Поцелуй шута, стр. 2

Николас отвесил изящный и в то же время насмешливый поклон, так что его точеный нос едва не коснулся пола. Король позволял ему насмешки, которые не потерпел бы ни от одного другого человека на свете.

— Вы можете доверять своему шуту, сир, — сказал Николас.

И король Генрих с несвойственной ему наивностью, кажется, поверил ему.

Теплым осенним днем леди Джулиана Монкриф узнала, что наконец стала вдовой. После десяти лет бесплодного брака она перестала быть имуществом Виктора Монкрифа. Но свободу получить она не могла. Она могла бы утонуть в слезах от жалости к себе самой, если бы не знала твердо, что никто, будь то мужчина или женщина, не может быть свободным в этой жизни, за исключением разве одного лишь короля Генриха, да и то она очень в этом сомневалась. Даже если король не держал ответа ни перед кем из смертных, над ним все равно довлел его титул, и его обязанности и заботы простирались достаточно далеко, чтобы озаботиться будущим своей очень дальней родственницы, имеющей для короны довольно сомнительную ценность.

Она подошла к окну и посмотрела на застывшие волны холмов, окружающих небольшое поместье, которое стало ее домом с тех пор, как она вышла замуж. Последние несколько лет она жила довольно спокойно. Ее супруг, устав наконец от попыток сделать ребенка в нежеланном ему теле жены, занялся другими неотложными делами. Он был стар уже тогда, когда она вышла за него замуж. Ему было что-то около шестидесяти; во всяком случае, слишком много для пристрастий к обильной еде и элю, которым он отдавал предпочтение перед ее женскими прелестями, как, впрочем, и прелестями любых других женщин.

Она не видела его уже почти три года. Три благословенных мирных года она была хозяйкой Монкрифа. Она не держала ответа ни перед кем, пока ее супруг совершал продолжительное паломничество, которое скорее включало в себя кабаки, нежели святые места. Она наблюдала за сбором урожая на полях, за сбором меда на пасеках, за производством масла и сыра. Она командовала ткачихами, помогала лечить больных, принимала роды, а самое главное — следила за тем, чтобы ее людям хорошо жилось в окрестностях замка Монкриф. Она была настоящей хозяйкой, вполне счастливой и любимой своими подданными.

Но теперь все кончилось. Она была третьей женой Виктора, попав в его постель будучи всего одиннадцати лет от роду. Его сыновья от первых двух браков так и не приняли брак своего отца, и вот теперь старший из них, Рейнард, возвращается, чтобы объявить себя наследником. Он и его узколобая жена, которая была даже старше, чем мать Джулианы, уже упаковывали вещи с намерением поселиться в своих новых богатых владениях.

Леди Джулиана Монкриф отныне становилась бездомной. Нищей. Ей некуда было идти, за исключением ее собственной матери, которую она не видела десять лет, с тех самых пор, когда ее, еще совсем ребенка, заливающегося горькими слезами, увез из родного дома ее муж Виктор Монкриф.

Изабелла тоже плакала тогда, но Джулиана не любила об этом вспоминать. Ведь ее мать позволила забрать своего единственного оставшегося в живых ребенка, словно теленка на заклание. С того дня Джулиана ожесточила свое сердце против матери. Она не любила своего грубого равнодушного отца, но обожала ранимую, нежную Изабеллу. Все одиннадцать лет своей жизни, которые она провела дома, ее мать всегда болела, либо переживая очередную тяжелую беременность, либо с трудом восстанавливаясь после родов. Удивительно еще, как она не умерла. Но Изабелла отчаянно цеплялась за жизнь, несмотря на то что ее муж с тупым упорством все пытался сделать себе наследника, терпя одну неудачу за другой.

Теперь она также овдовела. Отец Джулианы умер два года назад, и сейчас Изабелла была помолвлена с лордом Хью, графом Фортэмом, а он был богатым человеком, и его замок был огромен и неприступен, если верить молве. Ему тоже был нужен наследник, вот только Изабелла из Пекхэма едва ли была способна родить сына. В этом Джулиана оказалась очень похожа на свою мать.

— Леди Джулиана, — голос сэра Ричарда звучал весьма раздраженно, и Джулиана поспешно обернулась, очнувшись от своих невеселых воспоминаний. Она посмотрела на королевского посланника спокойным взглядом, без слез.

— Прошу прощения, — тихо сказала она. — Я задумалась. Все это слишком неожиданно для меня.

— Разумеется, миледи. Хотел бы я, чтобы в моей власти было дать вам время для скорби, но должен с болью сообщить, что нам с вами необходимо выехать завтра на рассвете.

Она замерла, в изумлении глядя на него.

— Мне уехать?

— Я направляюсь к вашей матушке с подарком от короля, чтобы присутствовать на ее свадьбе с дорогим другом его величества славным графом Фортэмом. Когда до короля дошли слухи о смерти Монкрифа, он повелел мне заехать сюда и сопроводить вас домой к вашей матери.

— Домой… — Она должна ехать в незнакомое место, к матери, которая отказалась от нее десять лет тому назад. Джулиана попыталась сбросить оцепенение. — Но я не вижу никакой необходимости так спешить, сэр Ричард. Я уверена, что новые хозяева Монкрифа, мой пасынок и его супруга, захотят задать мне вопросы по поводу ведения хозяйства. Для меня было бы более разумно остаться здесь и их встретить. Не сомневаюсь, что Рейнард сможет доставить меня в замок Фортэм, если и когда придет время.

— Если, миледи? — Сэр Ричард пристально посмотрел на нее, неодобрительно хмурясь. — Его величество повелел, чтобы вы присоединились к своей матери в ее новом доме, по крайней мере на то время, которое ему понадобится, чтобы устроить ваш новый брак. Неужели вы намерены оспаривать приказы короля?

Джулиана охотно сделала бы это, если бы думала, что это сойдет ей с рук. Но жизненный опыт научил ее, когда нужно, держать язык за зубами и проявлять вежливость. Поэтому она просто сказала:

— Я бы хотела служить Богу, сэр Ричард. И мое самое большое желание — присоединиться к христовым невестам в монастыре Святой Анны.

— Не думаю, что король Генрих будет считаться с вашими желаниями, миледи. Наше дело — выполнять его приказы, а не обсуждать их. Мы отправляемся завтра на рассвете. Пусть ваши слуги уложат все, что успеют, но, предупреждаю, мы поедем быстро. А сейчас мне необходимы комнаты на эту ночь.

Что ж, одна битва была проиграна, однако война еще не закончена. Джулиана улыбнулась своей успокаивающей, по-матерински снисходительной улыбкой, которая всегда выручала ее, если она чувствовала угрозу.

— О ваших людях позаботятся, — сказала она, — а для вас я приготовлю комнату Виктора…

— Я не один, — резко прервал он ее.

— Для вас и вашей леди, — легко согласилась Джулиана.

— Я бы никогда не позволил себе привести свою любовницу в ваш дом, леди Джулиана, — сэр Ричард был явно шокирован ее предположением. Он продолжил, несколько волнуясь: — Это не так просто объяснить. Дело в том, что со мной свадебный подарок для вашей матери.

Джулиана решила, что следует быть терпеливой и уважать почтенный возраст графа.

— Да, сэр Ричард? Это, должно быть, что-то драгоценное? Нуждающееся в охране?

— Не совсем так, — несколько раздраженно возразил граф. — Это не что-то, а кто-то. Королевский подарок — это мужчина.

Джулиана растерянно моргнула.

— Как странно, — пробормотала она. — Я полагала, что ей будет достаточно лорда Хью.

Сэр Ричард с подозрением посмотрел на нее, и Джулиана постаралась сохранить на своем лице невозмутимо-невинное выражение. Она давно уже поняла, что мужчины не любят женщин с чувством юмора и не терпят насмешек, поэтому она старалась постоянно сдерживать себя.

— Это не просто какой-то мужчина, миледи, — проворчал граф. — Это королевский шут. Его величество послал его развлекать ее милость и ее нового мужа, не говоря уже о толпе гостей, которая будет на этой свадьбе. А сейчас ему нужна приличная постель, желательно подальше от меня, если такое возможно. Вернее, подальше от всех, чтобы никто не сошел с ума от его безумных жалоб.