Секретная карта, стр. 22

Но с её уст не успело слететь ни слова. Рекарафи движением руки подхватил свою супругу и заслонил собой. Другая рука взлетела вверх. Келес надолго запомнил эту картину: дрожащий силуэт огромной когтистой лапы на фоне потолка. Потом страшная рука устремилась вниз. Её обладатель был так велик в сравнении с Маджиатой, что удар мог просто разорвать её пополам.

Спутник Маджиаты схватил девушку и подтащил к себе. Он пытался защитить её от когтей Вирука своим телом, но его самоотверженность ни к чему не привела. Маджиата, рассвирепев, сопротивлялась, обрекая себя на смерть.

Келес почувствовал себя Сотом: перед его мысленным взором словно промелькнуло ближайшее будущее. Он начал действовать мгновенно, бросившись к вируку и что было сил оттолкнув того двумя руками. Отдачей его отбросило назад; с таким же успехом можно было попытаться столкнуть с места каменный обелиск. Однако усилия Келеса не пропали даром. Вирук едва заметно качнулся, и страшный удар миновал Маджиату.

К несчастью, Келес в результате сам оказался в опасном месте. Когтистая лапа Рекарафи ударила его по левой лопатке и подбросила вверх, словно щепку. Келес оказался в воздухе и полетел в толпу гостей. В следующее мгновение он тяжело упал на грудь, сумел перевернуться и затих. Он чувствовал спиной холодный камень пола. Это означало, что когти вирука пропороли накидку, рубашку и достали плоть. Келес скосил глаза и увидел, что пол залит кровью.

Ох, как плохо. Он попытался вдохнуть, но не смог. Приподняться и сесть тоже не удавалось. Но паника не успела охватить его. Когда судороги сотрясли его тело, он, к счастью для себя, потерял сознание.

Глава десятая

Правитель Кирон со свитой ждал снаружи у входа в Большой Зал. Он бы с превеликим удовольствием зашёл внутрь немедленно, но церемониймейстер был непреклонен. Он объяснил Правителю, что тот должен непременно появиться в зале только после того, как собравшиеся поприветствуют Киро Антураси. Таким образом, создастся впечатление, что картограф — более важная фигура, чем Правитель Пируст; его встретят, как и подобает встречать хозяина торжества. В то же время Киро не будет выглядеть значительнее Правителя Кирона.

Хотя все это по большей части казалось Кирону сущей глупостью, он подчинялся. Его отец прекрасно знал, что Кирон нетерпелив, когда речь идёт о правилах этикета, и всегда напоминал сыну, что подобные правила и традиции для общества — как сухожилия для тела. Если я перестану выполнять правила, остальные последуют моему примеру, и государство развалится. Кирон не был уверен, что слова отца полностью справедливы. Впрочем, во время Празднества соблюдение традиционных светских условностей было даже приятным и волновало кровь.

Крики, донёсшиеся из зала, свидетельствовали совсем о другом волнении. Стоявшие на входе стражи Керу устремились внутрь. Правитель обернулся — достаточно быстро, чтобы увидеть на полу в дальней части зала бездыханное тело в золотых одеждах. Стражи, быстро раздавая приказания и потрясая копьями, пробирались к месту происшествия. Кирон бросился к лежащему на полу телу. Большинство гостей замерли в ужасе, и Правителю никто не помешал добраться до истекающего кровью человека.

Келес Антураси? Правитель и представить себе не мог, что Келес совершил нечто, приведшее к нападению. Джорим — это было бы неудивительно, но Келес?

Он опустился на колени слева от тела. С другой стороны над Келесом склонилась молодая женщина. Это его сестра, Нирати, вспомнил Правитель. Подол её платья уже успел насквозь пропитаться кровью. Она безуспешно пыталась перевернуть брата на живот. Правитель помог ей.

Накидка Келеса была распорота, по левому боку тянулись четыре глубокие рваные царапины. Из них вытекала кровь, но не била струёй. Кирон знал, что это хороший знак, — главные сосуды не повреждены. Однако крови было очень много, она залила пол, пропитала одежду Келеса. Без сомнения, раны были очень глубокие.

Кирон стянул через голову накидку, ослабив пояс, и, свернув, прижал ткань руками к ранам. Нирати положила свои руки рядом, хотя была очень бледна, и губы её дрожали.

Мать Келеса и Нирати пробралась сквозь толпу и опустилась рядом с Правителем.

— Благодарю, Ваше Высочество, но я…

— Нет, Госпожа Антураси, нет! — Кирон поднял голову. — Где мой лекарь? Гезелькир! Сюда, немедленно, или ты вместе со своей школой будешь навсегда отстранён от придворной службы!

Плотный человечек в торжественном пурпурном одеянии с волочащимся по полу подолом и невероятно длинными рукавами подбежал, но медлил, не подходя вплотную:

— Да, Ваше Высочество?

— Для тебя есть работа. Приступай. Немедленно!

Человечек поднял руки. Отвороты рукавов доходили ему до колен.

— Но моя одежда!

— Она послужит тебе саваном, если Келес Антураси умрёт!

Одна из Керу подтолкнула лекаря в спину древком копья. Он упал на колени, взглянул на Правителя и начал раздавать указания, прибегнув к помощи находившихся поблизости гостей.

Правитель поднялся и вслед за Керу направился к вирукам, возле которых уже стояли двое стражей. По дороге Керу шёпотом вкратце передали ему, что произошло. Супруг посланницы замер с поднятыми руками, когти на левой руке были в крови. Правитель заметил след от пощёчины на лице Нессагии, вино на её платье. Справа от них стояли ещё двое: высокий мужчина, одежда которого выдавала изгнанника из Дезейриона, и молодая женщина, прячущая лицо на его груди.

Посланница низко поклонилась, вирукианский воин опустил голову.

— Правитель Кирон, я приношу извинения за поведение моего супруга. Что с молодым Антураси?

— Истекает кровью. — Кирон отвернулся от них и посмотрел на опального дезейрионца. — Что с твоей девушкой?

— С ней едва не случилась то же, что с Антураси.

— Повернись, девочка. Посмотри на меня.

Молодая женщина обернулась, не отходя от своего спутника, словно продолжала прятаться в его надёжных руках. Затем поклонилась — очень низко.

— Простите меня, Ваше Высочество!

— Простить за что, дитя моё?

— Кто-то толкнул меня под локоть, Ваше Высочество, и вино пролилось на моё платье. Оно совершенно испорчено. Я всего лишь ответила на обиду…

Девушка попыталась выпрямиться, но Правитель рявкнул, предостерегая её:

— Не смей поднимать головы! На этом празднике ты гостья, а не хозяйка! Ты ещё слишком молода, чтобы как следует знать этикет, и уж, конечно, у тебя недостаточно опыта, чтобы ставить на место других. Тем более, если произошла случайность. Ты обернулась и ударила гостью, далеко превосходящую тебя по положению! Ты это понимаешь?

— Да, Ваше Высочество.

Кирон вновь взглянул на посланницу.

— Наказание должен назначить я. Оно будет приведено в исполнение завтра утром. Я учту ваше мнение, Иерария. Полагаю, подойдут пять ударов плетьми — за пощёчину и нанесённое таким образом оскорбление.

Мгновение она размышляла, затем собралась что-то сказать, но тут девушка жалобно всхлипнула. Нессагия произнесла:

— Мне не хочется, чтобы на её спине остались шрамы. Ведь она не сделала ничего такого, что оставило бы шрамы на моем теле.

— Вы очень снисходительны, Иерария. — Кирон посмотрел на девушку. — Встань прямо, девочка!

Она выпрямилась. Краски размазались, превратив её лицо в нелепую маску.

— Благодарю вас, госпожа!

Кирон снял ненужный пояс и отбросил его в сторону.

— Иерария добра, но я не расположен к милосердию. Шрамов от твоей пощёчины и в самом деле не останется. Но у Келеса Антураси будет четыре шрама, если он выживет! Так что утром ты получишь четыре удара плетьми, а если он умрёт — ещё по четыре за каждый год его жизни!