Искупление (ЛП), стр. 50
Наилучший вариант развития событий для Кармина заключался в том, что его отцу удастся исчезнуть и он никогда его больше не увидит. Худший вариант заключался в том, что он погибнет, и, скорее всего, от рук Кармина.
Жестокость, насилие, убийства, кровопролитие, уничтожение… как долго еще Кармину удастся этого избегать?
Сидя сгорбившись, Кармин стиснул руками голову. Пустая бутылка водки валялась возле его ног. Он по-прежнему находился в сознании, выпитого количества алкоголя было слишком мало для того, чтобы отключиться. К закату дом начал остывать, постепенно погружаясь во мрак. Поднявшись с дивана, он ощутил ногами прохладу деревянного пола. Кармин направился на кухню, чувствуя пульсацию в висках, и принялся открывать один ящик за другим в поисках алкоголя. Ничего не найдя, он со злостью захлопнул дверцу ящика и взял свой телефон. Просмотрев телефонную книжку, он выбрал номер Реми.
– Да? – ответил Реми после первого гудка. – В чем дело?
– Мне нужна Молли.
Реми рассмеялся.
– Скоро буду, чувак.
Молли превратилась в ночную спутницу Кармина.
Несмотря на то, что, благодаря ей, он вновь чувствовал себя живым, забывая на время о засевшей в его душе всепоглощающей пустоте, она оказалась не только спасением, но и проклятием. Позволив ему сосредоточиться на предвкушении острых ощущений, Молли все больше и больше погружала его в бездонную яму. Принимая наркотики, Кармин ощущал широчайшую гамму эмоций, однако впоследствии – после того, как их действие проходило и ему приходилось вновь вернуться в реальность – он опускался все ниже и ниже.
Он впадал в депрессию, суицидальные мысли не выходили у него из головы. Из-за своего безрассудства и эмоциональной нестабильности Кармин не мог трезво мыслить и должным образом функционировать.
Он стал все чаще искать возможности испытать новые ощущения, употребляя наркотики для того, чтобы отсрочить приближение неизбежных последствий. Со временем все дошло до того, что он постоянно находился под кайфом, испытывая лишь одно желание – чувствовать.
То, что он испытывал после, было сродни падению с высотного здания.
* * *
Торжественный вечер «Novak Gala», проводимый дважды в год в престижной галерее к северу от района Челси, неизменно привлекал самый цвет меценатского сообщества. Сотни людей собирались для того, чтобы отдать должное местным художникам, среди которых были как профессионалы, так и выдающиеся выпускники близлежащих школ. Работы продавались с аукциона в целях благотворительности, вырученные средства шли на поддержку художественных программ в государственных школах с недостаточным бюджетным финансированием. Средства массовой информации, в свою очередь, знакомили общественность с подающими надежды талантами. Это событие считалось горячо ожидаемым среди представителей мира искусства, однако больше всего его, вероятно, ждали студенты Школы изобразительных искусств.
Каждые полгода нескольким студентам предоставлялась редкая возможность продемонстрировать на торжественном вечере свои работы. Получив заданную тему, студенты должны были предоставить отборочной комиссии в лице администрации свою работу. Конкуренция была высока – из трех тысяч работ отбирались только лишь двадцать. Вероятность быть выбранным составляла менее одного процента, однако, несмотря на это, студенты прилагали максимум усилий.
Недели пролетали незаметно, окончание ноября ознаменовало собой наступление срока для предоставления работ отборочному комитету. Темой грядущего вечера «Novak Gala» стал «Холод». Хейвен активно занималась своей работой, сцену за сценой создавая драматичный пейзаж: лед, метель и ледяной дождь. Завершило картину написанное Хейвен поле и падающий снег. Работа была простой, но красивой – белое полотно вплеталось в увядающую зелень. День благодарения она провела в своей скромной квартире рядом с большим обогревателем, доводя до совершенства свою работу. Обед ей заменила китайская еда из коробки. Хейвен едва ли заметила наступление праздника, с головой погрузившись в работу и не желая терзать себя печальными мыслями.
Когда занятия в школе возобновились – произошло это в понедельник после Дня благодарения – Хейвен представила свою работу профессору по живописи, миссис Майклс. Внимательно изучив картину, преподаватель кивнула.
– Днем я передам работу отборочному комитету.
– Спасибо, – поблагодарила Хейвен, улыбаясь и с гордостью смотря на свою работу. Она не сумела найти в ней ни одного недостатка, все было выполнено аккуратно и с использованием бесчисленных приемов, которым Хейвен научилась. Ей казалось, что ее работа отвечала всем требованиям комиссии.
– Не за что, дорогая.
После утреннего занятия Хейвен, одетая в теплое пальто коричневого цвета, поспешила домой. Она нахмурилась, увидев выбежавшую на улицу Келси, которая специально не выбирала утренних занятий, дабы не вставать рано.
– Я побежала в студию, – сказала Келси, ответив на вопрос, который Хейвен еще даже не успела озвучить. – Я совсем забыла о сроках предоставления работ. Я еще даже не начинала!
С удивлением смотря на Келси, Хейвен несколько раз моргнула.
– Удачи.
Кое-как махнув Хейвен на прощание, Келси поспешно удалилась.
Две недели спустя, закончив занятие, миссис Майклс раздала студентам конверты. Вскрывая их, студенты начинали ворчать и комкать листы бумаги, выбрасывая их в урну по дороге в коридор.
Отказы. Увидев это, Хейвен занервничала.
Она аккуратно вскрыла свой конверт, и, разгладив письмо, внимательно его прочла.
Мы высоко ценим Ваши усилия…
Конкуренция высока…
Вы очень талантливы…
С сожалением уведомляем Вас…
Вам обязательно повезет в следующий раз…
Вчитываясь в напечатанные на бумаге слова, Хейвен ощутила разочарование, заметив последнее предложение.
Ваша работа заняла 348-е место…
От первой двадцатки она была очень и очень далека.
– Все в порядке, милая?
Сложив письмо и аккуратно убрав его в конверт, Хейвен перевела взгляд на профессора.
– Я не понимаю, что было не так с моей работой.
– Формально – ничего, – ответила миссис Майклс. – Просто это было не то, что они желали увидеть.
– Почему?
– Понимаешь, ты восприняла тему буквально, и, несмотря на то, что это допустимо, ты упустила одну деталь, которая была важна для отборочной комиссии.
– Какую?
– В твоей работе нет души, – ответила профессор. – Посмотрев на твою картину, можно увидеть холод, но он не чувствуется. А это самое главное. Смотря на твои работы, люди должны что-то чувствовать – пусть они даже и не понимают, почему именно они это ощущают.
Глава 24
Время – удивительная вещь. Один момент может показаться вечностью, а несколько месяцев можно не заметить вовсе. Это неблагонадежная, изменчивая величина, и, вместе с тем, самая постоянная вещь на свете. Время. Его не остановить. Время идет вперед, минуты превращаются в часы, часы – в дни, и вот уже минул целый год.
Наступило Рождество – с того дня, когда Кармин покинул дом в Дуранте, минуло уже двенадцать месяцев. Он прожил целый год, наполненный жестокостью, неопределенностью и сомнениями, которые нависли над его головой, словно Дамоклов меч.
Минувший год отразился на внешности Кармина – черты его лица стали суровее, его глаза помрачнели, став неприветливыми и бдительными. Несмотря на это, ему трудно было принять то, что он уже так долго не живет прежней жизнью. Ему казалось, что только лишь вчера он видел Хейвен, всего лишь мгновение назад он слышал ее голос и прислушивался к ее смеху, целовал ее и занимался с ней любовью. Он едва ли заметил пролетевшие как в тумане месяцы – они длились мгновение ока, один удар сердца – однако накопившаяся в его теле усталость свидетельствовала об обратном.