Сон Лилит, стр. 71
– Но в чем же здесь секрет? Почему это оказалось таким опасным?
– Это дело Бога, – в ее голосе слышалась тревога.
Разве он сможет понять, что его молодая жена выткала добро из нитей зла?
– Ур-т, – сказала она.
– Что это такое?
– Так я назвала место, которое мне снилось.
– "Один для всего"? Хорошее имя для мира.
В развернувшемся перед ней мгновении Лилит, казалось, услышала великий рев океана, но она знала, что это совсем другое море, море человечества, которое расплодилось в ее сне.
Она подняла взгляд к небу, размышляя, где они могут быть, потому что сердцем чувствовала: события ее сна где-то происходили и давящая сейчас на душу боль вызвана ее тайной жизнью в течение целых эпох.
– Ты никогда еще не выглядела такой красивой.
Лилит вложила свою руку в его ладонь и опустила глаза. Она все еще девственница, и сегодня будет ее первая брачная ночь.
– Я хочу прогуляться, – сказала она.
На глазах у всей деревни они направились к Пшеничной дороге, которая вела к полям, где зрело зерно – основа их жизни. Сон, ужасный, чудовищный, – сколько там было крови! Она чувствовала, как кровь стекает с рук, чувствовала ее вкус во рту, слышала, как она крутится в животе. Как ей хотелось прогнать от себя это безумие... Но оно ее не покидало.
Час, проведенный под сенью цветущих сливовых деревьев, изменил ее, как об этом и предупреждал учитель мальчиков: «Бог выбрал тебя по только ему известной причине. Но этим, Лилит, будет определяться целый мир. Ответь „да“».
Юноша взял ее за руку, и, когда он это сделал, Лилит почувствовала, как сильно изменилась. Ужасный сон исчез, как поднимается занавес, и освободил ее от ужасного груза, казавшегося вечным.
– Я так счастлива, – сказала она.
Когда они проходили мимо вазона с розами, который поставил здесь ее прапрапрадед, каждая роза вошла в ее сердце. Стоило им миновать пекарню, где в тени остывали плетеные булки, она превратилась в кусочек этой булки. Точно так же, когда они проходили мимо лавки с игрушками, Лилит ощутила себя куклой с яркими глазами, которая лежит на коленях у ребенка, строящего свою вселенную.
Затем они вернулись к фонтану. На востоке уже поднялась вечерняя алая заря, а поля сбросили с себя полуденную жару.
– В моем сне, – сказала она, – я была чудовищем.
Он засмеялся и плеснул в нее водой из фонтана.
– Ты никогда не будешь чудовищем. Ты вспоминаешь чей-то чужой сон.
– Я – чудовище.
Когда вокруг них тихо собрались все жители: женщины в передниках, мужчины, пришедшие с поля, дети в ярких одеждах, они поцеловались. Тихо-тихо, зазвучала брачная песня без слов, а кольцо людей вокруг становилось все теснее. Лилит, которая стала розами и хлебом, теперь дарила юноше наслаждение в поцелуе.
Позже, когда они сидели за столом и их разделяла горящая свеча, ее муж, ломая хлеб, спросил:
– И о чем же был твой сон? Какой секрет таят в себе цветущие сливовые деревья?
– Это был всего лишь сон.
– Ты скучаешь по нему?
– Он прошел, и с ним покончено. Настало время забыть.
И они снова поцеловались, Лилит сдалась его поцелуям, а потом они лежали у горящего очага, прижавшись Друг к другу, на шерстяном ковре, который ей дали в приданое. Они были вместе, и невинный мальчик продемонстрировал невинной девочке все свои знания о наслаждении.
Позже, гораздо позже, когда он лежал и тихо спал, на огонь в очаге упала тень. У Лилит от удивления перехватило дыхание, когда она обнаружила, что рядом стоит учитель мальчиков и смотрит на нее печальными глазами.
– Я пришел сказать тебе, что девочка, которую ты носишь под сердцем, пойдет по твоим стопам и так же заснет под цветущими сливовыми деревьями.
– Я еще не вынашиваю ребенка.
В глазах учителя мелькнули веселые искорки, и Лилит поняла, что его слова правдивы. Она уже несколько часов носит в себе новую жизнь, с того самого момента, как началась ее жизнь в браке.
– Это получилось с первого раза?
Он молча кивнул.
На какое-то мгновение Лилит заглянула в глубину его невероятных глаз, и ее сердце чуть не разорвалось на части, потому что в них она увидела имя и прошлое своего ребенка. Лилит громко всхлипнула, но он обнял ее, желая успокоить.
– Я никогда не смогу полюбить ее!
– Ты будешь любить ее. Ты будешь заботиться о ней и защищать ее.
– Я не хочу ее! Мне не нужно это... создание.
– Лео тяжело боролась и много ради меня выстрадала. Она провела целую жизнь без любви. Лилит, она так много может сделать для тебя...
– Пожалуйста, отдай ее кому-нибудь другому.
– Все небесные колокола звонят, – прошептал он. – Разве ты их не слышишь?
И действительно, где-то очень высоко звонил не один колокол на их башне, а очень много.
– О, учитель, учитель, я причиняла зло. Я поступала с ними так ужасно. Пожалуйста, как я смогу когда-нибудь простить себе это? И как после этого я смогу любить этого ребенка?
– Я не учитель, – сказал он. – Я всего лишь подмастерье ткача. Разве ты не помнишь, как я пришел в вашу деревню со своими тканями?
– Ты великий учитель, помоги мне. Ты должен это сделать, потому что я не могу вынести то, что помню, смириться с тем, кем я была!
– А если я скажу, что ты оставила после себя пару, которая даст земле новое поколение людей?
– Я тебя не понимаю.
– Тогда я открою тебе секрет врага: это напряжение борьбы делает нас сильными, а победа придает жизни сладость; именно поэтому я всегда говорю тем, кто ко мне обращается, что надо любить своих врагов. Ты была их врагом, дитя мое. Ты дала им силу – ты и те создания, которые ты породила.
– Я породила?
– В твоем сне мы их породили, ты и я. Мы наполнили ими мир людей, и, когда люди обнаружили их, они нашли себя.
– Я просто хочу забыть обо всем, – Лилит покачала головой.
Он поцеловал ее в лоб.
– Тогда помни только то, что ты очень хорошо справилась со своей работой.
Яркий свет словно большая волна накатился на саднящую и рваную рану в ее памяти и сделал ее чистой, как морская пена, а поцелуй усыпил ее, убаюкал, как ребенка.
Он накрыл ее, лежавшую рядом со своим мужем, шерстяным одеялом. Никто не видел, как он пошел по Пшеничной дороге – за пирамиду, на край мира. Пока все спали, он пересек мост поднявшейся луны, а затем пошел по звездной тропинке между мирами, по которой ступают дети вечности, когда отправляются пробуждать миры.
Наконец-то Лилит спала сном, который казался наступающей вечностью, теплым и благословенным сном невесты в брачной постели. В нем слышались затихающие голоса Египта, Рима, Америки, Яна, Бекки, Пола, треск факелов, шепот океана, тявканье шакалов... Все эти странные, невероятные голоса звучали все глуше и глуше, отдаваясь эхом, и в конце концов исчезли.
Покрывала ночи тихо и быстро скользили по земле, благословляя всех, кто отдыхал в здоровом сне.
Эпилог
Поцелуй
Дом находился в старой части Каира, его построили, может быть, тысячу лет назад. С улицы он совершенно не бросался в глаза, но древние стены скрывали настоящее чудо. Возможно, его жизнь началась в качестве римской praetoria – аккуратной придорожной гостиницы, предназначенной для императора, построенной в те времена, когда это место было еще просто обочиной дороги, ведущей в Гелиополис.
Карасы владели домом еще со дней мамелюков, и многие воины облачались среди этих стен в доспехи и отправлялись завоевывать мир. Но Яна Уорда больше интересовала не история семьи Карасов, а третья дочка Аделя Караса – Хамида. Впервые он увидел Хамиду за решетчатым окошком в тот день, когда сюда привезли из больницы отца Яна. В сердце Пола были заменены почти все сосуды. Это сделал доктор Радван Фарай, низенький мужчина с аккуратной бородкой и большим набором древних шуток, которые он рассказывал на ломаном английском.
Отец Яна чуть было не умер, но теперь очень быстро поправлялся. Если бы не забота его товарищей, он так бы и остался среди руин лабиринта вампиров под Гизой, где его нашли бы разве что археологи и затем объявили бы его останки археологическим чудом.