Когда смерть разлучит нас… (СИ), стр. 46

И теперь, когда он вплыл, как атомный крейсер, из-за угла, Кэри приготовилась заслушать (вполне справедливый) список упреков.

— Привет, пап. — Улыбнулась она одними губами.

Прихрамывая на одну ногу, высокий и широкий в плечах, Томас казался капитаном пиратского корабля. Опрятная короткая бородка, пронзающий взгляд темно-карих глаз, контроль в каждом движении.

— Познакомься, это Брендан. — Как же тяжело даются ей эти слова. Называть его по имени…

Отец молча протянул свою тяжелую и широкую, как совковая лопата, ладонь. И кажется, их рукопожатие сопровождалась игрой мускулов и хрустом костей. Мужчины долго молчали, присматриваясь друг к другу, изучая, заставляя женщин нервничать.

— Томас. — Пробасил хозяин дома. — Крепкое приветствие, Брендан.

— Не крепче вашего, сэр. — Улыбнулся Эохайд. Но не заискивающе, а как-то ненавязчиво дружелюбно, как равный равному. — Ирак?

Отец одобрительно хмыкнул, посмотрев на свою хромающую ногу.

— Две тысячи третий. Суннитский треугольник. Шрапнель попала в бедро.

Каролайн обреченно закрыла глаза, понимая: отныне эти двое — лучшие друзья.

Еще никогда до этого Кэри не видела свою маму настолько счастливой. Обидно, что так светиться родные глаза заставляет ложь.

Допустим, Каролайн погорячилась уехать и порвать с университетом. Но даже если она вернется, когда-нибудь родители должны будут узнать, что ее и мистера Эохайда больше (и раньше тоже) ничего не связывает. Их печаль по этому поводу будет такой же всепоглощающей как и нынешняя радость?

— Детка, пойди-ка в кладовку, принеси орехов. — Бросила на лету Бейли, порхая от плиты к столу, оттуда к тумбочкам и снова к плите, являя собой рerpetuum mobile — вечный двигатель. — И лимонное варенье. И маринованный имбирь захвати.

Кажется, миссис Атолл решила собрать сегодня вечером у себя всех голодающих мира и накормить тех на сто лет вперед. Как бы там ни было, сегодняшний ужин обещал быть очень многолюдным и шумным: Бейли не могла упустить шанса похвастаться перед соседями и подругами удачным выбором своей дочери.

Что касается самого «выбора» тот уже несколько часов подряд сидит наедине с ее отцом. И Каролайн правда надеялась, что они обсуждают боевые подвиги последнего.

На пороге холодной, тесной кладовки она щелкнула выключателем, зажигая свет. Крутая лестница свела ее в комнатку, обставленную многоэтажными полками, на которых громоздились засоленные, засахаренные, маринованные дары природы. В выборе можно с легкостью заблудиться.

— Кэри. — Выдох за плечом прозвучал так плотоядно, жарко и… совершенно неожиданно.

Если бы в ее руках находились орехи, банка с лимонным вареньем или имбирем, то все это добро уже давно находилось бы… там же, где и ее сердце, на самом деле. Не успела она так подумать, как чужие руки притянули ее к горячему, невероятно напряженному мужскому телу. Быстро и решительно ладони скользнули под ее домашнюю полинявшую футболку, накрывая груди, сжимая, лаская.

Жалобный вскрик. Мужской одобрительный стон.

— Ч-что ты… — Кэри задыхалась, попытавшись отстраниться.

— Когда ты назвала меня своим… черт, мне стоило огромных усилий удерживать себя вдали от тебя все это время. — Использовать такой сексуальный голос — запрещенный прием. — Повтори, Кэри. Докажи.

Его руки. Его шепот, ласкающий теплом волосы, щеку, шею. Все это наталкивает на болезненные воспоминания…

— Я не собиралась ничего такого… ах!

— Боже, какая ты чувствительная. — Наклонившись, мужчина прижался губами к ее виску. — Какая красивая. Я так редко говорил тебе это…

Да о чем он вообще?! И это его поведение… возможно ли, что так завести его могли простые слова, ложь? И, кто знает, может его признание и польстило Кэри в другой ситуации, если бы это был не дом ее родителей, а, к примеру, его спальня… ох, его спальня!

— От… отпусти меня. — Стиснув зубы проговорила она, хватаясь за стоящую напротив полку, чтобы не упасть, не оказаться в его руках полностью.

— Ты вернешься со мной? — Конечно, приказы тут отдает он.

— Не… ни за что.

— Молодец. — Одобрительно выдыхает Эохайд, после чего убирает руки.

Чтобы через секунду повернуть ее за подбородок к себе и зажать губы долгим поцелуем, лишающим остатков рассудка. Он остановился внезапно, беспощадно отрываясь от нее, оказываясь у противоположной стены за секунду. Оставляя Кэри ошалело хлопать глазами и пытаться вдохнуть.

— Ну, почему так долго? — Раздался вверху, на лестнице голос Бейли. Через мгновение появилась и она сама. — Ох, не можете и минуты друг без друга прожить? Молодость…

Кэри резко отвернулась, радуясь единственной энергосберегающей лампочке, дающей такой тусклый рассеивающий свет. Прячущий ее пылающие щеки и глаза.

— Нет, просто… я не нашла… всего так много… ты как всегда в своем репертуаре, мам…

— Да вот же. Прямо перед носом твоим стоит. — Воскликнула с укором миссис Атолл, спускаясь вниз, указывая на банки.

Одинаковые, совершенно одинаковые банки, до которых Кэри нет никакого дела.

— Я помогу. — Любезно сообщил Эохайд, беря маринады из рук Бейли.

Претворяется праведным Иовом, а на деле — Люцифер. Как ловко накинул шоры на глаза ее родителям, они даже представить себе не могут, какой он на самом деле… какой же он…

Смутное чувство дежа вю наполнило успокаивающее сердце новой тягучей тревогой. Почему ей кажется, что уже однажды она доверилась этому мужчине, вот так же точно, назвав его во всеуслышание своим? Откуда это страшное предчувствие беды? Эта ноющая боль? Откуда этот страх?

Словно пытаясь отыскать ответы, Кэри оглядывается. И (почему?!) в отличие от недоуменной и суетливой матери, Эохайд смотрел на нее так пытливо, пронзительно… понимающе?

Спонтанно возникшая мысль, что мужчина — единственный, кто ее знает, пугает сильнее, чем его несдержанная страсть.

13 глава

Быть центром всеобщего внимания для мистера Эохайда состояние такое же естественное, как дыхание. Будь то светский раут или же посиделки в узком домашнем кругу. Казалось, что и в первом и во втором случае общение с этим мужчиной одинаково лестно, будь ты хоть нефтяным магнатом или же недалекой миссис Пэнскот, без умолку хохочущей вот уже два часа к ряду.

Им не хотелось идти сюда. Теперь? Они думали о необходимости ухода с возрастающим отчаяньем. А он, как милосердный бог, дарил всем, каждому, каждой, свое внимание. Говорил, смотрел, улыбался. Для других.

За столом собралось около двадцати человек — лишь самые близкие, которых Бейли успела обзвонить. Нестрашно: уже завтра утром весь небольшой городок будет знать, что дочь семьи Атолл помолвлена с богатым красавчиком профессором (пусть даже это звучит как нелепейший парадокс) и, скорее всего, эта спешка со свадьбой (какая разница, что речи о свадьбе вообще не было?!) обусловлена тем, что она залетела.

Все лица были знакомы Кэри. Она выросла у них на глазах, и потому теперь они так умильно глядели, на деле завидуя, не понимая. То есть, разделяя ее чувства полностью. Она тоже не понимала. И тоже завидовала. Презирая себя, завидовала незаносчивой гордости, с которой мужчина держит себя. Тогда как она опять напялила на себя какую-то бежевую нелепость, теперь мечтая поскорее закрыться в своей комнате. Краснея. Бледнея. Оглядываясь по сторонам, вымучивая из себя улыбки и какие-то ответы.

— Какая молодец! Хваткая! — Вещала охмелевшая от вкусного ужина пышнотелая Пэнскот. — Беру свои слова обратно: я ведь как-то сказала тебе, что лучше Джея не найти. — Кэри вздрогнула, когда ладонь Эохайда мягко, но настойчиво обхватила ее колено. В то время как выражение его лица оставалось непроницаемым. — А теперь с ним такое несчастье…

— Говорят, его состояние стабилизировалось. — Отозвалась дама с другого конца стола. — Я слышала от Джоны, она навещала беднягу. Однако все указывает на то, что его бейсбольной карьере пришел конец.