Секретная карта, стр. 65

— Я же говорил, что нужно заткнуть ему рот кляпом! — отозвался другой.

Моравен пришпорил лошадь и двинулся к толпе.

— Добрые люди Теларунда, меня и моих попутчиков разбирает любопытство. Что здесь происходит? — выкрикнул он.

— Они складывают совершенно никудышный костёр. Им понадобится не меньше часа на то, что можно сделать за десять минут, потратив гораздо меньше дерева!

Воин поднял вверх ладонь.

— Поверьте, Мастер Грист, я прекрасно вас понимаю. Мне интересно другое. Каким образом получилось, что вы стоите здесь и учите этих добрых людей складывать костёр?

Пожилой крестьянин, тот самый, что ратовал за кляп, прищурившись, посмотрел на Моравена.

— Я охотно вам все объясню! Он приехал к нам и обещал прикончить чудовище, живущее в скалах. Он вытащил из своей повозки какую-то штуку, потом ещё одну, и ещё, и наконец собрал из них что-то круглое, похожее на горшок, указал на крепость и послал его вверх по дороге, словно гончую, взявшую след лисы. Он сказал, что эта штуковина разберётся со всем сама, и мы принялись праздновать освобождение. — Крестьянин указал на общий дом на северной окраине селения. Треть крытой соломой крыши отсутствовала. — Мы сидели там, восхваляя его и благодаря богов за их милость, когда явилось чудовище и разнесло половину дома. Оно схватило трех мужчин — взрослых мужчин, не каких-нибудь сосунков-пастухов! — и убралось обратно в свою берлогу. Он сказал нам, что нужно время; оговорённое время прошло, и теперь мы собираемся поджечь этот костёр.

Моравен покачал головой.

— На вашем месте я бы не стал торопиться. Боросан Грист был с вами честен.

Старик скривился.

— Вы нездешние, а нас так просто не провести каким-то заезжим молодцам. Нас уже один раз провели. Говорите прямо! И имейте в виду, дерева у нас достаточно!

Воин сурово взглянул на Гриста, и тот, собравшийся было что-то сказать, промолчал.

— У его прибора множество назначений. Он отправился в крепость и нашёл чудовище. Выяснив, что зверь слишком силён, он отправил послание мне. Я вместе с товарищами приехал, чтобы помочь ему завершить работу.

Жители Теларунда столпились вокруг. Старик словно пытался решить, — верить Моравену или нет. На его лице одно выражение сменялось другим. На мгновение Моравену показалось, что он победил. Но потом старик нахмурился и открыл рот, собираясь заговорить.

Он не успел. Келес Антураси спрыгнул с седла и указал рукой в сторону крепости.

— Все верно. Это Ксонкир. Точно так её и описывал тот, первый. Там обитает его сестра.

Старик недоуменно моргнул.

— Первый? Кто это — первый?

Тайрисса подъехала ближе и перегнулась через седло.

— Первое чудовище, которое мы уничтожили. Боросан — наш разведчик. Что же, вы полагаете, мы явились бы к вам, не разведав, как здесь обстоит дело? Мы собирались добраться быстрее, но та тварь была её старшим братом, и его подружка только что отложила с дюжину яиц, так что оба были крайне неприветливы.

Крестьяне принялись перешёптываться. Но старик был непреклонен.

— Непохоже, что вы только что вернулись с битвы.

Кирас тихо проговорил:

— Нас задержала не битва. Мы должны были воздать должные почести пятерым нашим погибшим товарищам. Вначале нас было девятеро.

Упоминание девяти возымело должное действие. Старика оттащили, а прочие принялись разбирать сложенный костёр. Один даже спросил Боросана, как оттаскивать дрова наилучшим образом, и тот охотно предложил свой совет.

Моравен взглянул на сельского голову.

— Позвольте нам осмотреть разрушения и посовещаться с нашим товарищем. Тогда мы сможем лучше подготовиться.

— Да, конечно. — Старик понял вверх обе руки. — Подождите здесь. Я все подготовлю.

Он умчался, и Келес спросил:

— Мы заберём Гриста и уедем, верно?

Моравен покачал головой.

— Свобода Мастера Гриста куплена ценой обещания.

Глаза Келеса расширились.

— Вы шутите? Вы собираетесь пойти туда и убить эту тварь, кем бы она ни оказалась?

— Я? Нет.

Картограф улыбнулся.

— Рад это слышать.

— Нет, Келес, я не собираюсь идти туда один. — Моравен усмехнулся. — Мы сделаем это вместе.

Глава тридцать третья

Правитель Кирон восседал на троне, вновь задыхаясь под тяжестью парадных одежд. Красная ковровая дорожка, отороченная пурпуром, бежала от трона к выходу из покоев; на этот раз она была уже, двоим на ней не разойтись. Между дорожкой и колоннами виднелись широкие полосы светлого дерева. Поэтому двум советникам, преклонившим колени по обе стороны ковра, и было дозволено находиться в центре зала. Коснись один из них дорожки хотя бы краем одеяния, — и Правитель приказал бы казнить преступника.

Кирон припомнил историю императора, самолично вычистившего платье ненавистного ему, но хитрого и изворотливого министра, чтобы найти на нём пурпурные волокна. История умалчивала о том, действительно ли министр коснулся ковра, или император подбросил волокна, поместив их между волосками на щётке. Правитель сомневался, что сам он способен зайти так далеко, чтобы избавиться от неугодного советника, но иногда чувствовал очень сильное искушение.

Его Министр Гармонии, Пелат Внил, преклонил колени по правую руку Правителя. В соответствии с его знатностью и занимаемой должностью, он был облачён в голубое одеяние, на спине и груди расшитое изображениями свернувшихся кольцами драконов; рукава, вырез и подол платья были подбиты пурпуром. Внил не был старшим советником, но уже достиг довольно высокого положения в Министерстве Гармонии благодаря хитрости и ещё одному ценному качеству: он редко отстаивал перед Правителем необходимость сохранения формы в ущерб содержанию. Но сегодня был как раз такой случай, и Правитель чувствовал постепенно нарастающее раздражение.

С другой стороны склонился Министр Иностранных Дел Гелосунда — Койр Йорам. Он был молод, моложе Правителя, и страстно хотел лишь одного: освобождения своего народа и восстановления гелосундского государства. Его пылкость приводила к тому, что он не мог спокойно выслушивать новости, которые были ему не по душе. Со времени последнего Празднества произошло многое, что ему не понравилось, и Кирон был уверен, что Йорам просто-напросто выклянчил позволение напроситься на приём и выдвинуть свои требования.

Пелат не скрывал раздражения, объясняя Кирону, почему необходимо согласиться на беседу с гелосундским министром. Кирон знал, что чиновники выказывали излишний патриотизм, пытаясь сохранить устоявшееся положение вещей, при котором они благоденствовали, а не защищая свой народ от насилия и грабежа. Требование аудиенции, исходившее от Койра, было слишком неожиданным, и оно относилось лично к Правителю, что казалось последнему непозволительным.

В конце концов Кирон согласился принять Йорама, поскольку это не противоречило его собственным планам, скорее, даже напротив. Его более чем устраивала возможность содержать войско гелосундских наёмников, — он предпочитал проливать их кровь, чем кровь собственных граждан. Трудность состояла в том, что гелосундцы вовсе не считали себя наёмниками. Они считали себя народом и полагали, что имеют право отстаивать собственные интересы. Более того, они вели себя так, словно являлись полноценными союзниками Наленира, а не бедняками, просящими о милостыне; они осмеливались давать Кирону советы и выдвигали требования.

Пелат Внил, с опущенными и прижатыми к бёдрам руками заговорил.

— Послушайте, советник, мы никогда не скрывали от вас поставки риса в Дезейрион. Вашим подчинённым отправили все необходимые сведения. Мы приносим свои извинения за то, что по ошибке они оказались в неподобающих случаю конвертах, и потому не были прочитаны. После этого мы отправили новые депеши, в правильных конвертах, закрытые моей личной печатью.