Гончие Гавриила, стр. 33

– Почему?

– По той простой причине, что тебе придется остаться здесь до утра, а мне нет. Нет, послушай, Кристи, нужно встретить Джона Летмана прилично и спокойно, потом вдруг бабушке Ха взбредет в голову увидеть тебя опять и…

– Прилично и нормально обращаться с Джоном Летманом? Значит, что-то не в порядке с Джоном Летманом?

– Сказал, что это все мои догадки. Но тебе нужно остаться здесь.

– Поэтому, чем меньше я знаю, тем лучше? Не морочь мне голову, дорогой Чарльз. Черт тебя дери, я могу притворяться невинной, я этим постоянно занимаюсь. Не своди меня с ума. В конце концов, я попала в самую середину этой истории, а вовсе не ты. Давай, ты должен рассказать. Что, Джон Летман любовник бабушки Ха, или что?

– Бог мой, если бы в этом было дело…

Я спорила, конечно, но мне не удалось его переупрямить. В конце концов он решил покинуть меня и собрался прыгнуть на мост. Я спросила:

– А зачем тебе идти так? Почему бы просто не спуститься из окна по веревке?

Он покачал головой.

– Так проще. А ты закрой ставни, чтобы ничто не бросалось в глаза. Не засовывай на место поперечную планку, на всякий случай. Я пошел. Ложись в кровать, утром приду к тебе в отель. – Он вдруг заколебался. – Не боишься?

– Боюсь? Чего мне, ради Бога, бояться?

– Ну и прекрасно, раз так, – сказал Чарльз и удалился.

11. Свобода

Я думала, что буду спать плохо, но отрубилась, будто свеча потухла, примерно на пять часов до самого завтрака. Наступило восхитительное утро: залитый солнцем мирный сад сераля, журчание воды, легкий ветерок и поющие птицы.

Все равно я проснулась не с романтическими мыслями, а в каком-то неопределенно-туманном настроении, тень чего-то неприятного окрашивала предстоящий день. Даже когда я осознала, что это, скорее всего, результат намеков Чарльза на Джона Летмана, с которым я скоро встречусь, и вспомнила, что остаток дня проведу с самим Чарльзом, все равно сераль, да и весь дворец, замкнутый в жаркой долине, вызывали у меня что-то вроде клаустрофобии. Я быстро встала, проглотила кофе и нетерпеливо ждала момента, когда я покину это место и вернусь в гостиницу, к жизни и вульгарной суете разноцветного Бейрута. И к Чарльзу.

Хамиду было ведено приехать за мной в девять тридцать, но в полдевятого я уже допила кофе и отправилась наружу. Остановилась, посмотрела на сад, светящуюся на солнце крышу павильона и покинула сераль.

Между прочим, мне уже стало легче, когда с завтраком появился Насирулла. Его приход означал, что реку можно перейти. Я решила отправиться пешком и ждать Хамида в деревне и попыталась объяснить Насирулле знаками, что хочу уйти рано. Хотя он тупо и не улыбаясь глазел на меня и никак не выказывал признаков понимания, он, должно быть, доложил Джону Летману, потому что тот встретил меня во втором дворе. Анемоны в саду Адониса уже отцвели и высохли.

Выглядел Джон Летман просто безобразно, я подумала, можно ли то же самое сказать обо мне.

– Вы сегодня рано, – сказал он.

– Беспокоюсь про брод. Наверное, все в порядке, и я смогу перейти?

– Да. Хорошо спали, в конце концов, после всех тревог и экскурсий?

– После?.. А, собаки. Да, спасибо. Вы заперли бедняжек? Признаюсь, я сначала немного испугалась, но они были такие миленькие, а теперь, когда подумаешь, просто романтическое приключение. Но они не со всеми так обращаются, да?

– Ни с кем. В вас, должно быть, есть что-то исключительное. – Он улыбнулся, что не затронуло выражения его глаз. – Не скажу, чтобы они были очень кровожадными, но они – хорошие сторожевые собаки просто потому, что поднимают дикий шум, как только услышат что-нибудь необычное. Я запер их и, возможно, это было ошибкой.

Я не собиралась спрашивать, почему, но он остановился, будто ожидал вопроса, и это ведь было бы совершенно естественно. По крайней мере, пауза дала мне привести лицо в порядок. Я спросила:

– Почему?

– Должен был оставить их на свободе. Мы обнаружили, что открыты боковые ворота. Кто угодно мог войти ночью.

– Боковые ворота? Значит, есть еще одни ворота?

– Они открываются на плато сзади. Яссим устроил развлечение, это, да еще пустил гончих в сераль.

Я сказала, как можно небрежнее:

– Но разве сюда кто-нибудь вломится? Вы не хотите сказать, что нашли какие-то следы или что-то в этом духе?

– Нет. Просто мне не свойственно безоговорочное доверие, особенно с тех пор, как я поселился в этой стране. Когда приедет ваш водитель?

– В девять, – соврала я, – но я лучше сразу пойду и встречу его в деревне. Вы очень добры, что так долго меня терпели. Я помню, что говорила все это вчера, но сейчас можно сказать, что все уже произнесенные слова можно удвоить.

– Было очень приятно. Хорошо, я провожу вас.

Он даже и не пытался изобразить какие-нибудь положительные эмоции. Вся мягкость исчезла, он казался нервным, на грани срыва. Короткими нервными шагами прошел передо мной через маленький двор, все время прикасался рукой к лицу, так же, как при первой встрече. Немного вспотел, глаза покраснели. Я заметила, что он не смотрит на меня, отворачивается, будто ему стыдно, подумала, что его, наверное, мучит потребность в наркотике, тоже смутилась и отвернулась.

– Ваш сад Адониса умер.

– Для этого он и выращивался.

– Конечно. Она не знает, что я возвращалась?

– Нет.

– Я и не думала, что вы скажете, все в порядке. Просто было интересно, не скажет ли она чего-нибудь о моем кузене.

– Ни слова.

Коротко, резко, прямой ответ на вопрос. Ну что же, Летман мог меня поблагодарить только за то, что я ушла в конце концов. И явно он так же мечтал избавиться от меня, как я уйти. Он прошел со мной от ворот до края плато и смотрел, как я двигалась вниз по тропе. Дойдя до переправы, я обернулась и увидела, что он еще стоит, будто проверяет, на самом ли деле я ушла. Я повернулась спиной к Дар Ибрагиму еще раз, и пошла по скользким камням.

Они теперь были чистыми и почти сухими, но вода обтекала их выше, чем в прошлый раз, и была совершенно красной. Красная кровь мертвого Адониса. Ветки, листья, цветы неслись в потоке и терялись в тени у берега. Две козы бродили, как потерянные, но мальчика не было заметно. Когда я уже дошла до берега, то увидела Хамида, на этот раз несомненно Хамида, который шел по тропе мне навстречу.

Мы встретились в тени фигового дерева, где еще три козы спали пыльной кучей. Когда приветствия истощились, я задала вопрос, который вертелся на моем языке с тех пор, как Насирулла принес кофе.

– Видели моего кузена утром?

– Нет. – Он улыбнулся. – Он очень похож на вас, правда? Я бы сказал, что вы родные брат с сестрой.

– Он вообще-то даже троюродный брат, но нас всегда принимали за близнецов. Семейное сходство очень сильно у Мэнселов. Не встретили белую спортивную машину по дороге от Бейрута? Или такую стоящую…

– Сегодня утром? На дороге видел только один черный автомобиль с водителем-арабом. И еще «Лендровер» с тремя отцами Маронитами<Марониты – приверженцы особой христианской церкви. Общины Маронитов возникли в V-VII веках в Сирии. Живут они, главным образом, в Ливане. Их название происходит от имени легендарного основателя Мар Марона. – Прим. пер.>. – Он с любопытством на меня посмотрел. – Я знаю машину вашего кузена, видел вчера. Вы имеете в виду, что он тоже был ночью во дворце?

Я кивнула.

– Значит, он, скорее всего, благополучно уехал до того, как его заметили. Уже легче… Хамид, обещайте никому не говорить. На самом деле даже бабушка не знает, что он там был. Мы виделись в воскресенье вечером, потом расскажу, но она сказала, что не примет Чарльза, и ему даже незачем приходить в Дар Ибрагим. Вы ведь знаете, что он вчера приехал из Дамаска и хотел меня увидеть, но река разлилась, поэтому мне пришлось остаться там еще на ночь. Частично из-за этого кузен придумал пробраться во дворец и самому посмотреть. – Я быстро пересказала основные факты: встречу в храме и планы взлома. – Поэтому я его впустила, и мы немного там побродили. Бабушку мы не видели, и кузен решил, что не стоит так ей навязывать свое общество, поэтому я отправилась спать, а он пошел к заднему выходу. Я просто надеялась, что он увел машину прежде, чем ее кто-нибудь заметил.