Вечно (ЛП), стр. 160

Поднявшись на ноги, мистер Борза засунул руку в карман. Мешкая, он достал клочок бумаги и передал его Кармину.

– Я не имею права этого делать, но Ваш отец, казалось, был в отчаянии. Он попросил меня передать Вам это.

Взяв листок, Кармин не увидел на нем ничего, кроме набора цифр.

– Что это?

– Я не знаю, – ответил мистер Борза. – Он сказал, что Вы поймете.

После того, как Кармин спрятал клочок бумаги в носок, адвокат покинул комнату. Обыскав Кармина, офицер сопроводил его в камеру, где его ожидал поднос с ужином. Не устояв перед голодом, он взял стаканчик с пудингом и опустился на свою неудобную койку.

* * *

Второй день, проведенный в изоляторе, показался Кармину точно таким же, как и предыдущий. Вечером в его камере вновь появился офицер, сообщивший ему о том, что его ожидает посетитель. Кармин испытал чувство облегчения, надеясь на то, что у мистера Борза появились для него новости, однако ожидавший его мужчина, который был ему знаком, явно не был его адвокатом.

– Кармин ДеМарко, – поприветствовал его специальный агент Чероне. – Присядь.

– Мне нечего Вам сказать.

– Но ты ведь даже не знаешь, что привело меня сюда.

Кармин сухо рассмеялся.

– Какое мне дело до того, что Вас сюда привело. Мне в любом случае нечего Вам сказать.

– Справедливо. Ты знаешь свои права и, разумеется, можешь вернуться в свою камеру, – Кармин развернулся к двери, когда агент театрально вздохнул. – А я хотел было побеседовать о девушке по имени Хейвен.

У Кармина гулко застучало в груди сердце, когда он услышал ее имя. Боль стала еще сильнее.

– Зачем?

– Ее имя несколько раз всплывало в ходе расследования, – сказал агент Чероне. – Я попытался установить ее местонахождение, но, кажется, для всех она осталась настоящей загадкой. Более того, доказательства ее существования сведены к минимуму. Словно она – привидение.

Кармин проигнорировал его комментарий.

– Зачем Вы допрашиваете меня? Я не имею отношения к делам отца.

– Возможно, но я подумал, что смогу помочь тебе, если ты поможешь мне.

– Мне не нужна Ваша помощь, – ответил Кармин. – Мне нечего Вам рассказать.

– И ты не сможешь даже сказать мне, кто она такая?

– Нет, – ответил Кармин, в глубине души желая, чтобы у него была такая возможность.

– Странно. Вчера мы побывали в городке, в котором вы проживаете, и, кажется, люди считают ее твоей девушкой. Я даже кое-что нашел во время нашей поездки, – потянувшись к своему портфелю, он достал лист бумаги. У Кармина подкосились колени, когда он понял, что это был рисунок Хейвен, который она нарисовала для него. В уголке рисунка стояло ее имя. – Припоминаешь что-нибудь?

– Катитесь к черту.

– Где она? – спросил агент Чероне. – Ее нет в Дуранте, и ее не было с вами в Чикаго. Кажется, одним из немногих людей, с которыми общается эта девушка, является парень по имени Николас Барлоу, который по странному стечению обстоятельств, похоже, также пропал.

– Я не знаю, о чем Вы говорите.

Агент Чероне не сдавался.

– С твоей девушкой что-то случилось? Ты можешь рассказать мне. Я пришел для того, чтобы помочь…

– Вы здесь не для этого. Вам плевать на меня.

– Она сбежала с Николасом? – спросил он, игнорируя Кармина. – Предпочла его тебе?

– Не смешите меня.

– Она погибла?

Кармина охватил ужас, когда он услышал этот вопрос.

– Нет.

– Погиб Николас?

– Вы меня в чем-то обвиняете?

Агент Чероне покачал головой.

– Как я уже сказал, я пришел для того, чтобы помочь.

– Вы не сможете мне помочь.

– Если она пропала или пострадала…

– Я хочу видеть своего адвоката.

– Хорошо, – агент Чероне убрал рисунок в свой портфель. – Знаешь, правда всегда одерживает победу. В конечном итоге, именно правда освобождает нас.

Глава 48

Неуловимо пролетавшее время превратилось для Хейвен в туманную дымку, обволакивавшую словно клубами дыма все, что ее окружало. Плотная неосязаемая стена затуманивала ее зрение, звуки сливались воедино, дезориентируя ее.

Приходя в сознание, она обнаруживала стоявшую на полу еду, и, поев, вновь возвращалась в забытье. Несколько раз в здании появлялась Джен – приходя в компании Нунцио и не произнося ни слова, она проверяла показатели жизнедеятельности Хейвен.

В здании ежедневно появлялись различные люди, но никто из них – за исключением Натальи – больше не удостаивал Хейвен своим вниманием. Наталья приносила ей чистую одежду и пыталась подбодрить ее добрым словом. Всякий раз, когда Хейвен нуждалась в посещении уборной, Наталья помогала ей подняться на ноги.

С каждым днем состояние Хейвен ухудшалось. Когда ее тело начало отторгать пищу, она лишилась остатка сил. Ее рвало, когда она пыталась есть, все ее тело сковало судорогами, ее побледневшая кожа покрылась липким потом. Царящий в голове шум мешал ей сосредоточиться, все вокруг расплывалось.

Через некоторое время у нее начались галлюцинации – она слышала голоса и видела лица людей, присутствие которых в здании казалось невозможным. Ночные кошмары, наполнившиеся обрывочными воспоминаниями, стали невыносимыми. Во снах ее преследовал доктор ДеМарко, на лице которого отражалась та самая безотчетная ненависть, которой Хейвен стала свидетельницей в его спальне. Задыхаясь, она чувствовала дуло револьвера, прижатого к ее шее. Она кричала, погрузившись во мрак. Из ее груди вырывались громкие, пронзительные крики.

Ясность разума была явлением редким, но даже в такие моменты Хейвен не могла в полной мере отличить реальность от галлюцинаций. Открывая глаза, она видела лица незнакомых ей людей, которые, склонившись над ней, вели странные беседы, смысл которых практически полностью ускользал от Хейвен. В один из дней она увидела лицо своего монстра – казалось, очертания его изуродованного лица медленно тают, сливаясь с окружающим пространством. Он не предпринимал никаких действий, молча стоя рядом с Хейвен и наблюдая за тем, как огонь поглощает ее изнутри.

* * *

Исправительное учреждение «Metropolitan Correctional Center» представляло собой треугольный небоскреб, расположенный в самом сердце Чикаго. На территории центра не наблюдалось ни колючей проволоки, ни электрического забора, ни вооруженных охранников. Плоская поверхность высотного здания, усеянная рядами длинных, узких окон, напоминала старую перфокарту.

Несмотря на то, что с виду здание подобного рода могло показаться сомнительным выбором для содержания преступников, совершивших федеральные преступления, сам тип постройки был одним из самых надежных. Заключенные размещались не ниже десятого этажа, а крыша двадцати семи этажного здания служила им рекреационной зоной. Возможность побега была исключена. Никто и не никогда не предпринимал подобных попыток.

Винсента разместили в небольшой камере, расположенной на двадцатом этаже и находившейся всего лишь в нескольких ярдах от камеры Коррадо. Имевшееся в камере окно было матовым, поэтому Винсенту, лишившемуся связи с внешним миром, оставалось созерцать только лишь темно-серые стены места своего заточения.

Каждый новый день ничем не отличался от предыдущего: трехразовое питание, частые переклички, раздававшиеся время от времени звуки сирен и непродолжительные допросы. Он спал, принимал пищу и мылся, отказываясь бриться ввиду отсутствия приличной бритвы. Охранники следили за каждым его шагом, все звонки и визиты тщательно отслеживались, поэтому риск был делом непозволительным.

Сидя в один из таких дней в своей камере после утренней переклички, Винсент услышал шаги приближавшихся к его камере офицеров. Надев на его руки и ноги ограничители, они отвели его в кабинет, где его за небольшим столом ожидал специальный агент Дональд Чероне.

– Винченцо ДеМарко, – поприветствовал его агент Чероне, жестом указывая на прикрученный к полу стул. – Присаживайтесь.