Последний вампир, стр. 10
– Какой объектив, ты чего? – Стас бросил шнуровать кроссовку, не обращая внимания на хруст под подошвами, подошел вплотную к Льву Юрьевичу, встал на цыпочки, вытянул шею. – Какой объектив?.. Карамба, темно в дыре, ваще ничего не вижу.
– А вы приглядитесь, приглядитесь, уважаемый, – на лице Льва Юрьевича вновь засияла вежливая улыбка. – Приглядитесь – и заметите выпуклое стеклышко. За нами наблюдают! Они увидели, как вы собираетесь разбить плафон, и включили механизм, который убрал объектив, втянул его в дыру.
Стас не поленился, поднял осколок плафона, посмотрел через него на свет, гыкнул.
– Гы! Сквозь непрозрачное стекло за нами наблюдали? Ты глянь, доктор! Ты в дыру внимательнее погляди. Чой-то, согласен, там есть... вроде... Вроде оно, да, похоже на стекляшку. На лампочку оно похоже! Лампочка над дырой на чердаке, маза фака! И всех, фака маза, делов!..
– Уважаемый Игнат Кириллович! Подойдите, пожалуйста, взгляните и вы, будьте любезны. Определенно нечто на чердаке объективообразное!
– Я босиком, – отмахнулся Сергач. – Пятки не хочу ранить...
«И мне все равно, – добавил Игнат про себя. – Абсолютно безразлично, чего прячется в черной дыре на чердаке, объектив, лампочка или еще чего...»
Едва умолк град осколков и... и ничего не случилось, ничего особенного, на Игната навалилась бурым, гнущим спину медведем мохнатая, расслабляющая апатия. Притухли эмоции, отделы мозга, ответственные за здравый рассудок, один за другим отказывались всерьез воспринимать иррациональную действительность, ужасно схожую со сном. Слишком все стремительно – искусственно вызванный обморок, нелепый плен в нелепом месте в более чем странной компании, поток информации о соседях по фанерной камере заключения, совершенно бредовый саспенс, связанный с этим чертовым плафоном. Слишком всего много – ощущений опасности, намотанных на воображаемый ус данных, собак, людей, тошноты и жары...
– Игнат, налить тебе еще воды?
– А? Воды? Нет, Ангелика, спасибо. – Игнат выбросил бумажный стаканчик, смятый в комок, который все еще машинально комкал в руках. – Можно я рядом с тобой присяду, посижу на подоконнике?
– Садись, конечно, можно.
Они говорили тихо, почти шепотом, Игнат и Ангелина. Они разговаривали, безучастно глядя на вежливого доктора и хамоватого атлета, которые громко спорили под дырой в потолке, а за окном лаяли собаки, и скулил чуть слышно Ян Альбертович в дальнем углу.
– Ангелика, у меня башню сносит. Ущипни меня, хочу проснуться.
– Ты не спишь, Сергач, не надейся.
– Ангелика, я ни хрена не понимаю... Ни хрена, блин...
– Версию Льва ты слышал, Стасик считает, что нас похитили ради выкупа.
– Выкупа?.. Ха... За меня разве что двух небитых дадут... Везет мне, блин, как утопленнику, на всякие разные гадости...
– Ты заметил, что мы все, собранные здесь, так или иначе имеем отношение к эзотерике?
– И мальчик Стас?
– Имеет. Косвенное. Стасик адепт мягкой, энергетической школы кунг-фу. Он полночи хвастался умением «гонять энергии» и знаниями секретных методик цигун.
– То есть ты хочешь сказать, что все мы, пленники, некоторым образом профессионалы, как я его называю, «оккультного бизнеса», да?
– Да.
– Не все. Я завязал с мистикой. Недавно я продал дело, вышел из игры в магов и чародеев, занялся другими игрушками.
– Я не знала. И они могли этого не знать.
– Кто «они»?
– Ты слышал про Инквизиторов?
– Про отморозков, якобы объявивших крестовый поход против мистиков всех рангов и мастей? Да, слыхал. По-моему, Инквизиторов придумали журналисты. Инквизиторы – миф, сплетня, фуфло на постном масле.
– Не спорю, но мы здесь погибнем, и журналисты напишут о пятерых эзотериках, павших жертвами тайной организации «Новая Инквизиция». Найдутся и религиозные психопаты, назовутся крестоносцами двадцать первого века и превратят трагедию в фарс, в балаган...
– То есть ты хочешь сказать, что наши похитители косят под неокрестоносцев, под пресловутую Новую Инквизицию? Ты намекаешь, что на самом деле лукавым убийцам нужно уничтожить одного из нас, а остальных похитили и запихнули в тюремнообразный сарай для отвода глаз, да?
– Быстро соображаешь, Игнат Сергач. Даже в безбашенном состоянии.
– Ты считаешь, существует одна истинная цель и четыре отвлекающие, да? Четверо участников комедийного хеппенинга погибнут, чтоб отвлечь внимание от...
– От моего трупа.
3. Ангелина
Ведьма с ангельским именем познакомилась с Игнатом сама. В смысле, не он, а она проявила инициативу. Знакомство состоялось полгода назад, зимой, во время скандальной гастроли Игната Кирилловича во Дворце культуры железнодорожников у трех вокзалов, она спасла Сергача от цугундера...
В прошлом году, весной, Сергач промелькнул на телеэкранах, поимел всероссийскую халявную рекламу. Впрочем, вряд ли сладкое слово «халява» уместно в случае с Сергачом. Той весной Игнат очередной раз влип в детективную историю с мистической завязкой и вполне материалистической, более того – с экономической развязкой. Та история имела широкую огласку, и Сергач вкусил кусочек Славы. Малюсенькой, будто черная икринка на чайной ложке, однако Славы.
К зиме от черной икринки Славы осталось лишь послевкусие. С первыми холодами Игнат затосковал, решив, что все пики его везения в прошлом, что все самое-самое в жизни уже случилось, и далее ждет его, Игната Кирилловича, тихий омут будней, пресный, как дистиллированная вода. Затосковав, Игнат благоразумно понизил взвинченные до небес расценки на свои магические услуги, тоскуя, подумал о том, что спустя квартал цены опять придется снижать и вскоре они вернутся на исходные позиции. Сергач вздыхал о недавней Славе-икринке и вдруг получил заманчивое предложение поучаствовать в качестве приглашенной звезды в мероприятиях философской школы с оккультным душком под названием «Возрожденный Акрополь».
Тормозные философствующие дамочки из верхушки международной школы «Возрожденный Акрополь», оказывается, все еще помнили весенний телетриумф Сергача, все еще причисляли его к людям-звездам и предлагали весомый гонорар за академический час трепотни со сцены Дворца культуры. И намекали на возможное взаимовыгодное сотрудничество в дальнейшем. Грех отказываться, хотя и влом дурить соотечественников, мараться контактами с этим самым «Акрополем».
«Акрополь» возрождался на деньги и по инициативе некоего сумасбродного миллионера итальянца, который возомнил себя очередным Спасителем Человечества, последним оплотом духовности и пупком земли-матушки. Российский филиал духовного «Акрополя» возглавляла ставленница пупка-миллионера, дама средних лет, то ли албанка, то ли сербка по национальности, говорящая на языке Толстого и Блаватской с придыханием и ярко выраженным молдавским акцентом. Особенно выразительно и часто на своих лекциях она произносила слово «дрэвние». Приезжая просветительница балдела от всего подчистую «дрэвнехо», искренне и душевно, с лихвой компенсируя эмоциями вопиющее невежество как в исторических, так и в оккультных науках. Она буквально оргазмировала, рассказывая аудитории, к примеру, о дружбе «дрэвних» египтян с «дрэвними» иудеями. Балдели и слушатели, конспектировали лекторшу, вздыхали о былом, например о райской жизни под мудрым правлением фараонов – пусть рабом, но все лучше, чем сыто существовать в нашенские вульгарные времена...
В тот памятный вечер в арендованном акропольцами ЦДКЖ у трех вокзалов Игнат Кириллович должен был заблистать на сцене актового зала вторым номером после центровой, помешавшейся на «дрэвних» лекторши. В смысле – сорок пять минут вещает она, перерыв, и столько же умиротворяет публику, заплатившую за билеты по полтиннику с рыла, звездюк Сергач. Предполагалось, что звездный гость тоже расскажет чего-нибудь из жизни высокодуховных «дрэвних». Все первое отделение Сергач сидел в зале, слушал-слушал сексуальные вздохи дамы албанохорватской национальности, косился по сторонам и, совершенно неожиданно для себя, замандражировал – боязнь полного зала известна любому актеру, ощутил ее и Сергач в полной мере. Ощутил и слинял тихонько из духоты зала в холодок буфета.