Мореплавания Солнышкина, стр. 70
Но Репортажик засмеялся и вскинул руку:
— А что! Такого оригинального начала ещё не было ни у кого. Коротко, зато ясно! А остальное потом, в каюте или в столовой, за обедом, — по-свойски сказал корреспондент, привыкший к флотским угощениям, не замечая, что бравый капитан снова смутился.
Васька кашлянул. От смущения, казалось, скрипнула дверь. И тут из-за двери показался старенький, но чистый колпак Супчика, и кок сказал:
— Прошу на компот и блины.
Почувствовав приближение гостя, гостеприимный Супчик испёк сковородку блинов из остатков питательной смеси и козьего молока. Корреспондент распахнул дверь: «Идём! Конечно, идём!» — и потянул капитана за рукав. Но ноги Плавали-Знаем и сами тянулись на блинные запахи, как Васькин нос.
МАСШТАБЫ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА
— Ну, чем вы потчуете зимовщиков? — спросил Репортажик, опуская на пол магнитофон, аппараты и потирая руки.
— Компотом, — сказал Супчик.
— Из груш, яблок? — Репортажик предпочитал из абрикосов.
— Из камбалы! — сказал Супчик.
Репортажик захохотал.
— Прекрасно! — Он любил флотский юмор и тут же вскинул висевший на груди аппарат, чтобы сфотографировать для газеты остроумного кока.
— А рецепт есть? — спросил он.
— А как же! — вмешался Плавали-Знаем. — Лично мой!
— А какой же?
— Сперва кипятим воду без камбалы, а потом с камбалой, — пояснил Супчик.
— Так это же уха, — пожал плечами Репортажик.
— Нет, — сказал кок. — Уха с перцем и солью. А эта без ничего.
— Интересно, — сказал Репортажик. — Это что-то новенькое.
— А у нас всё новое, — засмеялся капитан. — Лёд — новый, собаки — новые, ёлка — новая.
Супчик внёс сковородку, на которой шипели тощенькие блины. И, заметив, что к ним протягивается несколько рук, Плавали-Знаем схватил один и бросил его в рот. В ту же минуту он выкатил глаза, заахал: «Ах-ха, ах-ха, ах-ха!»
Наконец отдышавшись и смахнув слезу, Плавали-Знаем сказал:
— Блины тоже новые. — И, вспомнив, что первым надо было угостить гостя, подвинул к нему сковородку, но блинов уже не было.
На дне супницы ещё плескалось немного юшки, в которой плавал крохотный камбалий хвост, и, подхватив двумя пальцами, Репортажик спрятал его в рот:
— А знаете ничего!
Компот пользовался успехом. Нужно заметить, что после этого угощения у автора рецепта появилось ещё одно прозвище «Компот из камбалы», которое стало звучать гораздо чаще, чем «Плавали-Знаем».
Однако рассчитывавший на крепкий флотский ужин Репортажик сказал:
— Запить бы это теперь нарзанчиком.
И Васька готов был погнать упряжку в единственный на Камбале ларёк, но Плавали-Знаем развёл руками:
— Зимовка…
— Так чем же вы занимаетесь? — спросил Репортажик, подходя к нарисованному огню.
— Носимся на собачках, — выпалил Васька.
— Собираемся у камина, — сказал Уточка.
— Переносим вертолётами коров, — сказал Плавали-Знаем.
— Коз! — поправил Васька.
— Можно и коров, — сказал Репортажик, который любил сделать из большой мухи маленького, но слона.
— Мёрзнем, как Амундсен, — вздохнул Супчик.
— Ну, у Амундсена всё промерзало насквозь, — сказал Репортажик и заключил: — А у вас хорошо! Хорошо! Но маловато размаха!
— Маловато? А что сделали бы вы? — с усмешкой спросил Плавали-Знаем.
— Я? — Репортажик на секунду задумался и решительно сверкнул глазами: — Ну хотя бы межконтинентальный шахматный радиоматч: «Светлячок» — «Антарктида».
— А что? — согласился Плавали-Знаем. В этом действительно был размах. — Но нет шахматной доски, нет шахмат.
— Доски?! — спросил Репортажик. — А это что? — И, распахнув иллюминатор, он показал на раскинувшееся за бортом ледяное поле.
— А фигуры?
— Из льда! — воскликнул Репортажик, удивляясь, как у людей не хватает фантазии. — Из льда!
— Гениально! — сказал Уточка и тут же доказал, что фантазии у него хоть отбавляй: — Нужно только, чтобы и фигуры были достойны зимовки. На месте короля не просто король или какой-нибудь Посейдон, а…
Репортажик вопросительно посмотрел на курсанта.
— А скажем, главный герой зимовки!
— Оригинально! Стоит подумать. Стоит поискать!
— Нашёл! — сказал Уточка, посмотрев на покрасневшего Плавали-Знаем. — Нашёл! — и бросился по трапу вниз выполнять замысел.
— Может быть отличный снимок! — крикнул вслед ему Репортажик.
А Плавали-Знаем вздохнул:
— Да, есть ещё настоящие люди. А есть чудаки. Вбили себе в голову, что могут вырваться из «ледового плена». Начитались фантастических проектов! Так вот теперь сидят и учат «Навигацию».
— Учат? Сейчас? — мгновенно откликнулся Репортажик.
— Именно, — усмехнулся Плавали-Знаем.
— Так что же вы не сказали сразу! «Учёба на зимовке» — прекрасный кадр!
И, подобрав аппаратуру, Репортажик побежал в кубрик, где сидели над «Навигацией» курсант Барьерчик и начальник училища.
ХОРОШО! ХОРОШО!
Плавали-Знаем смотрел ему вслед и вспоминал, что же он хотел сделать из подсказанного размашистым корреспондентом.
Из открытой двери, будто скрываясь от холода, в коридор влетела стайка снежинок, и капитан щёлкнул пальцами: «А! Вспомнил! У Амундсена в каюте всё промерзало насквозь! А разве мы хуже!» — И, распахнув один за другим все иллюминаторы в столовой, он высунул нос наружу. За бортом разгорался такой мороз, что ошалелые бобики, сбившись в кучу, прятались под большого чёрного водолаза.
«Хорошо берёт!» — подумал Плавали-Знаем. И увидел картину, от которой за ворот так и плеснуло теплом: внизу курсант Уточка вырубал из льдины фигуру, ещё незнакомую ни одному гроссмейстеру в мире.
Под ударами кирки появлялись его, Плавали-Знаем, лоб, нос, подбородок, выставленная вперёд, как у покорителя полюса, нога…
Плавали-Знаем разволновался, прошёлся по столовой. Стены вокруг обрастали мерцающими иглами инея. Всё становилось хрустальным. Шерсть на его воротнике поднималась дыбом.
«Хорошо!» — Он представил собственный газетный портрет (в заиндевелой шубе!) и даже показалось, услышал стук морзянки: «Межконтинентальный радиоматч! «Светлячок» — «Антарктида».
Стук был в самом деле, но несколько иной. Курсант Упорный, уловив какой-то звук, схватился за наушники, придержал ключ, который от мороза выстукивал SOS, SOS, SOS, и стал записывать прорывающиеся издали сигналы.
Временами они глохли и падали льдинками вниз, но, казалось, сидевший под столом вездесущий чёрный кот, как фокусник, подбрасывал их лапами вверх и подмигивал: на место, на место. Из букв складывался такой текст, что даже Упорному не сиделось в кресле!
А Плавали-Знаем слышал только звуки будущей славы. Он смотрел на обросшую инеем столовую, где, как в глубине пещеры, пылал костёр Уточки. Капитан протянул к нему руки, но от костра дохнуло холодом.
«Вот это зимовка», — подмигнул сам себе Плавали-Знаем и подумал вслух:
— Интересно, долго ли собирается корреспондент снимать моих учеников?
Он вдруг выбил на весь «Светлячок» чечётку и направился в кубрик за Репортажиком.
ИЗУМЛЕНИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА
Курсант Барьерчик хлопнул об стол учебником, который перечитал сто раз ещё в училище! Нашли кого заставить учить «Навигацию»! Пятёрочника, сдававшего экзамены досрочно! И кто усадил? Утёнок, которому он сам на каждом экзамене писал десятки шпаргалок.
— На каждом экзамене по десятку! — горько усмехнулся Барьерчик.
— Ну, вы, конечно, преувеличиваете, — мягко произнёс начальник: он любил мир между своими учениками, но возмущение курсанта ему пришлось по душе. Это уже проявлялся характер!
— Преувеличиваю? Да у него и сейчас из карманов торчат шпаргалки. Как вермишель! А меня заставляют учить «Навигацию»!
— Ну, повторить никогда не вредно, — сказал с улыбкой начальник.