Если бросить камень вверх, стр. 14
– Он хотя бы тебе позвонил, этот убогий?
Саша смотрела на Свету. Если попросить ее никому ничего не говорить, как быстро обо всем узнают Лена, Ксюха и Зара? А если не просить? Вдруг забудет?
– Зачем он тебя вообще с собой потащил? Все мальчишки – дураки!
– Боялся, что над ним будут смеяться, – прошептала Саша. – А никто не смеялся.
– Какое смеяться? Плакать надо! Сошлись калеки.
Убеждать Светку, что Велес не убог – бессмысленно. Хотя Саше он уже не казался таким уж умным. Потому что только дурак… не надо, не надо, а то слезы – вот они.
– Не тебе плакать, а им, – равнодушно вещала Светка, совершая массу бессмысленных телодвижений – и руками взмахивала, и тапок поддевала, и падавшую на лицо челку сдувала. А потом загрустила. Разом. То бегала, тряпкой трясла, возмущалась чему-то, а то взгляд остекленел, плечи сползлись, лицо стало безжизненным.
– Все правильно, – прошептала. – Это только кажется, что везет красивым. С красивыми гуляют, а женятся на дурнушках.
– С чего вдруг? – Саша на мгновение испугалась, что Светка начнет плакать и жаловаться на свою «не-красоту».
– А потому! – вскочила Светка. – Что с нами, красивыми, делать?
Саша успела охнуть, выпуская из легких лишний воздух. Подготовленные слова потоптались на кончике языка и удалились.
– А дурнушек можно дрессировать, – вещала Светка. – Они на все согласятся, лишь бы рядом с ними был парень. Вот я и не понимаю – ты-то что в Велеса вцепилась? У тебя такой отец! Тебя никто не посмеет тронуть.
Про отца было скучно.
– Поэтому даже не думай расстраиваться! А Велесу мы объявим войну!
В гудящей от расстройства Сашиной голове новые слова помещались с трудом. «Война» – это когда танки и стреляют? При чем здесь Тьма? И слово «война» вывалилось из памяти за ненадобностью.
Шла домой с чувством, что побывала в кругосветном путешествии. Столько всего. Вздернули, головой вниз перевернули, потрясли, потом раскрутили и отпустили. И теперь так странно возвращаться в привычное, где Сеня, мама и Варвара, где письма от отца и скребущая пустота.
Добрый Сеня принес изломанный картофель-фри и два наггетса. Соус потерялся по дороге. Все это было радостно разложено на столешнице барной стойки. Холодное и несъедобное.
От отца пришла новая фотография. Слоны закончились. На экране виднелся кусок песчаной дороги, далекая линия гористого горизонта, а внизу что-то заболоченное. Может, там сажают рис?
«Папа, а влюбиться можно?» – написала она. Вот бы ответил побыстрей. Вот бы сказал, что не просто можно, но и нужно. Каждую минуту. Что Велес в нее влюблен, просто еще не знает об этом. И мишку он ей купит. Но – другого.
Вдруг забздынькали смс. Тьма? Явился – не запылился!
Можно было выключить. Но это не вариант. Все равно когда-нибудь придется включать.
Схватила телефон, отправилась в комнату брата.
– Тебе там связь понадобится?
Спросила и не сразу поняла, есть ли кто в комнате. По центру стояла набитая спортивная сумка.
– Я буду у Василия Степановича телефон брать, – глухо отозвалось из нейлонового нутра.
Сумка большая, Сенька как раз в нее ушел с головой. Молнию ухитрился застегнуть. По синему боку надпись RUSSIA.
– Держи.
Она бросила свою трубку прямо на надпись. Сумка дернулась. Сеня – большой мастер терять телефоны. Ему их уже не покупают. Отец обещал привезти новый из поездки. Но когда это еще он приедет…
– А сколько денег?
Сенька высунул руку, пошарил рядом с собой и утащил добычу внутрь сумки.
– У тебя деньги кончились?
– Нет еще.
Пищали кнопки, но свет сквозь плотную ткань не пробивался.
– А когда ты меня собирать будешь?
– Ты и так – собран.
Саша постояла на пороге. Комната у брата маленькая. Аквариум. Гуппи собрались около кормушки. Ждут. На широком подоконнике монстрики из конструкторов, на стенах афиши выступлений и медали. На столе советская энциклопедия. Сенька научился читать умные слова?
Предложила:
– А возьми-ка ты еще и ноут! Надоел он мне.
Она так резко стащила компьютер со стола, что чуть не оторвала провод.
– Сиди хоть всю ночь в своем Интернете.
Сенька вывалился на свободу, ласково провел рукой по черной крышке. Ноут он разбил две недели назад. Случайно уронил. С ним такое бывает.
Война
Бабушка ехидно поинтересовалась, как они живут.
Жили они хорошо. Мама никуда не ходила, Варвара по ночам плакала, Сенька собирал сумку. Саша скучала. Без гаджетов у нее вдруг оказалось очень много времени. Когда не прислушиваешься к бряканью телефона, когда не сидишь в чате…
– Бедные вы, бедные, – вздыхала бабушка.
– Почему же бедные? – обижалась Саша. – У нас целых пятьдесят тысяч есть. Где-то.
– Богатство – оно в голове!
– А! Тогда мы очень богатые.
– Да где же! Где ваше богатство? Мать шастает, отец у черта на рогах.
– Отец в Непале.
– Да хоть в Катманду! Не живут так люди! Не живут!
В бабушкином голосе слышалась ярость. Саша отвела руку, глянула на черную трубку телефона. Что-то вокруг происходило странное. И это странное видели все, кроме нее. Отчего люди злятся? Когда окружающие ведут себя не так, как ты ожидаешь. Но ведь для этого надо чуть ли не мысли чужие читать. В размышлениях Саша запуталась окончательно и решила больше об этом не думать. Бабушка отходчивая. Поругается и простит.
Она ничего не планировала на выходные и успела сделать все. Уроки, лабораторные, заданные книги, прогулки с Варварой. Всего один раз ей показалось, что по границе зрения прошел кто-то черный. Но пугаться было лень. Больше волновало то, что нет телефона. Без него она себя чувствовала голой. А еще это дурацкое ощущение – кто-то звонит. Вот прямо сейчас. Что-то срочное. Горит школа. Умирает Велес. Светке надо ей сказать одну очень важную вещь. Тогда Саша начинала прислушиваться. И вокруг было – шум машин, чужие разговоры, обалдевшие воробьи, что чирикают и чирикают, не желая смириться с осенью. Один раз грохнуло. И правда – война.
В воскресенье вечером Сенька уехал. Обещал звонить.
Телефон хотелось забрать. Особенно, когда Сенька уже стоял в дверях. На губах вредная улыбка. Ждет этого. Не верит в чудо телефоновладения.
– Я у тебя на компе пароли потер. Чистил папку темпа, мусора набралось слишком много, а там все закладки полетели. И Тьма тебе еще все время писал. Я его отфутболил, а потом вообще забанил. Короче, разберешься.
Он выпал за дверь, утягивая свою сумку. Она стукнулась о железный откос. Что-то там угрожающе звякнуло, словно брат утащил из дома все столовые приборы и еще пару разводных ключей.
Входить в Интернет после двухдневного перерыва было непривычно. Словно заваливаться в комнату, где сидят люди, с которыми ты только что насмерть поссорилась. И теперь надо смотреть им в лица, что-то говорить.
«Конечно, нужно влюбляться! – писал отец. – Это такой страшенный адреналин и учащенное сердцебиение».
Саша заплакала. Слезы сами покатились из глаз. Это было нечестно. Папа должен был сказать другое. Про бабочек и Велеса. Если у нее и билось сердце, то только от обиды.
«Любви нет!» – отбила обиженное. И забегала, забегала по комнате. Нет, нет, любовь – это не бабочки, не адреналин. Любовь – это когда постоянно хочется говорить с человеком. Когда тебе есть что ему сказать. И молчать с ним тоже хорошо.
Другой край света. Отец отвечал ночью, когда Саша уже спала.
«Нет тех, в кого мы влюбляемся. Мы их себе придумываем».
Дверь в мамину комнату была закрыта. Говорить с ней рано.
Светка нетерпеливо вышагивала около школы.
– У тебя что с телефоном? С чего вдруг Сенька стал отвечать на звонки?
– И что говорит?
– Ересь всякую. Что погода у них там хорошая. Где – там?
– В Краснодарском крае.
– Я чего, в Краснодар звонила? Это же сколько денег ушло!
– Сенька любит по телефону поболтать. Входящие бесплатно.