Зло сгущается, стр. 14

Никакие доказательства найдены не были, а кроме того, все жертвы похищений имели либо психические отклонения, либо плохую наследственность. В то время никто не мог поверить, что инопланетяне настолько глупы, что отбирают именно их для воспроизведения потомства.

– Зачем кому-то понадобилось придумывать такие ужасные истории? – Койот нахмурился. – Вы хотите сказать, что со мной произошло то же самое?

– Маскировка, Куй-кан. – Они вышли в небольшой дворик, залитый солнцем. – На самом деле женщин похищали не для того, чтобы зачать ребенка, а для того, чтобы его выносить. Их использовали в качестве инкубаторов. Кроме женщин были и мужчины, у которых брали сперму, – но они об этом молчали, потому что им все равно бы никто не поверил.

– Так вы знаете, кто мои родители?

Монах покачал головой:

– Нет, не знаю, но, очевидно, это были люди, обладающие превосходным здоровьем, высоким интеллектом и творческими способностями.

– Что ж. – Койот помедлил. – Я действительно физически хорошо развит; а что касается творческих способностей – наверное, это как-то связано с эмпатией?

– Вероятно. – Монах подошел к другой лестнице и, положив руку на гриву каменного льва, стал подниматься по ступенькам. – Твои тренировки сделали тебя физически сильным. А творческие способности развивались иными путями. Без сомнения, твой хозяин хотел бы научить тебя тому, чему можем учить мы, но ты свои умения получил от него в дар, а не заработал их. Поэтому они тебе не принадлежат.

– Значит, у нас с ним до сих пор существует некоторая связь? Игрушка и Хозяин.

– Да. – Монг поднялся на площадку и показал на раскрытые бронзовые двери.

– Это лаканг, главное помещение в монастыре. Здесь обитает Будда. Лаканг используется для молитв и медитаций. Ты живешь в дукханге, как и остальные монахи.

Под лакангом находится гонкханг, где находится страж монастыря, Йидам. Это священное место, и я просил бы тебя туда не входить.

– Как скажете, лама, – согласился Койот и вошел внутрь лаканга. На алтаре между двумя золотыми чашами возвышалась статуя сидящего Будды. В одной чаше был рис, в другой – цветы. Рядом с Буддой Койот увидел статуэтки поменьше, изображающие бодхисатв, святых и достойных монахов прошлого. Стены были расписаны фресками. На полу, скрестив ноги, сидели монахи и монотонно читали мантры.

– Кроули сказал, что вы будете учить меня санияте и оуму. Именно в таком порядке, хотя, по его словам, обычно вы учите в обратной последовательности. – Он скрестил руки на груди. – Я видел, на что способен Кроули, – например, уходя отсюда, он пропутешествовал между двумя мирами. Но, полагаю, это умение не входит в число тех, которым вы обычно учите своих послушников?

– Это лишь частность, – ответил Монг и повернулся к окну, выходящему во двор. – Сюда приходят, чтобы понять целое. А того, кого интересует дерево, способность перепрыгивать с ветки на ветку не особенно занимает.

– И все же она может оказаться полезной.

Монг вздернул бровь:

– Полезной?

– Я имел в виду – "в обыденной жизни". – Койот натянуто улыбнулся. – Вот у вас здесь, по моим подсчетам, человек пятьсот, однако вы не возделываете поля, вам никто не доставляет провизию, и все же вчера, когда я проснулся, мне дали какой-то совершенно неизвестный фрукт, похожий на апельсин.

Монах пожал плечами:

– Ты и Ми-ма-йин обращаете внимание лишь на части целого.

– Но вы посылаете гетсулов и телонгов в другие реальности?

– Реальность одна" а то что мы получаем провизию из других измерений – это счастливый дар. – Лама сунул руки в рукава своего одеяния. – Пожалуй, прежде чем ты приступишь к занятиям, тебе стоит увидеть еще кое-что. Иди за мной.

Монг вышел из лаканга и, обогнув его, повел Койота к стене.

– Ты вошел через западные ворота, но выйдешь через восточные.

Восточные ворота были такими же, как и все остальные. Только элементы резьбы на них были переставлены так, что создавалось давящее, зловещее впечатление.

На стене, как и возле прочих трех ворот, сидели двадцать семь монахов, погруженных в медитацию, но Койот заметил, что они вооружены. Некоторые были одеты в традиционные доспехи тибетских воинов, и кроме копий и мечей у них ничего не было – зато у других на груди висели автоматы АКМ, а у одного даже торчал из-за спины ручной гранатомет.

Как и остальные, эти ворота, казалось, уходили прямо в гору, но на мгновение Койоту померещилось, будто он видит створки. Впрочем, видение было размытым и сразу исчезло.

Напротив ворот на стене лаканга был изображен огромный чернокожий великан, протягивающий руки к воротам. Его глаза были налиты кровью, а в обеих руках он держал по молнии. Вокруг шеи – ожерелье из черепов, причем многие из них были явно не человеческими.

Койот посмотрел на изображение, потом – на ворота, потом – снова на изображение.

– У меня такое чувство, что я чего-то не понимаю.

– Это Йидам. Его имя – Виджрабхайрава, он защищает нас от созданий зла. Монахи, охраняющие ворота, все время произносят его имя, чтобы монастырь был в безопасности. – Он кивнул на восточные ворота. – Это единственный путь, которым ты можешь выйти отсюда. Если ты это сделаешь, значит, ты овладел тем мастерством, ради которого пришел к нам.

– А если у меня не получится?

Монах помрачнел:

– Молись, чтобы получилось. Перерождение – участь, которую я не пожелаю даже самому злейшему Темному Властелину.

Глава 8

Проложив клюшку на плечо, Синклер Мак-Нил ждал, пока зеленое поле превратится в площадку для гольфа с семнадцатью лунками. Надувной ковер разгладился, и в дальнем его конце появилась лунка; слуга поставил возле нее флажок с номером.

Такеши Такаги натянул перчатку:

– Я выбрал поле как на соревнованиях в Скоттсдейле в честь твоего визита, Синклер.

– Я почтен, оябун.

Син присел на корточки, глядя, как его кадди ставит мячик на горку. Ты, старый лис, знаешь, что я проиграл эту лунку на играх в Билдморе три месяца назад.

Ковер был на редкость ровным и, казалось, можно бить в полную силу, но Син по опыту знал, что таким образом скорее выбьешь мячик за пределы поля.

Другие два кадди – тоже якудза – поставили на горки мячи Кацуо и Такаги. Кацуо ударил небрежно, и мяч остановился в пяти футах от старта. Такаги, седой оябун Ямагучи-гуми, тщательно прицелился, и его мячик замер в пятнадцати футах от конечной лунки. Правда, он попал на сторону Сина, но Такаги надо было всего лишь выбить его оттуда, и он оказывался почти у цели.

Син на мгновение прикрыл глаза. Поле, которое выбрал Такаги, было одним из самых трудных. К тому же он играл с двумя самыми влиятельными людьми в преступном мире Японии. И хотя это была всего лишь дружеская встреча, Син чувствовал себя в таком же напряжении, как на соревновании в Билдморе. И даже, пожалуй, сейчас ему было труднее.

Эти люди могут запросто меня прикончить прямо здесь, и никто не узнает. Пришла пора постараться.

Син выпрямился и протянул короткую клюшку своему кадди. Якудза непонимающе взглянул на него и повернулся к Такаги:

– Дай ему длинную клюшку, пусть попробует.

– А вы… – Якудза многозначительно посмотрел на своего босса.

– Это зависит от результата.

Вот как? Син встал поудобнее и осторожна махнул клюшкой. Мячик остановился у носка его левого ботинка. Легче… легче… Сосредоточься. Осторожнее. Он отвел клюшку, прицелился и ударил.

Мячик заметался по полю, как бильярдный шар по столу, завертелся на краю лунки и остановился в футе от конечной цели.

– Неплохой удар, Синклер. – Такаги вышел на позицию для удара и жестом велел кадди принести клюшку для левой руки. Сменив клюшку, он на мгновение замер, прицеливаясь, а потом легким ударом отправил мяч в лунку.

– С левой руки? Впечатляет.

Мяч покатился по полю. Казалось, что он вот-вот вылетит за пределы, но Такаги рассчитал точно. Он придал мячу как раз нужную скорость, чтобы взлететь на край, задержаться там на мгновение и, скатившись обратно, повторить траекторию мяча Кацуо, заканчивающуюся прямо в лунке.