Коралловый корабль, стр. 22
Но еще до того, как он достиг северного берега, две вещи поразили его: в лагуне качалась лодка с водолазным снаряжением, а далеко в море неподвижно застыла «Красавица из Арля». Она не могла сдвинуться с места при полном штиле, несмотря на то, что все паруса были подняты. С этими вяло висящими парусами на сером фоне неподвижного моря судно производило мрачное впечатление.
Можно было подумать, что корабль уличили в каком-то дурном намерении и задержали при попытке к бегству. Штиль держал «Красавицу из Арля» в своих объятиях, как в железных кандалах. Течение, разбивающееся здесь о подводные камни, могло относить судно к северу со скоростью, не превосходящей мили в час.
Гаспар не знал, сколько сейчас времени, так как солнце затянула дымка, и его лучи проникали сквозь нее, будто через матовое стекло.
Провансалец потоптался на берегу и повернул обратно. На полдороге к палатке, на том месте, где он показывал Сажессу череп Серпенте, Гаспар остановился в совершенном оцепенении, взмахнул руками и закричал так, словно попал под град пуль.
Небольшого холмика, около которого Ивес нашел кости Серпенте и сумку с золотом, уже не было. На его месте темнела глубокая яма длиной примерно в шесть футов.
Гаспар все понял. Сажесс был прав. Сокровища Серпенте находились не на борту затонувшего корабля. Старый пират закопал их здесь, в песке, и около них испустил дух.
Провансалец не мог простить себе, что не догадался связать воедино корабль, затонувший в лагуне, холмик земли, кости, белевшие рядом. Вот Сажесс, только взглянув на корабль, сразу понял, в чем дело. Увидев песчаный холмик, он догадался, что именно тут зарыт клад. Гаспар вспомнил, как Сажесс тогда засмеялся, как швырнул в кусты череп. Пришел ему на память также и их разговор, когда он запросил тридцать процентов, а Сажесс, не торгуясь, согласился.
Гаспар стал на колени и заглянул в яму. На самом ее дне что-то лежало. Провансалец спрыгнул вниз. Предмет, привлекший его внимание, оказался монетой, почерневшей, словно от слоя копоти. Гаспар попробовал ее на зуб. Монета была золотая.
С монетой в руке он вернулся к лагуне. «Красавица из Арля» все еще лежала в дрейфе.
На ум Гаспару пришла сумасбродная мысль: добраться до судна на лодке. Но он тут же отказался от нее. Ни одна лодка не смогла бы пройти между этими рифами.
В то время как он стоял так, вглядываясь в море, которое дремало, окутанное серой мглой, точно глубокий вздох послышался где-то далеко. Стекловидный вал, крадучись, как вор, подкатил с северо-востока и разбился о рифы. Гаспар посмотрел на небо и вздрогнул.
Глава 30
ПЕРЕЛЕТ ПТИЦ
Небо на северо-востоке прорезала бледная дымчатого цвета полоса. Она быстро двигалась в направлении острова, нa глазах у Гаспара полоса меняла свои очертания, принимая форму кометы, голова которой была обращена на юг.
Дальше на севере виднелась еще одна двигающаяся полоса. И в свинцово-сером небе, и в притихшем море, и в этих двигающихся полосах было что-то жуткое.
Гаспар и думать позабыл о монете, которую держал в руке. Машинально он положил ее в карман и продолжал наблюдать за небом. Полоса в виде кометы снова изменила очертания. Теперь она вытянулась в узкую черную линию, приближавшуюся с такой быстротой, с какой предметы движутся только во сне. Но что это за крик, полный муки и жалобы? Птицы! Огромная стая чаек двигалась к острову, дружно, как по команде, разрезая воздух взмахами крыльев, крича громко и столь созвучно, словно крик исходил из одного горла.
Чайки, приютившиеся на острове, тоже поднялись в воздухе, подобно столбу дыма. Оглашая воздух тревожными криками, они взвились вверх. В мгновение ока стая птиц, летевшая издалека, смешалась с обитательницами острова. Их было так много, что они заслонили небо. Дружно взмывая вверх, чайки охватили остров огромным движущимся кольцом. Шуршание их крыльев походило на шум ветра, проносящегося над лесом.
Гаспар, задрав голову, увидел приближавшуюся к острову вторую стаю. Она слилась с первой, вошла в тот же вихрь. Затем, словно под напором ветра, это кольцо из птиц распалось. Две огромные тучи чаек понеслись к юго-западу и быстро растаяли в воздухе. Остров опустел.
Что-то тревожное было в неожиданном переселении птиц, в воцарившемся глубоком безмолвии.
Гаспар вернулся в палатку. Он улегся на циновке, все еще мучаясь головной болью. А море снова, как бы переведя дыхание, обрушилось тяжелой волной на северный риф.
Провансалец подумал о Марии. Ради чего он оставил девушку? Неужели из-за призрачной возможности стать обладателем сотни золотых монет? И возмездие не заставило себя ждать. Теперь он обманут, брошен на произвол судьбы, обречен на смерть.
Нет, сдаваться рано! Надо найти способ вернуться на Мартинику. Предположим, что его и подберет какой-нибудь корабль, но он вовсе не обязательно должен направляться к Мартинике — любой порт может быть местом его назначения. Чтобы заработать деньги, необходимые для возвращения в Сен-Пьер, придется снова наняться в кочегары, исколесить весь мир, пока, наконец, с трудом скопленные средства дадут возможность вернуться на остров. Можно, правда, написать господину Сегену, но как Гаспар получит от него ответ, ведя бродячую жизнь?
Да и неизвестно, сколько пройдет месяцев, прежде чем его подберет какой-нибудь корабль, еще через несколько месяцев он высадится в порту, где можно найти работу. Год, а то и больше понадобится для возвращения на Мартинику.
Гаспар видел перед собой Марию, прекрасную, любящую и верную. Суждено ли им снова встретиться? В то время, когда каждый миг разлуки кажется вечностью, он должен будет по грошам собирать деньги, которые необходимы для возвращения к ней.
С севера на остров налетел ветер. Внезапно стало темнеть. С очередным шквалом послышался рокот, который все нарастал.
Гаспар опять посмотрел на небо. На севере оно было затянуто мглой. Верхняя часть этой мглистой завесы вытянулась в одну линию.
Гаспар бросился к лагуне. «Красавицу из Арля» наконец подхватил ветер. Она была похожа на набросок, сделанный мелом на черной стене. А за ней слышался шум, с каждой минутой все более резкий. Казалось, что все духи тьмы соединились в этом рокоте, с яростью ломились в какую-то невидимую дверь и готовы были ринуться на мир.
Стараясь уйти от грозного вихря, «Красавица из Арля» расправила паруса, держа курс на северо-восток и идя на правом галсе. Сажесс знал, что море, усеянное рифами и мелями, на каждом шагу грозило смертью.
Ветер налетал шквалами. Брызги пены долетали до Гаспара. О рифы разбивались огромные волны. Пока провансалец прислушивался к звукам приближавшейся бури, с очередным порывом ветра раздались первые раскаты грома, глухого, зловещего, похожие на заглушённую барабанную дробь.
В этот момент выглянуло из-за туч заходящее солнце.
Его бледные лучи озарили море, «Красавицу из Арля» и штормовую завесу за ней. Эта завеса перестала уже походить на сплошную стену. Она выгнулась вперед, приняла форму вздымающейся волны, волна подернулась туманным покровом и судно исчезло из вида, скрытое хлынувшим ливнем.
Гром, ветер, завывание бури заглушили шум дождя, обрушившегося над морем. Потоки воды, словно чья-то гигантская рука, швырнули Гаспара на песок. Не успел он высвободиться из этих страшных объятий и встать, как шквал ветра подхватил его и поволок через кусты, подобно тряпке. Провансалец пытался подняться, но песок засыпал глаза, набивался в рот.
Он не знал, сколько времени пролежал, уткнувшись лицом в песок. Над островом бушевала буря. Гром гремел так близко, что Гаспару казалось, будто под ним разверзается земля. Ливень хлестал по телу, как нагайками, от ветра перехватывало дыхание.
«Все погибло, погибло», — думал Гаспар. Берег от ударов огромных волн сотрясался, темноту распарывали ослепительные вспышки молний.
Но вот железная хватка ветра немного ослабла. Гаспар встал на четвереньки и пополз в кусты, стараясь забраться в самую их чащу. Крепко вросшие в землю, они хоть немного защищали от ветра и водяных брызг.