Дорога ярости, стр. 25
Адам встает и, хромая, подходит к неподвижному телу мальчишки. Смотрит на него, скрестив на груди руки и придерживая одеяло, чтобы не упало с плеч.
– Нат!
Тот стонет и переворачивается на спину, но ничего не говорит.
– Как он? Совсем плохо? – спрашивает Адам, испытывая одновременно облегчение и чувство вины. По крайней мере, Нат жив.
– Да уж ничего хорошего.
– И что нам делать?
– Нам?
Адам смотрит на костер. Чувствует на себе взгляд Кейна.
– Бросим его, – отвечает тот.
Адам качает головой.
– Нет, мы не оставим его здесь.
– И как ты предлагаешь тащить и его, и мотоцикл?
Адам трет запястья. Они болят. Даже в полумраке видны рубцы от веревок и багровые синяки.
Адам смотрит на Кейна.
– Что случилось?
– Сам подумай.
– Они…
– Они не вернутся, скажем так.
Адам бросает взгляд на часы.
– Не бойся, – замечает Кейн. – Так поздно никто не ездит. В первом лагере всех пересчитают и решат, что мы мертвы.
Адам смотрит на Кейна.
– А ты чего плелся в хвосте?
Глаза Кейна полыхают в темноте, словно огонь горит в них, а не отражается.
– Ждал. Надо уметь выбрать момент. Твое счастье, кстати.
– Ты прав.
Адам ковыляет к костру, садится и наблюдает, как пляшет пламя. Вытягивает руки, чтобы погреть у огня, и видит красные рубцы на запястьях. Все тело ноет и ломит, словно его выкручивали, как тряпку.
Адам подбирает обгорелую палку и ворошит уголья.
– Так это ты нас спас.
Кейн ничего не отвечает. Адам смотрит на него. Лица Кейна не разглядеть в темноте. Только горят желтые глаза да блестят белые зубы.
– Они что-нибудь взяли? – спрашивает Адам.
– Ты про ваши мотоциклы? – Кейн указывает на три байка, которые стоят рядом, на подножках, отбрасывая в свете костра рваные тени.
«Лонгторн» Адама. «Дрифтер» Кейна. «Санблейзер» Ната.
– А мой набор?
– Почти ничего не осталось. – Кейн показывает на три скомканных мешка. – Но там и было-то негусто. В моем только самое необходимое. Ну и две бутылки газировки.
– Две бутылки газировки?
– Ага.
Адам качает головой.
– Фигня какая-то.
– Точно, – соглашается Кейн. – Все фигня.
Адам бросает палку в костер и выпрямляется.
– Не понимаю.
– Чего именно?
– Ты говоришь, тебя зовут Кейн, но у людей обычно еще и фамилия есть. Появляешься и исчезаешь, как дым. Тебя как будто бы не существует. Однако вот он ты.
Кейн отхлебывает глоток из фляжки и, прищурившись, глядит на Адама.
– Вот он я.
Адам с трудом удерживается, чтоб не закричать. Он боится Кейна, его глаз, которые, кажется, видят все, но все равно восхищается им. Кейн ему нравится, и это раздражает и огорчает Адама. Ему кажется, что Кейн его дурачит. А он не любит чувствовать себя в дураках.
Адам бросает на Кейна злой взгляд.
– Ты говоришь, что приехал с другого конца пустыни, но там никто никогда не бывал. И никто не вернулся оттуда живым.
– Гонщики с Небесной базы тоже не возвращаются, если уж им посчастливилось победить и попасть туда. Это же не значит, что Небесной базы не существует.
– Где ты был? Куда ты пропал, когда твоя помощь была нужна?
– Ну я же помог тебе, когда ты болтался вверх ногами.
Адам сжимает кулаки.
– А где ты был вчера?
– Интересно ты меня благодаришь.
– Я должен знать. Почему ты уехал?
Кейн вздыхает.
– Зачем вообще люди что-то делают?
– Это не ответ!
Кейн пожимает плечами и ворошит палкой костер.
– Значит, я поехал к одному типу насчет лошади.
Адам качает головой.
– Они убили его. Ты знал об этом?
Кейн не отвечает.
Адам впивается в него пристальным взглядом.
– Ты меня слышишь? Они убили Фрэнка!
Кейн переводит взгляд с огня на Адама и снова отворачивается. На мгновение поджимает губы. На долю секунды. А потом его лицо снова принимает такое выражение, как будто Кейн за километр отсюда.
– Что поделать, – говорит он. – Я тебе сочувствую, правда. Но все умирают. Кого-нибудь все время убивают.
Адам отступает на шаг. У него кружится голова. Он задыхается.
– Да что ж ты за человек такой?
Кейн смотрит на него.
– А ты?
– Я, в отличие от тебя, понимаю, что такое хорошо и что такое плохо.
Кейн не сводит глаз с огня.
– Поверь, ты ничего не знаешь о себе, пока не дойдет до дела.
– Да что с тобой не так? Почему ты такой?
Кейн копается в куче дров. Ветки и сучья старые, голые, белесые, точно груда костей. Вытаскивает несколько палок и бросает в огонь.
– Просто я дурной человек. Испорченный до мозга костей.
17
Понедельник, 4-е число, 06:05+23 часа
Они спят в своих спальниках, по очереди просыпаясь, чтобы подбросить дров в костер. Когда он затухает, наступает абсолютная темнота. Ни звезд. Ни луны. Ни путеводных огней. Они просыпаются до рассвета, словно по сигналу какого-то внутреннего будильника, который отслеживает опасность.
– Сделаем из веток сани, – предлагает Адам после того, как они позавтракали гидротаблетками и печеньем. – И потащим его за собой.
– Не получится, – возражает Кейн, глядя на розовые и оранжевые полосы, прорезающие черное небо над горами.
– Это еще почему?
– А байк ты его куда денешь?
– Тоже потащим.
– Ты забыл, где находишься?
– Я все прекрасно помню. Но мы же наверняка не одни такие. Не у нас одних проблемы.
– Проблемы? У меня нет никаких проблем.
Адам смотрит на Кейна.
– А я ведь так тебя толком и не поблагодарил.
– Есть такое.
– Я не знаю, как тебе это удалось. Как ты так ловко справился с бандитами. Но ты меня спас. Спасибо тебе.
Кейн запускает грязные пальцы в коротко остриженные волосы. Шагает к неподвижному телу Ната.
Адам провожает его взглядом. Потом осматривается в поисках веток с упавших деревьев.
– Надо поторапливаться, а то не успеем сделать сани.
– Уже не надо, – бросает Кейн.
У Адама сводит живот от волнения.
– Помнишь, я тебе говорил, что все умирают? – тем же тоном продолжает Кейн.
Адам переводит взгляд на маленькое пыльное тело на земле. Неподвижное, точно камень, часть пустыни.
Не надо. Не говори ничего.
– Ну вот, – резюмирует Кейн. – Люди умирают. Ничего не поделаешь.
Они хоронят Ната в неглубокой могиле, которую вырыли запчастями от мотоциклов. Работают быстро. Не останавливаясь, не разговаривая. С них льет пот. Адам и Кейн стоят, опустив глаза на перекопанную землю. Адам размышляет, не слишком ли мелкая получилась могила, а то ведь ночные звери раскопают.
– Он этого не заслужил.
– Зато теперь он свободен, – отвечает Кейн. – Смерть – его награда.
Адам качает головой и всматривается в горизонт. В небе видны очертания крыльев. Над ними парят дирижабли, тихо и настороженно летят прочь. Адам достает из пачки печенье, смотрит на него и швыряет в кусты.
– Зачем они сделали Гонку такой жестокой?
– Черт. Да Остатки им и нужны-то лишь для того, чтобы водденит добывать. Одни работают, пока не сдохнут, а другие их развлекают. Вот и все. Мы для них как собаки. Лаем и рвемся с цепи.
Адам переводит взгляд на мотодельтапланы. Потом поднимает глаза и смотрит на безмолвные дирижабли.
– А мне кажется, они нас боятся. От нас же что угодно можно ожидать. Ты посмотри на бандитов: настоящие дикари. Небесная база таких в жизни к себе не пустит.
Кейн начинает ногой заваливать могилу Ната землей. Видя это, Адам следует его примеру.
– А Псы-Воины? Я слышал, они детей крадут. Продают бандитам. Или приносят в жертву. Таких Небесная база тоже не пустит.
– Ага. Псы просто звери. Это точно.
Адам стоит над могилой. Руки его вытянуты вдоль тела. Раньше его ничего не интересовало, кроме Небесной базы. Ни о чем другом он не мечтал. Теперь же в его душу упало зерно сомнения, и Адам чувствует, как оно пускает корни. Он окидывает взглядом холмик, под которым покоится тело Ната. Мальчишки, который не дожил и до тринадцати.