КГБ был, есть и будет. ФСБ РФ при Барсукове (1995-1996), стр. 79

Лебедь просто сказал тем, кто проголосовал за него: «Голосуйте так, как подсказывает вам совесть». Формально юридически это не была поддержка Ельцина. Но в политике формально юридический подход не применим, по сути своей Лебедь обеспечил Ельцину быструю победу во втором туре. И, следовательно, продал он эти голоса.

Именно за это он и получил должность Секретаря Совета безопасности с особыми полномочиями, придуманными специально для него. Сторонники лидера КПРФ считали: «В ответ благодарный Лебедь призвал своих избирателей проголосовать за Ельцина, пообещав решить чеченскую проблему и навести порядок в Вооружённых Силах, начать немедленно реформы в армии». [893] Видимо, они правы. В политике важна именно суть, а не форма.

«Существует обоснованное мнение, что если бы не Лебедь, то Зюганов уже в 1-м туре получил бы более 50% голосов и никакая фальсификация властей не помогла бы Б. Ельцину». [894] Это мнение тех, кто симпатизировал партии российских коммунистов.

Однако, до второго тура произошли ещё некоторые важные и даже чрезвычайные события.

14.11. «Кровные братья» расстаются

14.11.1. В 1995 году Коржаков дослужился до звания генерал-лейтенанта. Некоторые язвили: генерал, командующий полутора тысячами охранников. [895] Можно подумать, что мало в стране генералов, которые командовали меньшим числом подчинённых.

«Ельцин никаким президентом для меня не являлся, — писал А.В. Коржаков. — Друг друга мы считали „кровными“ братьями — в знак верности дважды резали руки и смешивали нашу кровь. Ритуал предполагал дружбу до гробовой доски. При посторонних же я всем своим видом показывал, что Борис Николаевич — президент при любых обстоятельствах».

«Нас связывали мужские отношения, и я поклялся быть с президентом до конца. Я не считал себя вправе уйти. Слишком много соли мы съели вместе», — рассказывал Коржаков. [896] О «старой» дружбе президента и верного ему охранника мы уже писали. [897]

Главный охранник, как писал Анатолий Куликов : «…считался человеком влиятельным. Почти всемогущим. Аудиенций с ним добивались олигархи, политики, военачальники. Гуляли небезосновательные слухи, что Александр Васильевич казнит и милует своей волей и пары его слов на обрывке бумаги достаточно, чтобы одного наделить генеральским званием, а у другого — отнять банк или, например, нефтяную компанию. [898]

Почему же их сумели разделить? Ведь Ельцин не особенно склонён бросать своих верных слуг. И, тем не менее, они расстались.

Конечно, главным образом, потому, что другие очень хотели сделать это и мастерски переиграли главного охранника. «Коржаков проглядел опасность», — напишет Ельцин. [899]

Но об этом позже. А сначала о том, что, похоже, Коржаков сам стал менее привязанным к президенту. Внутренне он уже стал тяготиться своей близостью к Ельцину.

В своей первой книге о первом российском президенте, Коржаков приводит такой факт: «До выборов оставалось месяца три. Президент нервничал и чрезмерно „расслаблялся“. Таня пришла ко мне в отчаянии:

— Саша, надо что-то делать. Только вы можете повлиять на папу.

— Почему только я? Собирайте семейный совет и скажите. Ты на него влияешь, как говорят, очень сильно. В конце концов пусть Чубайс повлияет.

— Саша, это должны сделать вы! Вы же его так любите.

В этот момент я почему-то вспомнил Шеннон [900], визит в Берлин [901], порванный из-за фашистов галстук [902]…

— Таня, если я тебе скажу, что не люблю Бориса Николаевича, то это будет слишком мягко сказано.

Её веки дрогнули, и в сузившихся глазах мелькнул недобрый огонёк. Она прошептала: «До свидания» — и, пятясь назад, удалилась.

Уставившись в одну точку, я долго сидел в кресле. Меньше всего меня беспокоило, что дочка передаст недобрые, но откровенные слова папе. Я не боялся отставки, не пугал меня разрыв отношений с президентом. Впервые за последние три года я вдруг осознал, что никогда не любил Ельцина как человека». [903]

Этот же эпизод Коржаков рассказывал и в других ситуациях. [904] Таня, если не передала эти слова отцу, то уже запомнила их точно. Коржаков это должен был понимать. Но понимал он не только это.

Главный охранник стал понимать, что первый президент РФ не идеал, мало того, он стал понимать, что не тому служил. При этом все происходило на фоне усиления влияния на президента людей, которых главный охранник не любил. Видимо, подсознательно он почувствовал, что служит уже не только непутёвому «кровному брату», но и своим кровным врагам, когда помогает ему остаться в должности. А это уже главному охраннику явно не нравилось. В сознании его произошёл сбой. Вольно или не вольно этим воспользовались, а он сам ослабил внимание к самообороне.

Недоброжелатели Коржакова были, разумеется, иной точки зрения. Е. Савостьянов, например, рассказывал: «Коржаков — обычная конъюнктура, не имеющая ничего общего с принципиальной позицией…

Думаю, Коржаков мечтал стать преемником Ельцина на его посту». [905] Честно говоря, в такое мечтание не особенно вериться. Не всегда стоит свои собственные мечты вкладывать в голову политического конкурента.

14.11.2. Постепенное отстранение Коржакова и его друзей от участия в избирательной кампании шло довольно успешно. Анатолий Куликов вспомнил одно высказывание Коржакова того периода времени: «Меня, вроде того, от тела — оттирают… Там уже не я — там другие люди влияют на президента». [906]

Задачи этого ползучего переворота понять не просто, если они вообще были кем-то сформулированы чётко. Но рано или поздно, когда капля капает в сосуд, сосуд может переполниться.

Одной из промежуточных ситуаций такого рода была ситуация с президентом Национального фонда спорта Фёдоровым. В изложении П. Хлебникова она выглядит следующим образом: «Когда в 1993 году Тарпи щ ева назначили министром по физической культуре и спорту, он отошёл от каждодневного руководства НФС. Новым президентом стал тридцатилетний Борис Фёдоров, в прошлом инженер, а ныне бизнесмен. Фонд спорта был фантастически прибыльной структурой. Он получил право беспошлинного ввоза в страну алкоголя и табака, при этом не платил налоги с прибыли. Расследование, позднее проведённое полковником Стрелецким, показало, что за два года НФС получил прибыль в 1, 8 миллиарда долларов. „Эти деньги разворовывались, — говорил Стрелецкий. — Только незначительные суммы шли на поддержание спорта. Фёдоров и его друзья сколотили огромные состояния за счёт государственного бюджета“…

Поскольку НФС являлся одной из структур, составляющих фундамент ельцинского режима, от Фёдорова ждали денег на президентскую кампанию. Где-то в конце марта или в начале апреля, говорит Стрелецкий, Фёдорову велели принести в предвыборный штаб 10 миллионов долларов наличными. Фёдоров приехал в «Президент-отель» с деньгами в чемодане и отдал их Чубайсу. Коржаков, будучи, страстным спортивным болельщиком и, полагая, что в его обязанности входит контроль над деятельностью НФС, был очень недоволен, когда узнал, что деньги НФС идут его соперникам — в предвыборный штаб Березовского — Чубайса.