Огненный лед, стр. 15

Петров прервал связь. Американцы ни за что не успели бы эвакуировать команду и установить заряды. Он и не догадывался, насколько хорошо Остин знает свое дело. Конечно, можно подождать двадцать минут и убедиться, что тот солгал, но Петров был вне себя от ярости. Гнев заглушил в нем голос разума. Для небольших разведывательных экспедиций на корабле имелась одноместная мини-субмарина, и Петров велел готовить ее к погружению.

И вот, много лет спустя, он сидит в кабинете, глядя, как дотлевают серые хлопья сигарного пепла. Как же глуп и несдержан он был тогда, в юности…

Похожая на бомбу субмарина устремилась вниз почти по прямой. Уже через пару минут прожектор выхватил из тьмы черную громаду подлодки, а рядом, у кабеля, — капсулу с оборудованием для перехвата сигналов. Он опустился на дно, манипулятор субмарины захватил капсулу — и вдруг яркая вспышка, а за ней глухой рев. Его швырнуло куда-то в пустоту, в глазах почернело…

Петров очнулся в пропахшей антисептиками больничной палате. Изуродованная нога висела на вытяжке, лицо с правой стороны — все в бинтах. Его подобрали, когда субмарину выбросило на поверхность, но осколки металла и пластика разодрали кожу. Пока не зажили барабанные перепонки, приходилось носить слуховой аппарат.

Петров пролежал в больнице целый месяц, а потом набирался сил на подмосковной даче. Однажды он отдыхал на веранде и читал Толстого. Вошла сиделка с букетом красных, белых и голубых гвоздик, вместе с которыми прислали карточку.

Вспоминая тот день, Петров вытащил из папки конверт и достал из него картонку — та пожелтела от времени, но большие печатные буквы по-прежнему складывались в английские слова: «Иван, мне жаль, что тебя зацепило. Я ведь предупреждал. Поправляйся скорее — еще выпьем вместе. Я угощаю первый. Джон».

Благодаря Остину он едва не лишился жизни. Теперь же тот объявился вновь, ставя все сложные планы под угрозу. Американец не понимает, во что ввязался; не знает, как нестабильна ситуация в России. Огромной страной много лет правили люди равнодушные, глупые, а то и вовсе психопаты. Петров вместе с тысячами таких же безликих роботов послушно исполнял их волю и служил опорой власти. В его несчастном отечестве вот-вот разгорится очередная смертоубийственная вакханалия. Уже скоро таящиеся в недрах матушки России семена взойдут кровавыми всходами от Сибири до Санкт-Петербурга.

Петров еще раз перечитал написанное на карточке и поднял трубку телефона.

— Слушаю, — ответил один из его надежных помощников где-то в недрах того же серого здания.

— Мне нужно вылететь в Стамбул в течение часа. — Петров велел ассистенту, чтобы тот позвонил его любовнице и отменил сегодняшнее свидание.

— Передать госпоже Костиковой что-нибудь еще? — осведомился тот.

Петров немного подумал и сказал:

— Да. Передай, что мне срочно нужно отдать один старый-старый должок.

ГЛАВА 7

Черноморское побережье, Новороссийск.

Бородатый мужчина сидел в позе лотоса на ковре в полутемной каюте. Он сидел так уже два часа с лишним, не подавая никаких признаков жизни — лишь узкая грудь едва заметно шевелилась при вдохе и выдохе. Пульс едва различим, а вялое сердцебиение напугало бы любого кардиолога. Лицо мужчины украшал мощный нос, тяжелые веки опущены, однако он не спал — хотя и не бодрствовал тоже. На полных губах застыла блаженная улыбка. Где-то глубоко в мрачных дебрях сознания метались болезненные фантазии безумца.

В дверь тихо постучали, но он никак не отреагировал. Стук повторился — на этот раз громче и настойчивей.

— Да, — отозвался мужчина по-русски.

Его сильный голос доносился словно из подземелья.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул молодой человек, одетый в форму стюарда. Свет из коридора скользнул по лицу мужчины. Повторяя про себя молитву от бесов, которой научила его бабушка, стюард собрался с духом и заговорил:

— Простите, что помешал.

— В чем дело?

— Вас зовет господин Разов. Он в салоне.

На костистом лице вспыхнули бледно-желтые, глубоко посаженные глаза — большие, яркие, как у хищника, завораживающего жертву.

Повисла пауза.

— Скажи, что я сейчас приду.

— Слушаюсь.

Под этим жутким взглядом стюард вдруг ощутил, что у него подкашиваются ноги. Юноша захлопнул дверь и кинулся прочь.

Мужчина распрямился во весь почти двухметровый рост. На нем был перетянутый поясом черный балахон. Стоячий воротничок сорочки туго охватывал шею, а брюки были заправлены в невысокие сапоги из блестящей черной кожи. Темно-русые волосы закрывали уши, длинная борода падала на грудь.

Великан планомерно, не торопясь, размял затекшие мышцы и несколько раз глубоко вдохнул, насыщая измученные легкие воздухом. Чувствуя, что организм вернулся к нормальной жизни, он открыл дверь и, пригнувшись, шагнул наружу, неслышно прошел по коридору и поднялся на палубу яхты. Члены команды старались не попадаться ему на пути.

На широкой, просторной палубе находилась низкая надстройка обтекаемой формы — чтобы улучшить аэродинамику. Обводами яхта напоминала проект «Фастшип» [4]— остроскулый, клиновидный нос резал волну, а вогнутые борта у кормы снижали сопротивление. Газотурбинный водометный двигатель новейшей конструкции давал двукратное преимущество в скорости по сравнению с судами такой же длины.

Бородатый мужчина подошел к двери и без стука шагнул в просторную надстройку размером с небольшой дом. Он прошел через гостиную с диванами, креслами и столом — за такими пировали в средневековых замках. Пол устилали старинные персидские ковры, каждый из которых стоил целое состояние. На стенах висели знаменитые картины, большей частью украденные из музеев и частных коллекций.

В дальнем конце каюты стоял массивный письменный стол красного дерева, инкрустированный золотом и жемчугом. На стене за ним красовалась стилизованная эмблема: папаха и оголенная шашка, а под ней, русскими буквами, название — «Атаман индастриз». Президент «Атамана» Михаил Разов сидел за столом и беседовал по телефону.

Разов говорил тихо, почти шепотом, однако в спокойном голосе отчетливо слышались холодные, угрожающие нотки. Лицо выглядело бледным, словно вырезанным из каррарского мрамора, однако суровые черты ничуть не напоминали работу скульпторов Возрождения. Это лицо — последнее, что видели его бесчисленные жертвы, испуская дух.

У ног президента развалились два белых пса — поджарые русские борзые. При виде гостя они жалобно заскулили. Разов повесил трубку и шикнул на собак — те спрятались под стол. Хозяин каюты чудесным образом преобразился. Взгляд мрачных серых глаз потеплел, жесткие губы расплылись в улыбке, грубое лицо смягчилось. Теперь он вполне сошел бы за какого-нибудь доброго дядюшку. Закоренелые преступники, если не гибнут сразу, становятся прекрасными артистами. Сам Разов учился актерскому мастерству у профессионалов. Этот жестокий головорез в мгновение ока становился напористым бизнесменом, радушным хозяином или вдохновенным оратором.

Широкие плечи и мощные бедра выдавали в Разове выходца из низов. Его отец разводил казацких лошадей в причерноморских степях, и Михаил выучился ездить верхом, как только подрос достаточно, чтобы забраться в седло. Обладая острым умом, он быстро осознал все недостатки тяжелого крестьянского труда, который уже свел в могилу мать и подорвал здоровье отца.

Разов бежал в город и благодаря недюжинной силе прибился к одной из банд. Он калечил и убивал, получая за это отличные деньги, так что вскоре потерял счет пулям, которые всаживал несговорчивым коммерсантам в колено, а несостоятельным должникам — в голову. Сколько своенравных шлюх он придушил, Разов тоже не помнил. Скопленные деньги вложил как раз в бордель со шлюхами.

Вскоре он расправился с бывшими работодателями и контролировал всю проституцию в городе. Для защиты бизнеса собрал армию безжалостных головорезов, а сам занялся азартными играми, наркоторговлей и ростовщичеством. Дорого покупая и расчетливо устраняя конкурентов, Разов вскоре стал мультимиллионером и полностью обезопасил себя от властей. На первый взгляд типичный бандит — такие живут, пока не появится более решительный противник.