Секретная карта, стр. 31

— Ты полагаешь, твой вклад будет заметён?

— «И большой костёр не разгорится без щепок».

Йезол снова привёл слова Урмира; это уязвило Пелата. Он наказал бы юношу за самоуверенность, однако прекрасно знал, что на самом деле это не самоуверенность, а всего лишь честность. Если наградить его назначением на место Хизаталя, последний будет усерднее следовать заветам Урмира. Кроме того, я всегда смогу избавиться от него.

— Ты надеешься, что министерство вознаградит тебя по возвращении?

— Моё дело служить, а не мечтать, господин.

— Ты можешь рассчитывать на вознаграждение, Йезол, если я буду удовлетворён твоей работой. — Пелат произнёс эти слова с особым выражением, чтобы Хизаталь отнёс их и к себе. — Вы оба должны верно служить мне. Будущее известно лишь богам. Если они будут милостивы ко мне, то и вас ждёт удача. Служа мне, вы служите народу. Не разочаруйте меня.

Глава пятнадцатая

Нирати поёжилась, подходя к громаде Ксингнакана. Крепость возвышалась над северо-восточной частью города и когда-то представляла собой огромный открытый амфитеатр. Уже долгое время он был закрыт сверху куполом на восьми полукруглых опорах, сходившихся в центре. Купол венчал высокий шпиль; на верхушке виднелось голубое сияние магического света, поддерживаемого джианри. Днём сияние было не слишком заметно, но ночью слабо освещало все девять городских мостов. Большинство горожан хватались за амулеты, ловя на себе отблески магического света.

Дрожь Нирати не имела никакого отношения к страху, — уже рассвело, и наступил тёплый, солнечный день. Причина была в другом. Ранним утром она вышла из ворот Антурасикана и отправилась по улицам города. Улицы наводняли празднующие, но при виде Нирати люди расступались и освобождали дорогу. Некоторые сжимали в руках амулеты, другие наскоро очерчивали вокруг себя небольшие круги в дорожной пыли. Те же немногие, кто знал Нирати лично, смотрели мимо, делая вид, что не замечают её.

При других обстоятельствах она бы обиделась. Но теперь Нирати почти что радовалась, что друзья отворачивались от неё. Могло быть и хуже. Сейчас любые круги, даже зрачки устремлённых на неё глаз, могли помешать ей. Кроме того, я не вынесла бы жалости в их глазах.

Было нетрудно догадаться, что Нирати и прочие рядом с ней направлялись в сторону Башни Магии для участия в исцелении. Так как любое подобие круга могло помешать действию магии, на путниках была одежда из необработанного холста с торчащими нитками и узелками; пояса отсутствовали, петли тоже, короткие завязки обматывали пуговицы квадратной формы или грубые узлы. Рукава были разрезаны по всей длине. Ни на ком из идущих в сторону Башни не было украшений. Кольца, браслеты, ожерелья имели форму круга и были неуместны.

Ещё более примечательны были попытки избавиться от кругов на лице. Через глаза Нирати наискось были проведены две чёрные полосы, красной краской перечёркнут рот. Некоторые зажимали ноздри и закрывали ушные отверстия кусочками ткани; но Нирати считала, что это уже излишняя предосторожность.

Приближаясь в башне, она вошла на базарчик, где в небольших палатках и прямо с повозок торговцы продавали разные причудливые вещицы. Везде были круги самых разнообразных размеров: от обычных небольших амулетов до обручей в обхват талии. Один из торговцев предлагал прозрачные кружки, сквозь которые можно было безбоязненно наблюдать за любыми событиями. Прочие расхваливали свои мази и снадобья, позволяющие обойтись без магии или же предохраняющие от её действия. Один человек предлагал направляющимся в сторону башни оставить ему на хранение кошельки, наполненные круглыми монетами. Нирати сомневалась, что после церемонии его повозка все ещё будет стоять на месте; такие находчивость и бесстыдство её восхитили. Однако сосед портил ему все дело; орудуя молотком на небольшой наковальне, за небольшую мзду он просто-напросто изготавливал из круглых монет квадратные.

Здесь и там виднелись кучки крепких здоровяков, хихикающих и показывающих пальцами на толпу немощных и покалеченных, тянувшуюся в Ксингнакан.

— Удачи, одноногий сморчок! — выкрикивали они, разражаясь смехом. — Тебя и вся магия мира не исцелит!

Один из обидчиков, издеваясь, стал подражать походке ковылявшего мимо на костылях хромого. Нирати искренне понадеялась, что хромой излечится и на обратной дороге как следует поколотит мучителя.

Знакомые Нирати, увидев её, должно быть, недоумевали — неужели она нуждается в исцелении? Её беда была незаметна снаружи, но исцелить её, пожалуй, было труднее всего. Нирати была бесталанна; окружающие убеждали её, что она ещё откроет в себе дар к какому-либо искусству, но сама она давно уже в это не верила. Даже у Маджиаты был талант; и Нирати раздражало, что та разбазаривает его попусту. Маджиата недостаточно хорошо знала травы, но даже её невеликое мастерство помогло бы Келесу больше, чем все старания Нирати.

Нирати встряхнулась, мысленно запретив себе погрузиться в пучину жалости к себе. Она сделала всё, что было в её силах. Она сидела возле постели Келеса и, пока он спал, тихо читала вслух воспоминания Амениса Дукао. Они очень нравились Келесу в детстве, — да и Нирати с Джоримом их обожали, — и он лучше спал, когда она читала. Она сменяла мать возле постели брата, и та могла отдохнуть и поспать, что тоже хорошо. Однако Нирати с радостью дала бы отрезать себе руку, только бы иметь возможность сделать для Келеса больше.

Возле крепости она увидела мальчика с иссохшей рукой, и краска стыда залила её щеки. По крайней мере, мне есть чем жертвовать!

К мальчику наклонился мужчина, — его отец, подумала Нирати. Не заходя за камни первого охранного круга вокруг башни, он взъерошил волосы на голове у сына и ободряюще произнёс:

— Данос, ты знаешь, что я не могу пойти с тобой. Но я буду ждать тебя здесь. Ничего не бойся!

— Я и не боюсь, отец. — Но дрожь в голосе мальчика выдавала его.

Нирати подошла к ним и поклонилась.

— Счастливого Празднества вам обоим. Могу ли я попросить об одолжении?

Мужчина выпрямился и ответил на поклон, мальчик присоединился к отцу.

— И вам всяческой благодати, госпожа. Чем мы можем вам помочь?

— До Ксингнакана ещё далеко, и я опасаюсь идти одна, без спутника. Не согласится ли ваш сын сопровождать меня?

Мужчина кивнул. Вытер тёмный подтёк на щеке сына.

— Данос с удовольствием проводит вас.

Мальчик кивнул. Нирати взяла его за руку.

— Благодарю вас. Мы вместе вернёмся сюда. Меня зовут Нирати.

— Это Данос, а я — Элайт. Я буду ждать вас. Спасибо вам.

— Пока, отец!

Нирати под руку с мальчиком двинулись через огромный замощённый двор. Через каждую сотню ярдов им приходилось пересекать круги из гранита, вначале чёрные, а затем серые и белые. Круги предупреждали, что необходимо держаться подальше от крепости. Прочие улицы и площади столицы в это время были наводнены людьми. Двор Ксингнакана был пуст, если не считать больных и увечных, вереницей тянувшихся ко входу. В городе царило веселье, местные жители и гости радостно отдавались Празднеству; здесь же собрались потерявшие надежду, отчаявшиеся люди.

Данос поднял голову и посмотрел на Нирати.

— Зачем вы идёте на исцеление, госпожа? Вроде бы у вас все в порядке.

— Некоторые увечья не увидишь с первого взгляда.

— Вы имеете в виду «женские дела»? Мама так говорит, а потом велит мне оставить её в покое и идти помогать отцу.

Нирати улыбнулась.

— Возможно. Хотелось бы мне так же достойно справляться со своим несчастьем, как ты справляешься со своим.

Данос кивнул и вытянул, насколько мог, изувеченную руку.