Влада и война призраков, стр. 46

Она снова скрипнула каблуками и помчалась в сторону открытой двери в атриум.

– Колыва-анов! – послышался ее истеричный вопль на несколько тонов выше обычного. – Я вижу даже отсюда, что у вас шпаргалки в рукавах! Нет, я вижу, что вы мне врете?! А вот немедленно выйдите, из-за вас экзамен переносится на десять минут… Влада стояла, опустив голову и стараясь не смотреть на Муранова. Ей было сейчас очень больно узнавать его другого, его темную сторону. И эта сторона, она ведь всегда существовала, только Влада сама не хотела ее видеть, предпочитая рисовать Гильса светлыми и радужными красками. Даже тогда, когда значок Носферона показал ей мысли вампира, она умудрилась прочесть их так, как ей нравилось. В том ее видении ведь ясно было и про расставленную ей сеть, и про то, что ее светлая кровь для Гильса – приманка, которой ему хочется завладеть.

– Балы, снежок! Ты будешь танцевать и блистать там среди вампирской богемы, – продолжал Гильс, когда вопли Алы Фурьевны и возмущенный бас Колыванова затихли в коридорах. – Ты будешь моей, Влада, разве ты не этого хотела?

Последняя фраза, произнесенная Гильсом, отозвалась радостью, но сразу же и болью разочарования.

– Не такой ценой.

– Не понял? – Вампир повысил голос. – Цена – человеческие жизни, которые мои предки забирали сотнями, пока не появилась Канва. Людей на земле пять миллиардов, только в Москве миллионы. Тебе нужно будет просто выходить в город, высматривать жертву и возвращаться ко мне.

– Что с тобой сделал этот титул Темнейшего?!

– Это все мое по праву, а я своего не отдаю никому, – жестко ответил вампир. – Ни титул, ни тебя.

– Я видела тебя на боях в Утесуме. Ты защищал людей, ты был совсем другим! Меня тогда потрясло это! Я вообще считала тебя… совсем другим.

– Прекрасно, – Гильс сверкнул белозубой улыбкой, которая напомнила оскал довольного собой хищника. – Это самая главная ошибка девушек. Она считала его таким, а он оказался другим. Только тебе уже никуда не деться. Я вижу, что у тебя дрожат коленки и пальцы, что ты смотрела на экзамене в окно и даже старалась не дышать. Но твоя светлая кровь и твой характер, конечно же, заставят тебя сопротивляться голоду, и ты изведешь себя, лишь бы не убить никого. А я тебя спас, Огнева, от тебя же самой. Так что сейчас экзамен сдадим и пойдем в город.

– Нет! Гильс, тогда я отказываюсь… это не помощь, это же совсем другое! – Влада попыталась сделать шаг назад, но тело не поддавалось, зато Муранов злился все больше.

– Отказываешься, значит, – со сдержанной яростью в голосе произнес вампир. – От меня и моей помощи. Только поздно уже, не выйдет, Огнева! Я решил, что ты мне нужна, все. Все, снежок! Тебя уже никто не спрашивает, чего ты хочешь и чего не хочешь. Даже если ты не захочешь быть моей невестой, потому что я в твоих глазах стал другим, тебе придется. Темнейшему не отказывают. А сейчас… – с лица Гильса пропала ярость, и он ласково улыбнулся, – пошли, моя глупышка, на экзамен.

Муранов потрепал ее по волосам и направился в атриум.

Влада сделала шаг в обратную сторону и тут же поняла, что идти не может, будто ноги увязли в болоте. Медальон между ключицами отчанно пульсировал, или же это какая-то из артерий на шее сейчас протестовала, пытаясь скинуть плотную, как ошейник, цепочку на коже.

– Ну хотя бы в туалет мне можно?! – закричала она в спину Гильса.

Вампир, продолжая идти по коридору, даже не обернулся и махнул рукой, сделав разрешающий жест.

Глава 18

Медальон Мурановых

В туалете было совершенно пусто, только капала вода из не закрытого кем-то крана, да плотоядно чавкал водяной, который облизывал кусок треснувшего мыла на бортике раковины. Водяной страшно разозлился, что ему помешали, и с ворчанием юркнул в сток, выжидая, когда же туалет снова опустеет. Минут пять Влада отчаянно пыталась сорвать с себя медальон, царапала и дергала цепочку, приросшую к шее, рвала ногтями острые края алмазного паука, намертво вросшего между ключицами. Кожа вокруг него покраснела и вздулась от царапин, хотя любому ясно – если бы медальон можно было снять, он не был бы артефактом древней магии и семейной реликвией Мурановых. Когда-то давно, во дворе на Садовой улице, Гильс с обворожительной улыбкой повязал на ее колено свою бандану. Влада тогда замирала от счастья, не веря в то, что такой, как он, обратил на нее внимание. Только потом, вернувшись домой, поломала ногти, пытаясь снять с коленки страшный узел. А теперь это не узел и не бандана, не веревочка на руке – это черный алмаз, вросший в кожу, и избавиться от него невозможно.

Влада встала перед зеркалом, в углу которого чьей-то ядовито-фиолетовой помадой было начиркано: «Ацкий мимими», открыла воду, высморкалась и вытерла слезы, выступившие от боли, которую она сама же себе и причинила. Еще утром она торжествовала первую в жизни девчоночью победу над неуловимым и недоступным Мурановым, а оказалось-то все наоборот – победили ее. Мурановы стояли и с улыбками смотрели, как Гильс надевает ей на шею медальон, прекрасно зная, чем это все закончится.

Пока у нее есть несколько минут до экзамена, нужно подумать обо всем, оценить себя по-новому.

Кто она вообще?

Сейчас ей позавидовала бы любая девчонка в мире, от кикиморы до ее однолетки из восьмого класса. Самый красивый, самый притягательный парень в мире, вампир и будущий Темнейший, назвал ее невестой и надел на нее семейный, родовой, медальон. Он хочет, чтобы она танцевала на балах в его доме, и впереди будет еще много всего, о чем раньше она могла только мечтать, с тоской и надеждой глядя на Гильса. Все это – вот оно, в ее руках. Впереди еще несколько веселых студенческих лет, и даже маги не смогут достать ее с такой защитой, которую она получила теперь. В свои пятнадцать лет она – будущая невеста Темнейшего и хозяина всей нечисти.

Влада всмотрелась в свое бледное лицо, дрожащие губы. Кто она для Гильса? Девочка, в которой течет светлая кровь, вызывающая в нем странные чувства, потому что он сам – нечисть. Ему нравилось, когда она терзалась и ревновала, а теперь еще больше нравится то, что отныне она в его власти. Когда Гильсу было семь лет, вампир потерял свою мать, которую горячо любил и тяжело переживал потерю. Тогда он потерял не только мать, но и отца, потому что обвинял его в ее гибели. Каково же ему было узнать, что Темнейший намеренно приблизил смерть матери, чтобы сын воспитывался без лишних привязанностей и эмоций?

Его единственная привязанность – она, Влада. Когда они поссорились, Гильс потерял над собой контроль, готов был разорвать ее, хотел погибнуть сам. И теперь он ее не отпустит, никогда и ни за что не даст ей умереть. Он хочет, чтобы Влада выполняла все его приказы, как подконтр, но при этом иногда злила его, чтобы ему было интереснее ее подчинять. Это и есть любовь вампира – тяжелая, как ледяной айсберг, неотвратимая и неизбежная, если кровопийца тебя выберет. Вампир всегда решит, что для тебя лучше, всегда примет все решения за тебя и не спросит – в этом Егор был прав.

Нет, она не перестала сейчас любить Гильса, просто для этой любви нужно было перечеркнуть в себе что-то очень важное. Что-то такое, что важнее любви к парню.

Кто она для его брата, Алекса? Хорошая девочка Владиша, которой нужно выжить любой ценой, поэтому он полностью согласен с волей Темнейшего, тем более что тот – его отец. К тому же сам он очень не хочет потерять Дашулю, тут отец подловил Алекса очень ловко. А Егор? Отношение тролля к ней всегда оставалось для Влады ясным не до конца. Иногда Бертилов срывался и обзывал ее, становясь злым, но, увидев, что ей плохо – не отказывал в помощи и поддержке, хотя делал это с напускным безразличием. Конечно, он справедливо обижен на нее, даже не смотрит в ее сторону с тех пор, как увидел их с Гильсом на лестнице.

Ацкий флиртует с ней только тогда, когда ему удобно, моментально забывая, если подворачивается что-то более реальное, вроде Синициной. Дед хочет видеть в ней отличницу, у которой все хорошо, как в книге пятидесятилетней давности: «Досуг подростка: увлечения домоводством». Дед хочет, чтобы она была счастливой маленькой девочкой и никогда никуда не лезла, а сидела дома.