Голод, стр. 30

Том сидел в своем кабинете. Тьма за окном сгущалась. Несмотря на поздний час энергия била из него ключом. Хатч только что отверг просьбу Сары о пересмотре бюджетных ассигнований. Более того, он приказал закрыть работы и опечатать все бумаги.

Завязалась борьба. Том не мог бросить Хатчу прямой вызов, потребовав созвать Совет директоров. Если решение Хатча отменят, это подорвет его авторитет. Том тогда мог бы на него насесть, отодвинуть в сторону – и добро пожаловать, новый директор Клиники исследований сна.

Он достал сигару и, подержав ее в зубах, отложил в сторону. Его норма – одна сигара в день. Стоит ему выкурить эту, и его ждет весьма неприятная перспектива: у него было железное правило – если он выкуривает две сигары, то целую неделю не курит вообще.

За фигурным стеклом двери он увидел тень. Звякнула ручка.

– Когда пересмотр? – войдя, спросила Сара. – Мы готовы.

– Не сегодня. Совет сегодня рано разошелся по домам.

– Совет? Совет директоров?! Я думала, мы имеем дело с Бюджетной комиссией.

– Нет. Хатч отказался выносить дело на комиссию. Мне ничего не остается, как самому идти на Совет.

– Я к этому не готова.

– Перестань трястись от страха. Ты готова, и – зная тебя – я утверждаю, что ты абсолютно готова. И ты можешь подготовить и меня.

– Но я даже не представляю, кто там сидит.

– А я их видел. Въедливы как черти. Они именно такие, какими ты можешь представить себе трех магнатов мирового масштаба, губернатора в отставке и двух нобелевских лауреатов. – Он улыбнулся. – Извини, что я тебя запугиваю. Я просто побуждаю тебя быть лучше, чем ты есть на самом деле. Скажи, что мне надо говорить, чтобы произвести на них впечатление.

– Есть, сэр. – Она небрежно отдала ему честь. – Мне надо надеть новое платье? Сделать прическу?

– Ты только представь материалы. Я сам буду иметь с ними дело.

– Слава Богу!

– Ты вполне можешь положиться на меня. – Он откинулся назад, следя за тем, чтобы эта старая развалюха – его стул – не упала. Он будет рад – и он это заслужил – завести себе приличную мебель. Очень характерно для Хатча: ему нравилось демонстрировать, сколь нетребовательны его сотрудники – тесные кабинеты, самая скверная мебель во всей клинике. Даже у временно проходивших курс интернов рабочие места и то лучше.

– Ты кажешься до смешного счастливым. – Так оно и есть. Это дает мне прекрасную возможность стать главой клиники. Если Совет начнет диктовать Хатчу свои условия, ему придется уйти. Подозреваю, что на Совете об этом уже поговаривают.

– Том, ты опять мною пользуешься.

– Потому что ты очень полезна, любимая.

Она рассмеялась, покачав головой. Тому не понравилось, что она так ставит вопрос. Действовать в целях достижения взаимной выгоды отнюдь не значит использовать кого-то в своих интересах, что бы там она ни имела в виду.

– Я спасаю твою карьеру.

– Чтобы подстегнуть свою собственную.

Это было нечестно. Он почувствовал себя задетым.

– Я стремлюсь к тому, что нужно нам обоим, Сара. Важно это – и только это.

Глаза ее были закрыты, словно она испытывала боль.

– Просто мне не нравится в тебе эта черта. Она меня пугает. Мне не хочется думать, что ты идешь по головам других людей.

– Тогда обманывай себя. Я ничего не имею против.

– Том, я думаю, меня пугает то, что я тебя так люблю. Я чувствую себя такой уязвимой.

Ему захотелось обнять ее, как-то успокоить, но их разделял стол. Они сидели молча, не двигаясь.

– А что, если тебе это не удастся? – спросила она внезапно осевшим голосом.

– А что, если ты возьмешь себя в руки?

Она потянулась рукой к столу между ними. Она наверняка хотела, чтобы он ее обнял, он видел блеск слез в ее глазах.

– Нам обоим есть что терять. Ты превращаешь это в вопрос жизни и смерти.

– Так было всегда. Я просто пытаюсь использовать ситуацию к общей нашей выгоде.

– Именно эту черту я в тебе и не выношу! Ты используешь все подряд. Меня. Даже себя. Иногда я вижу тебя таким... таким чужим, страшным. Ты становишься другим – человеком, которого я не знаю, который сделает все – и даже больше, – чтобы добиться цели.

У них часто бывали подобные разговоры. Поначалу Том не принимал их во внимание, считая это лицедейством, свойственным женщинам с непрочным положением, но в последнее время стал подозревать, что все гораздо глубже. Неуверенность Сары относилась не к ее карьере – хотя там было о чем беспокоиться. Он думал, сколько они еще протянут вместе. Разве сможет она бросить его из-за такой мелочи? Он нагнулся и взял ее за руку. Он понимал, что она чего-то ждет, но чего – он не представлял. Возможно, она хотела, чтобы он возразил ей, чтобы стал оспаривать истину, которую она высказала. Это было похоже на Сару – добраться до истины – весьма неприглядной – и постараться придать ей более удобоваримый вид.

– Я такой, какой есть, – негромко произнес наконец Том – Я не буду с тобой спорить. Все очень просто. Мне нужна эта должность. Я лучше подготовлен. И я ее добьюсь. Он не сможет меня остановить. – Эти слова словно добавляли ему уверенности в себе. Вернее, иллюзию уверенности. На самом деле он чувствовал страх. Его могли выгнать с работы или, что еще хуже, могли лишить возможности самостоятельно работать, так что до самой смерти Хатча он будет у него мальчиком на побегушках.

– Давай сходим куда-нибудь и выпьем. Пора уходить.

– И это говоришь ты? уходить из лаборатории в семь часов вечера? Ты, должно быть, действительно решила на все махнуть рукой.

– Они приводят в порядок статистические данные по изменению состава крови Мафусаила. Мне там нечего делать.

– У тебя есть доступ к компьютеру? Я думал, тебе в этом теперь будет отказано.

– Чарли снял блокировочные замки. Мы теперь подключились через его домашний компьютер.

Том улыбнулся. Можно только гордиться тем, что работаешь с такими людьми, как Сара и ее группа. Ее не остановит такая мелочь, как прекращение ассигнований, как не остановит и дверь, захлопнутая перед самым носом.

– Откуда вы берете память? Разве это не может встревожить Группу программирования?