Грозные чары (Это странное волшебство), стр. 55

– Ну конечно, мисс. – Она растягивала слова, словно сомневаясь. – А что будет, если придет мистер Мэннинг?

– Не придет. Он куда-то уехал на машине, он мне сам говорил, так что вряд ли он пойдет по тропинке вверх на утес. Но чтобы убедиться, что его нет, мы сначала позвоним ему домой... Я могу притвориться, будто что-то забыла в машине. Ты наберешь мне номер, хорошо?

Где-то в пустом доме Годфри хрипло и пронзительно надрывался телефон, а я все стояла, выжидая, и Миранда нависала над моим плечом, обеспокоенная, но явно польщенная моим интересом к ее истории. Наконец я опустила трубку и поглядела на девушку:

– Ну вот. Его нет, так что все в порядке. Ну как, Миранда, покажешь? Пожалуйста. Только отведи меня к входу – и можешь идти назад.

– Ладно, если вы действительно так уж хотите идти... Если кириоса Мэннинга нет, я вовсе не против. Мне взять фонарик, мисс Люси?

– Да, будь так добра. Дай мне пять минут, чтобы накинуть куртку и сменить туфли, – попросила я, – а у тебя есть тут куртка или еще что-нибудь для себя?

Я не стала даже упоминать, что хорошо бы это оказалось чем-нибудь темным, – святой милостью крестьяне с Корфу никогда не носят ничего другого.

Три минуты спустя, одетая в легкие туфли на резиновой подошве и темную куртку, я лихорадочно перерывала стол в комнате Лео в поисках пистолета, который, насколько мне было известно, он там держал.

ГЛАВА 16

В бухте было пусто и темно – ни звука, ни лучика света. Мы без труда сумели, не включая фонарика, преодолеть полоску светлого песка, а миновав густую тень сосен, где лежал дельфин в ту памятную ночь, и выбравшись на каменистую тропинку, ведущую вдоль подножия южного мыса, обнаружили, что и тут можем обходиться без предательского огня.

Чуть-чуть не доходя зигзага, уводившего вверх к вилле Рота, мы свернули с дорожки. Шедшая впереди Миранда резво взбиралась по откосу – по всей видимости, прямо в самую гущу кустов, скрывающих утес.

Над нами склонялись темные и молчаливые лаймовые деревья. Ни один лист не трепетал.

Море и то было едва слышно. Даже после того, как мы включили фонарик, чтобы видеть, куда идем, наше продвижение через кустарник напоминало шум двух упитанных буйволов.

К счастью, идти было недалеко. Вскоре Миранда остановилась. Прямо по поверхности утеса стелился густой куст чего-то хвойного – судя по запаху, можжевельника.

– Здесь, – прошептала она, разводя ветви руками.

Я посветила туда фонариком.

Там оказалось узкое, чуть шире простой щели, отверстие, открывающееся в туннель, который медленно понижался на протяжении примерно четырех ярдов, после чего его, казалось, намертво преграждала каменная стена. Пол туннеля выглядел ровным, стены были сухими.

Я колебалась. Порыв ветра зашелестел в кронах деревьев, кусты зашуршали. Тот же ветерок – или дело было не в нем? – обдал холодом мои щеки.

– Там дальше поворот налево, – в шепоте Миранды не слышалось ничего, кроме радостного возбуждения, – а потом снова вниз, довольно долго, но спуск легкий. Вы пойдете первой или лучше мне?

Сперва я собиралась всего-навсего затаиться рядом с входом в пещеру, пока Адони не приведет сюда помощь, а Миранду отослать домой, от греха подальше.

Но теперь мне пришло в голову, что если вдруг Годфри придет сюда до прихода Макса и унесет «книги», то мне тоже понадобится свидетель. Это если излагать высшие побуждения. Если же говорить о низших – ужасно не хотелось оставаться одной. И даже если бы Годфри нашел нас (что казалось крайне маловероятным в темных зарослях), то нам не грозила опасность повторить судьбу Янни. Я была настороже, а кроме того, был ведь еще и пистолет, пистолет и тот простой факт, что от двоих избавиться вдвое труднее, чем от одного.

Но я все еще раздумывала. Теперь, когда мы стояли здесь, в тихой темноте, в окружении самых обычных ночных звуков, ласкового ветерка, мне больше всего на свете хотелось самой взглянуть, что же такое нашел Адони. Если Годфри сегодня же придет, чтобы все это унести, а мне не удастся ни увидеть, что это было, ни проследить, куда Годфри это денет, то мы вернемся к исходному положению...

Три части бравады, три части желания отомстить за людей, которых я уже успела полюбить и которыми начала восхищаться, и три части острого, нестерпимого чисто человеческого любопытства – не слишком-то похвальная смесь эмоций заставила меня сказать с бойкостью, которая в темноте могла сойти за храбрость:

– А там, внутри пещеры, есть где спрятаться?

Глаза Миранды вспыхнули, но она ответила просто:

– Да, полно укромных мест, другие пещеры с упавшими скалами и ответвления...

– Замечательно. Тогда идем. Ты впереди.

Сзади нас зашуршали ветки можжевельника, возвращаясь на свое место над проемом.

Туннель круто уводил вниз. Насколько я догадывалась, за много лет силы природы разделили основную массу скалы на огромные прямоугольные блоки, а наш проход вел вглубь через трещины между ними. Тут и там от него отходили боковые ответвления, но основной путь был столь же безошибочно узнаваем, как широкое шоссе среди лабиринта проселочных дорог.

Миранда вела меня без колебаний. Направо, налево, потом прямо примерно тридцать футов, потом снова направо и прямо... должно быть, в самое сердце мыса. В конце последнего прямого участка пол туннеля словно бы обрывался, резко уходя вниз, в черные глубины.

Миранда остановилась, указывая.

– Пещера вон там, внизу. Тут слезть легко, как по ступенькам.

Несколько секунд спустя мы уже стояли на обрыве над чем-то вроде подземной лестницы великанов – огромной естественной лестницей, образованной выступами неровной скалы, ведущей, ступенька за ступенькой, к каменной полке во всю длину вытянутой ромбовидной пещеры, залитой черной водой. Полка шла примерно в четырех футах над уровнем воды, нависая над гладкой поверхностью озерца.

Мы спустились по ступеням, и я посветила фонариком в глубь пещеры.

Она оказалась большой, но не чрезмерно огромной. В том конце, где стояли мы, скалы над головой нависали не слишком высоко – наверное, футах в двадцати, но когда луч скользнул дальше, своды пещеры ушли вверх, во тьму. Там, насколько я могла догадываться, проходили сквозные расщелины, через которые в пещеру поступал свежий воздух и благодаря которым Адони впервые догадался о ее существовании. Дальше вдоль длины полки от нее отходили ниши и туннели, обещавшие хороший выбор укрытий на случай внезапной необходимости. Стены из белесого известняка были отсыревшими и пористыми, так что я догадалась, что с берега моря сквозь трещины и щели сюда каким-то образом проникает ветер. Однако сейчас огромное корыто морской воды у наших ног застыло в мертвой неподвижности, воздух пах солью и мокрым камнем.

Миранда схватила меня за руку.

– Здесь, внизу! Посветите фонариком. Внизу!

Я опустила фонарь. Сперва ничего не было видно, кроме переливов и игры воды под лучом, потом свет словно бы начал просачиваться сквозь воду, как мокрое пятно через слой шелка, и я различила дно, насыпь гладкой круглой гальки, цвета которой в электрическом свете поблекли до оттенков отбеленной кости и слабо-зеленого и жемчужного. Какая-то узкая, проворная тень скользнула через насыпь и молниеносно скрылась в щели.

– Видите? – Миранда присела, тыча пальцем вниз. – Под выступом, где насыпаны камни. Вон!

И тут я увидела – чуть высовывавшийся из груды гальки угол, похожий на краешек большой книги или коробки. Вид был такой, словно этот предмет, чем бы он ни являлся, подсунули глубоко вниз под выступ и засыпали камнями сверху.

Я опустилась на колени рядом с Мирандой, внимательно вглядываясь вниз. По-видимому, какое-то волнение на море снаружи передалось озерцу: вода зарябила и заиграла, ломаные тени и отражения заплясали в луче фонаря. Похоже, тот странный предмет был разноцветный и с гладкой поверхностью – простая душа, наслушавшись рассказов сэра Джулиана, вполне могла принять его за книгу. Я же решила, что это скорее угол коробки с какими-то наклейками. Я различала даже, хотя и очень смутно, что там что-то написано.