Бедная Марта, стр. 20

— Вы тоже так думаете? Я жалею, что не пошла вместе с Мартой, но она предпочла отправиться к нему на прием одна.

— Я могу поговорить с миссис Росси?

— В этом есть необходимость? — Кейт не была уверена, что Марта в достаточной степени пришла в себя, чтобы отвечать на новые вопросы.

Молодой человек задумчиво уставился на свои записи — его манера стенографировать отличалась изрядной неаккуратностью по сравнению с ее собственной.

— Нет, думаю, можно обойтись. На мой взгляд, эта история заслуживает того, чтобы вылиться в целую статью, а не просто информационное сообщение, так что материала у меня вполне достаточно. У вас есть фотография Джо?

— Да, я принесла ее с собой, но потом я хотела бы получить ее обратно, если не возражаете. — Девушка извлекла из сумочки снимок и протянула его репортеру. — Ну, разве он не красив?

— И даже очень. — И мистер Декстер впервые улыбнулся, но не ей, а невинному лицу Джо. — Не представляю, как можно было принять его за восемнадцатилетнего юношу. — Он вскочил на ноги и оказался на дюйм выше ее, что отметила про себя Кейт. — Хорошо, мисс Келлауэй. Я немедленно засяду за статью. Мистер Хендерсон, редактор, вполне может поместить ее в воскресный номер, когда мы даем больше материала о местных событиях. Да, кстати, оставьте мне свой адрес, пожалуйста.

Кейт встала и без запинки продиктовала ему свой адрес. Она также сообщила, что посещает коммерческий колледж, расположенный напротив, так что может заглянуть к нему практически в любое время, если он оставит для нее записку в секретариате.

— Он находится прямо за дверью. Я учусь там, чтобы стать репортером, как и вы, — хвастливо добавила она. — И уже могу стенографировать со скоростью шестьдесят слов в минуту.

— Уверен, из вас получится замечательный репортер, мисс Келлауэй, — сказал Клайв, и она уловила легкую насмешку в его голосе. — Но мне интересно, как вы намерены добиться успеха, будучи моложе меня и не имея вообще никакого опыта?

Кейт не ответила.

— О, у вас есть телефон! — Она заметила черный аппарат, висящий на стене. — Мой папа заказал себе такой для работы. — Развернувшись на месте, она ткнула пальчиком в фотографию, стоявшую на письменном столе, с которой улыбалась красивая женщина с темными вьющимися волосами, одетая в матросский костюмчик. — А это кто?

— Вы отличаетесь чрезмерным любопытством, мисс Келлауэй. Это мисс Леттис Конуэй, моя невеста.

— Какое необычное имя. Оно пишется так же, как и название овоща?

— Нет, оно пишется через «i», тогда как в названии овоща есть буква «u» [12].

— Понятно. Что ж, до свидания, мистер Декстер. — Кейт протянула репортеру руку. — Рада была познакомиться с вами.

— До свидания, мисс Келлауэй. Знакомство с вами… м-м… обогатило мой жизненный опыт.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Захватив почту, Герберт ушел в половине шестого, но Клайв не двинулся с места. Какая-то частичка его сознания улавливала шум снаружи; это люди в лавчонках и офисах уже запирали двери и желали друг другу спокойной ночи, в то время как он сосредоточенно обдумывал статью для воскресного номера, запретив себе отвлекаться на что-либо еще.

Сидя за столом и вертя в пальцах ручку — он предпочитал писать свои материалы от руки, а уже потом перепечатывать на машинке, — Клайв задумался, глядя на снимок, прислоненный к фотографии Леттис. Джо Росси, подросток четырнадцати лет от роду, готовится к отправке во Францию, чтобы принять участие в самой страшной бойне, какую только знало человечество.

Все страны, принимающие участие в этой войне, считались цивилизованными. Они были родиной великих писателей и композиторов, мыслителей и философов: Вольтера, Раскина [13], Ницше, Диккенса, Вагнера, Марии Кюри, — и список этот можно было продолжать до бесконечности. Тем не менее война разразилась из-за противоречий между другими государствами. По глубокому убеждению Клайва, Великобритании, Франции и Бельгии не было никакого резона ввязываться в эту войну, но тем не менее именно на территории двух последних государств и шла битва, в которой союзники противостояли ненасытной и тщеславной Германии.

Молодой человек старался не давать волю эмоциям в своей статье, не писать о тысячах загубленных невинных жизней — в конце концов, Джон был не первым ребенком, которого отправили на войну умирать, и он явно будет не последним.

Клайв пододвинул к себе пишущую машинку и начал перепечатывать статью начисто, глядя на свои каракули. Он колотил по клавишам двумя указательными пальцами, а большими нажимал на пробел.

Вне всякого сомнения, мисс Келлауэй, учившаяся в заведении, расположенном через дорогу, умела с быстротою молнии печатать всеми своими десятью длинными белыми и невероятно раздражавшими его пальцами. И вообще, в этой девушке его раздражало все: голос, манеры и то, что она говорила, точнее, изрекала.

У Клайва затекла шея; он оторвался от пишущей машинки, откинулся на спинку стула и, закинув руки за голову, принялся вспоминать, как девушка вошла в комнату, внося с собой свежий ветер, как шуршала ее юбка, как Кейт с нарочитой грубостью осматривалась по сторонам, подмечая каждую деталь. Хотелось верить, что больше они никогда не встретятся. Клайв вздохнул и вернулся к статье.

Примерно через полчаса он ее закончил. Медленно перечитав написанное, он сделал несколько поправок и вновь перепечатал то, что у него получилось. Затем он вложил лист бумаги, не сгибая его, в большой конверт с фотографией Джо. Завтра с утра он съездит в Блэкпул и вручит свою статью Эдгару Гендерсону, редактору. Клайв хотел лично убедиться в том, что в воскресном выпуске газеты найдется свободное место. Чем скорее Джо Росси вернется домой, тем лучше.

Клайв пешком отправился на Родни-стрит, где жил вместе с родителями. Его отец, биржевой маклер, гордился тем, что они живут в лучшем районе Ливерпуля. Кроме того, у Декстеров был еще летний домик на острове Мэн и квартира в Лондоне.

Молодой человек был порядком раздосадован, когда, открыв входную дверь, увидел, что по лестнице ему навстречу спускается отец — Клайв всеми силами старался избегать его.

— Как прошел день? — полюбопытствовал Джеффри Декстер.

Клайв знал, что этот вопрос задан отнюдь не из вежливости или интереса. Нет, отец всячески подчеркивал, что не одобряет того, чем занимается его сын и как он проводит отпущенное ему время.

— Не слишком весело и не слишком скучно, — ровным голосом отозвался Клайв.

— Что ж, надеюсь, ты доволен. Мы с твоей матерью отправляемся в гости к Гутри в Принцесс-парк. Их сын получил тяжелое ранение в битве при Артуа во Франции и сейчас лежит в госпитале.

Клайв снял шляпу и повесил ее на рога некогда благородного оленя, голову которого превратили в вешалку для одежды. Нет, ему положительно необходимо как можно скорее уехать из этого дома и подыскать себе отдельное жилье. Он до сих пор не сделал этого только потому, что своим поступком очень расстроил бы мать, поскольку двое других ее детей уже выпорхнули из родительского гнезда.

— И тебе, наверное, хочется, чтобы и я оказался там же, папа? — с издевательской вежливостью осведомился он. — Чтобы я был тяжело ранен и лежал в госпитале?

— А что? Все лучше, чем видеть тебя разодетым и на пижонской работе, — презрительно ответил отец. Он был невысокого роста и походил на боксера, с мощной шеей, широкими плечами и бочковатой грудью. Его дети откровенно радовались тому, что сложением и чертами лица пошли в свою нежную и хрупкую мать.

— Профессия биржевого маклера намного безопаснее профессии репортера, — возразил Клайв. — На фронте тоже есть репортеры, они освещают ход боевых действий, но я сомневаюсь, что там требуются биржевые маклеры. Они все преспокойно сидят по домам, подсчитывая барыши.

Крупное лицо Джеффри опасно покраснело — Клайв был почти уверен, что у отца либо сломался биржевой аппарат, передающий котировки ценных бумаг, либо повысилась кислотность в желудке.