Девять карет ожидают тебя, стр. 22

Шестая карета

Этого следовало ожидать. Чудной была бы Золушка, встретившая Рауля де Валми после одиночного заключения в приюте, с которой не произошло бы чего-нибудь в таком роде. Его внешность и обаяние гарантировали успех и без попыток понравиться, а тут он еще постарался устроить одинокой женщине приятный вечер. Я прекрасно понимала, что ничего больше в этом не было. Склонность к романтическим чтению и мечтаниям не лишила меня французского здравого смысла. Сюда еще добавилась известная английская флегматичность, такой коктейль помогает контролировать состояние чувств. Кончился вечер. Завтра будет другой день.

Так и случилось. Вскоре после завтрака огромный «Кадиллак» укатил вниз по зигзагу. Рауль, надо полагать, вернулся в Бельвинь. Я выбросила из головы идиллию, в которой мы постоянно катили через освещенные луной виноградники, периодически проезжая мимо Тадж-Махала и голубого грота на Капри, и сконцентрировалась на Филиппе. Никто не признался в происшествии с выстрелами, надежды выяснить, кто был его виновником, почти не осталось. Но Филипп вроде успокоился, так что можно было об этом забыть. Жизнь вошла в обычное русло. Основное содержание разговоров теперь составлял предстоящий пасхальный бал, который много лет давали в Валми в понедельник. Миссис Седдон и Берта, когда заходили в класс, с удовольствием повествовали о прошлых балах.

— Цветы и свет везде, — говорила Берта, которую ничуть не удивил мой внезапный бурный успех в освоении французского. — Огнями увешивали зигзаг до моста, освещали озеро, включали фонтан и маленькие огни плавали в воде, как лилии. Конечно, раньше было еще великолепнее. Мама рассказывала, что, когда был жив старый граф… Говорят, он купался в деньгах, так ведь теперь не бывает? Но все равно это будет очень роскошно. Говорят, что не очень хорошо танцевать, раз граф и графиня убиты в прошлом году, но я им отвечаю, что мертвые есть мертвые, упокой господи их души, — при этом она отчаянно крестилась, — а живые должны заниматься своими делами. Не хочу быть жестокосердной, но вы меня понимаете?

— Конечно.

— Мадам говорит, что это будет маленькая встреча хороших знакомых, но если бы вы знали, что она так называет, у вас бы глаза на лоб вылезли. А у нас тоже будут танцы — у всей прислуги, вечером после бала во дворце, во вторник, внизу в деревне.

Это заставило меня размышлять, на какой бал пригласят меня. Но скоро мадам дала ясно понять, что я в этом случае отношусь к высшим. Поэтому я тоже подключилась к общему ожиданию, настроение портило только то, что нечего надеть.

Я не долго об этом беспокоилась. Любая француженка владеет иглой, а я экономила большую часть своей зарплаты, просто потому, что ее некуда было деть. Я не сомневалась, что создам что-нибудь симпатичное, хотя вряд ли выдержу конкуренцию с платьями от лучших модельеров, которыми наверняка будет заполнен зал.

— Ну и буду сидеть, — подумала я, старательно выпихивая из головы видение своего танца с Раулем в бальном зале не меньше Букингемского дворца.

Через три дня после инцидента с выстрелами у меня были свободные полдня, и я отправилась на полуденном автобусе в Тонон покупать ткань и выкройку. Я и не надеялась найти что-нибудь готовое в таком маленьком городке и в конце концов удовлетворилась хорошеньким итальянским белым материалом с серебряными нитками и выложила за него деньги без малейших переживаний.

Было почти пять. Темный апрельский день, дождь и теплый ветер. Многие витрины и окна уже светились и отражались мягкими оранжевыми пятнами на мокрой мостовой. Очень хотелось чаю, но во мне вдруг проснулся дух экономии. Чай — дорого, а кофе или аперитив стоят в два раза дешевле, а качеством даже лучше. Я пересекла площадь, вошла в ресторан и стала выбирать столик, как вдруг раздался явно английский голос:

— Мисс Мартин? Помните меня? Мы встречались в Субиру…

— Конечно помню, мистер Блейк.

Я могла бы добавить, что и не могла забыть единственного среди моих гордых французских тигров английского барашка, да еще таких впечатляющих размеров, но подумала, что это нетактично.

— Надеюсь, не пришлось использовать бинты?

— Нет еще. Но собираюсь со дня на день. Вы зашли сюда что-нибудь… В смысле буду очень рад, если…

Я перебила его.

— Спасибо большое. С удовольствием. Давайте сядем здесь, чтобы видеть, что происходит на улице.

Мы устроились у окна, он заказал кофе на своем англо-французском и был в восторге, когда напиток действительно принесли. Блейк приехал в Тонон за покупками — здесь всегда кто-нибудь немного знает английский, а к тому же дешевле. Его избушка ему нравилась, там он большей частью и находился, но периодически ночевал в Субиру.

Я спросила:

— С вашей стороны долины кто-нибудь приходит с ружьем в Валми?

— Только по приглашению. Осенью бывает охота.

— Я не это имела в виду. Лесники ходят с ружьями, чтобы разгонять, например, лисиц?

— Бог мой, нет! Зачем?

Я рассказала коротко о том, что произошло во вторник, как не нашли следов и оказалось, что даже пуля выковыряна из дерева. Людей туда послали сразу же, как только мы с Филиппом вернулись. Значит этот человек понял, что произошло и не убежал. Тихо дожидался, пока мы уйдем, а потом уничтожил улики. Даже подумать страшно, но узнать, скорее всего, ничего уже не удастся. Алиби, по-моему, было только у самого де Валми и дворецкого.

— А сыночек был там? — спросил Вильям лениво, и кровь прилила к моим щекам.

Я отвернулась и посмотрела на улицу. Если я собираюсь краснеть каждый раз при упоминании Рауля, долго я в поместье под ехидным взором короля-демона не проживу. Такой глупости он не пропустит. Я сосредоточилась на ярких желтых и пурпурных цветах, и спокойно ответила:

— Был. Уехал на следующее утро. Но вы же не можете подумать, — хотела я того или нет, в мой голос эмоции прорвались, — это не мог быть он!

— Нет? Железное алиби?

— Просто не мог! У него бы не было причин выковыривать пули из дерева!

— Конечно, нет.

Я решила поменять тему и совершенно некстати спросила о работе. Это прекрасно подействовало, скоро мы опять мило беседовали, я задавала разумные, по мере возможности, вопросы и думала о бале. Он будет там? Будет там он? Он там будет? И вдруг я услышала прозаический вопрос, не собираюсь ли я на автобус, потому что один отходит через двенадцать минут, а потом нужно ждать два часа.

— О господи, конечно. А вы поедете на том же?

— Нет, мой еще раньше. Я уезжаю на этот уик-энд к друзьям в Эннеси. Они приехали туда на неделю и хотят, чтобы я с ними пошел в горы.

Подошел официант. С большим трудом разбираясь в словах и бумажных деньгах, мистер Блейк расплатился.

— Боюсь, пора бежать. Было очень приятно… Мы не могли бы, в смысле, когда вы будете свободны…

— Не знаю, — ответила я не очень честно. — А вон ваш автобус. Водитель уже за рулем. Бегите! До свидания!

Он схватил пакеты, рюкзак, веревку, пролетел между столиками, через безумно раскачивающиеся двери, помахал мне рукой и вскочил в автобус, когда его мотор уже рычал. Я помахала рукой в ответ и пошла через площадь к своему автобусу, но сделала только шаг. Рядом с шорохом остановился «Кадиллак».

— Вам со мной по пути?

Он был один в машине. Я молча села рядом, и мы пустились в путь. Повернули за угол мимо автобуса и по аллее на юг. И только тогда я заметила, как прекрасен вечер. Фонари, как апельсины. Дверь открыта в пещеру Алладдина — винную лавку, и ряды бутылок светятся драгоценными камнями от пола до потолка. Музыка, запах свежего хлеба. Когда исчез последний фонарь, появилась золотая луна. Голубые сумерки. Потом нас окружили горы. Стемнело. Рауль молчал. Я заговорила первая.

— Вы быстро вернулись. Не ездили в Бельвинь?

— Нет, были дела в Париже.

— Хорошо провели время?

— Да, — сказал он так обособленно, что я замолчала, расслабилась и решила получать удовольствие от поездки. Скоро я поняла, что в нем что-то не так. Он и в прошлый раз ехал очень быстро, но сейчас так играл с опасностью, будто был пьян. Свет фар отразился от скалы и осветил его лицо. Нет, трезв, но очевидно, что-то случилось. Он смотрел в темноту, забыл, что я здесь, и вымещал плохое настроение на автомобиле.