Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада, стр. 38

Время шло. Нам жилось неплохо, но сердце горело неугасимым огнем искания. Мы знали, что стоим на пороге, но не могли перешагнуть его: вокруг все занесено снегом.

Было у нас одно утешение. В одной из комнат монастыря мы нашли старинную библиотеку буддистских, сиваистских и шаманистских рукописей и житий многих бодисатв — святых — на разных языках. Особенно интересным оказался дневник хубильганов, или настоятелей древнего буддистского монастыря. Вот что было написано, например, на страницах последнего тома этого дневника, начертанного лет двести тому назад, незадолго до нападения варваров на обитель.

«Летом этого года один из наших братьев нашел в пустыне человека из племени, которое живет за Далекими горами. Рядом с ним лежали тела двух товарищей, погибших от жажды и свирепствовавшего накануне тифона. Он не сказал, как попал в пустыню, но мы догадались, что товарищи его совершили преступление, были осуждены на смертную казнь и бежали. Он рассказал, что его родина плодородна и прекрасна, но часто страдает от землетрясений и наводнений. Жители этой страны воинственны, но занимаются также земледелием. Народом этим управляют ханы, потомки греческого царя Александра. Это очень возможно, так как две тысячи лет тому назад царь этот послал свою армию в эти края.

Чужеземец рассказал нам также, что народ его поклоняется жрице Хес, или Хесея, которая царствует из поколения в поколение. Она живет одиноко в горах, не вмешивается в правление, но ее все боятся и чтут, приносят жертвы. Тот, кого она возненавидит, умирает.

Мы сказали ему, что он лжет, утверждая, что женщина эта бессмертна, и смеялись над ее могуществом. Он рассердился и сказал, что наш Будда менее могуч, чем его жрица, и грозил отомстить нам.

Тогда мы дали ему на дорогу припасов и проводили его из монастыря. Он ушел, сказав, что вернется и докажет, что говорил правду. Мы думаем, что это был злой дух, хотевший испугать нас, но это не удалось ему.»

Ничего больше не говорилось об этом пришельце, но через год дневник обрывался. Уж не исполнил ли чужеземец обещание и не навлек ли на монастырь мщение Хесеи?

Мы позвали в библиотеку Ку-ена и показали ему этот отрывок, спросив, не знает ли он чего-нибудь об этом событии. Он покачал головой, как черепаха, и сказал, что знает только кое-что об армии греческого царя. Он видел, как проходило это войско, и только. Это было в его пятидесятое перевоплощение ^[13].

Лео засмеялся, но я толкнул его под столом, и он сделал вид, что чихнул. Нельзя же было обидеть почтенного старца. Да и кому другому, только не нам, смеяться над учением о перевоплощении, которому верит четвертая часть населения земного шара!

— Как это может быть? — спросил я ученого мужа. — Ведь память угасает со смертью.

— Это только кажется, брат Холли, — отвечал он. — Память возвращается к тем, кто ушел далеко вперед на Пути. Вот я совсем забыл об этой армии, а когда ты мне прочитал этот отрывок, вспомнил. Вижу, как сейчас, стою я с другими монахами у статуи Будды, а мимо идет войско. Оно невелико. Много солдат умерло в пустыне, многие убиты. Их смуглый полководец пришел и потребовал приюта для своей жены и детей. Тогдашний настоятель ответил, что по уставу мы не можем приютить под своей кровлей женщин. Тогда вождь грозил сжечь монастырь и убить всех монахов. Так как умершие насильственной смертью перевоплощаются в животных, мы предпочли нарушить устав и позже испросить у Великого Ламы отпущения греха. Я не видел царицу, но, увы! я видел жрицу этого народа.

— Почему ты говоришь об этом с сожалением? — спросил я.

— Я забыл про войско, но про нее я не забыл. Она долго была препятствием на моем пути к берегу спасения. Я был в то время смиренный монах и убирал светлицу, когда она вошла и сбросила с себя покрывало. Она заговорила со мной и спросила, неужто не рад я, что вижу женщину. Она была прекрасна, как заря, как вечерняя звезда, как первый весенний цветок.

О! Я грешный, грешный человек! Вы считали меня святым, я же только низкое существо. Эта женщина, если только она женщина, зажгла в моем сердце пламя, которое не хочет погаснуть, — и слезы потекли из-под роговых очков Ку-ена. Помолчав, он продолжал:

— Она заставила меня поклониться ей. Расспросив меня подробно о моей вере, она сказала:

— Итак, твой путь — Путь Отречения и твоя Нирвана — Ничто. Разве эта цель стоит такого тяжелого труда? Я покажу тебе более отрадный путь и богиню, более достойную поклонения.

— Какой это путь и какая богиня? — спросил я.

— Путь Любви и Жизни, который все создает, создал и тебя, искателя Нирваны. Моя богиня — Природа.

Когда я спросил, где эта богиня, женщина приняла царственную позу и сказала:

— Это — я… Поклонись мне!

И я пал перед нею ниц и целовал ее ноги, а потом она со смехом закричала мне вслед: «Вспомни меня, когда перейдешь в другой мир, о служитель святого Будды! Я меняюсь, но не умираю. Я найду тебя даже в Давашане потому, что ты мне поклонился».

И это правда, братья мои. Мне отпустили мой грех, я искупил его страданиями, но я не могу избавиться от нее и не знаю покоя.

С этими словами Ку-ен закрыл лицо руками и зарыдал. Странно было видеть восьмидесятилетнего старца плачущим, как дитя, из-за прекрасной женщины, которую, как ему казалось, он видел в своей прошлой жизни две тысячи лет тому назад. Но мы с Лео глубоко сочувствовали ему. Больше мы от него ничего не могли добиться. Он не знал, какую религию исповедовала жрица. На следующее утро она ушла вместе с войском на север.

На наши расспросы Ку-ен отвечал, что на севере по ту сторону живет племя огнепоклонников. Лет тридцать тому назад один из братьев, желая уединиться, взобрался на высокую вершину, откуда он видел огненный столб. В то же время в монастыре ощущали землетрясение. Ку-ен ушел и не показывался целую неделю и никогда не возвращался более к этому разговору. Мы же с Лео дивились тому, что узнали, и решили подняться на гору.

Глава III

Светоч

Снежные метели стали реже. Снег креп от сильных морозов. Стада горных баранов спустились с высоких гор в долину, откапывая пищу под снегом. Мы сказали, что пойдем на охоту. Хозяева уговаривали нас остаться, но видя, что мы непоколебимы, указали нам на одном из склонов горы пещеру, где можно укрыться от непогоды. Навьючив своего яка, мы в одно прекрасное утро отправились. В полдень мы уже были в пещере и развели перед ее входом костер. В этот день мы увидели небольшое стадо баранов и подстрелили двух из них. Бедные животные никогда не видели людей и даже не бежали от нас. Ужинали мы бараниной. На следующий день мы поднялись на вершину утеса. Вид оттуда был великолепный: внизу расстилалась пустыня, за ней тянулись бесконечные горы.

— Я видел их точно такими во сне! — прошептал Лео.

— А где был огненный столб? — спросил я.

— Кажется, вот там! — указал он на северо-восток.

— Теперь там ничего не видно!

Мы вернулись засветло в пещеру. Следующие четыре дня мы повторяли восхождение и к вечеру спускались вниз. В конце концов мне это надоело. На четвертую ночь Лео не лег спать, а сел перед входом в пещеру. Я спросил его, зачем он это делает.

— Затем, что я так хочу! — ответил он с раздражением.

Ночью он разбудил меня.

— Пойдем, Гораций. Я покажу тебе что-то.

Я нехотя вылез из-под одеяла и вышел из пещеры. Лео указал на север. Ночь стояла темная. Но вдали на темном небе, точно зарево, виднелась бледная полоска света.

— Что ты думаешь? — спросил он.

— Ничего. Это не луна и не заря. Это похоже на зарево пожара или погребального костра. Но это ни то, ни другое.

— Я думаю, что это только отражение. Если бы мы поднялись на скалу, мы увидели бы сам огонь.

— Но мы не можем идти туда ночью.

— Мы должны провести там следующую ночь, Гораций.

— Это будет наша последняя ночь, — отвечал я.