось чертовски долго, все кругом было в крови, проклятый трус в конце концов заплакал, и все ужаснулись, увидев его слезы.

— Чертовски дурной тон, — пробормотал, когда наконец все было кончено, Хоптон, приятель Блэкторна, который предложил быть его секундантом. — Он был негодяй, и мы все это знали, но вот уж не думал, что благородным мстителем будете вы, Блэкторн.

— Приятно, не правда ли? — глухо спросил Николас, глядя на кровь у себя на руках.

Его секундант снова глянул на тело Рэксома и содрогнулся.

— Не особенно, — сказал он, — смерть никогда не бывает приятной, даже если покойный ее заслуживал.

— Да, — согласился Николас, — не бывает. — И вышел навстречу венецианскому рассвету с окровавленными руками и окровавленной душой, в надежде получить отпущение грехов.

22

Когда Жизлен проснулась, комната показалась ей мрачной, отблески зеленовато-синего света плясали по потолку. Она тихо лежала в постели, наслаждаясь мягкостью матраса, наслаждаясь непередаваемым ощущением благополучия, которое переполняло ее. Она была одна в постели, что, конечно, ее огорчило, но, однако, и это обстоятельство не могло заставить ее перестать ощущать почти что животное наслаждение.

Она повернулась на спину, неожиданно поморщилась от болезненного ощущения в мышцах, и стала снова смотреть, как двигаются тени. Рассветные лучи, отражаясь в воде канала, превращали комнату в загадочное, волшебное место.

Правда, обернув вокруг себя простыню, и подойдя к окошку, Жизлен поняла, что солнце заходит, а не встает. Она проспала почти целый день.

Она посмотрела на свое тело, лишь погружаясь в горячую, душистую ванну. Запекшаяся кровь — свидетельство того, что он ею обладал. Она оглядела себя снова, и ее бросило в жар. Ей захотелось узнать, где Николас. Она оделась в платье простого фасона. «Странно, — думала она, усаживаясь на диван в салоне, — мне, наверное, надо было бы сейчас одеться в красное». После самой пылкой ночи в своей жизни, она неожиданно почувствовала себя снова такой же юной, как десять лет назад.

Где же он? Она не могла и не хотела сейчас верить, что он бросил ее, вняв ее мольбам. Это была бы уже невиданная жестокость — сломить ее сопротивление только для того, чтобы потом выбросить вон. Он уверял ее, что никогда не отпустит, и оказалось, что она поверила ему. Она будет с ним всегда. Или умрет.

Трактирщик волновался. Он утверждал, что не знает, где может быть Николас, но его угрюмое лицо было напряженным. Его беспокойство передалось Жизлен, и у нее защемило сердце.

Слуги ушли спать. Трактирщик пошел искать Блэкторна, хотя и сказал, что отправляется просто прогуляться. Жизлен, ожидая, как потерянная, бродила по дворцу.

Она поднялась наверх уже за полночь. Дом был пустынен и тих, и она, миновав дверь своей маленькой комнаты, прошла в хозяйскую спальню. Свеча, которую она принесла, едва теплилась и, поставив ее на стол, она принялась искать канделябр.

— Не надо, — раздался из темноты голос Николаса.

Жизлен захотелось расплакаться, такое она почувствовала облегчение. Задрожав, она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Единственная свеча почти не давала света, но она смогла разглядеть, что он стоит возле окна и смотрит на звездное небо.

— Ты здесь давно? — спросила она. Он повернулся, и приняв небрежную позу, посмотрел на нее с ухмылкой, которой она надеялась больше никогда не увидеть.

— Не очень. Он умер.

Она не сразу поняла, о чем он говорит. На нем была пыльная черная одежда, волосы небрежно упали на бледное, напряженное лицо.

— Кто?

— Рэксом, — сказал он, — я вступился за твою честь, дорогая. Кто теперь отомстит за зло, которое причинил тебе я?

— Ты убил его?

— Неужели ты сомневаешься? — он небрежно махнул рукой. Я знаю, как убивать. Хотя я, кажется, превзошел сам себя — двое всего за один сезон. Ну что ты так испугалась? Я вызвал его. Полно свидетелей, которые могут подтвердить, что дуэль была честной. Нам не придется бежать из Венеции.

Жизлен слышала в его голосе отчаяние, причины которого она не могла угадать. Не говоря ни слова, она приблизилась к нему. И поняла, что у ее злого, бессердечного и безумного Николаса есть душа.

Она дотянулась и приложила ладони к его щекам.

— Николас, — прошептала она, — я перед тобой виновата.

Он попытался освободиться от ее ласковых рук.

— Виновата? Почему ты должна чувствовать себя виноватой? Еще одна смерть, больше, меньше, это уже не имеет значения, если кто-то и заслуживал смерти, так это Рэксом. Ты не первая и не последняя из его жертв, и тебе досталось далеко не хуже, чем прочим. Он бесславно умер — лежал в луже крови и просил пощады, даже тогда, когда жизнь уже покидала его.

— О Господи, — прошептала она, обнимая его за шею, — Николас… Он оттолкнул ее.

— Я сейчас не в настроении, — сказал он, горько усмехнувшись. — Я не хотел возвращаться сюда, но радости Венеции не для меня. Я избавлю тебя от своего присутствия…

Жизлен схватила его за руку, удерживая.

— Николас, — сказала она, — я люблю тебя.

— Не надо, — фыркнул он, но не убрал руки, — неужели ты не понимаешь? Неужели я не доказывал тебе раз за разом, что я чудовище, недостойное любви, недостойное ничего…

— Я люблю тебя, — повторила она, беря его за вторую руку, и заставляя себя обнять, — я люблю тебя.

Он издал странный, похожий на стон звук, и уронил голову ей на плечо. Жизлен почувствовала, что его бьет дрожь, и держала его осторожно, как обиженного ребенка, так, как она обнимала бы своего пропавшего брата. А потом она подняла голову и коснулась его рта своими губами.

Он позволил ей себя поцеловать, потом ответил, но она отстранила его, и расстегнув костяные пуговицы на его рубашке, сняла ее с его плеч. Найдя рану, которую она нанесла ему, она пробежала губами по длинному рубцу. Она поцеловала его плечи, грудь, касалась губами мускулистого живота.

Он притянул ее к себе, и теперь уже он поцеловал ее глубоким и долгим поцелуем, поцелуем, на который она ответила. Подхватив ее на руки, он бережно отнес ее на постель. Жизлен чувствовала себя растерянной, испуганной и взволнованной, как никогда прежде, словно он отнял у нее все — волю, силу, гнев. Она существовала только для него. Она обнимала и укачивала его, как ребенка, гладила по голове, и плакала от жалости к нему. И еще она ощущала на своей коже его слезы.

В те дни их жизнь напоминала идиллию, мечту. Они подолгу валялись в постели, занимаясь любовью без жара и страсти, но сладостно и томно, и фантазия их не знала предела. Он не мог насытиться ею, она не могла насытиться им.

Жизлен понимала, что рано или поздно счастью наступит конец, но когда она начинала думать об этом, у нее замирало сердце, стыла кровь и к глазам подступали слезы.

В конце концов ее прошлое снова напомнит о себе — даже сквозь туман, который застилал ей глаза, когда она попала к мадам Клод, она видела мужчин, которые оспаривали право обесчестить ее. Рэксом тогда выиграл, но найдутся и другие, которые вспомнят. И Николасу придется их убивать.

Ей было трудно существовать, зная об этом. Ее не пугала возможная гибель недостойных, чужих людей. Ее пугала возможная гибель ставшего ей близким человека.

Она считала его прежде таким сильным, таким холодным и бесчувственным, не способным ощущать ничего, кроме ярости. Он наградила его свойствами сверхчеловека, чтобы ей легче было держаться от него в стороне, а вместо этого оказалась в плену. Красивый юноша, которого она когда-то любила, никуда не исчез, как не исчез и ее мучитель. Распутник, предатель, пропащая душа, обиженный ребенок, который нуждался в ее любви, а она оказалась не в состоянии этого понять.