Врата Птолемея, стр. 75
— Мне нравится, что ты заранее предполагаешь, что волшебник непременно должен быть мужчиной! — фыркнула Китти.
— Послушай, я тебе изложил всю технику. Знаешь, Китти, — Мэндрейк откашлялся, — я восхищен твоей изобретательностью и отвагой, действительно восхищен, но это просто невозможно. Отчего ты думаешь, что никто не пытался пойти по стопам Птолемея? Иное Место чуждо и ужасно, это область, где не действует ни один из нормальных законов природы. Это опасно, ты можешь погибнуть. А Бартимеус — предположим даже, что ты выживёшь, и даже найдёшь его, и он даже согласится тебе каким-то образом помочь, — но он всего лишь джинн. По сравнению с могуществом Ноуды его сила пренебрежимо мала. Твоя идея благородна, но шансы на успех практически равны нулю. — Он кашлянул, отвернулся. — Извини.
— Да ничего, всё в порядке. Китти поразмыслила.
— А твой план с посохом? Как ты думаешь, велики ли здесь шансы на успех?
— Ну, я бы сказал… — Он встретился с нею глазами, заколебался. — Что они практически равны нулю.
Китти усмехнулась.
— Вот именно! И вообще, нам, может, даже не удастся ускользнуть от Ноуды. Но если удастся…
— Оба мы сделаем, что сможем. — И он впервые улыбнулся ей. — Ну, если ты всё-таки решишься — желаю удачи.
— И вам удачи, мистер Мэндрейк.
Послышался звон ключей, скрежет металла — снаружи отодвигали засов.
— Не надо меня так называть, — сказал он.
— Но ведь тебя так зовут.
— Нет. Моё имя — Натаниэль.
Дверь бесцеремонно распахнулась. Китти и волшебник отступили назад. В комнату шагнула неумолимая фигура в чёрном. Наёмник сурово усмехнулся.
— Ваша очередь, — сказал он.
Натаниэль
Как ни странно, первым, что испытал Натаниэль, было облегчение. Наёмник, по крайней мере, был человеком.
— Вы один? — быстро спросил он. Бородач стоял в дверном проеме и не мигая смотрел на него своими бледно-голубыми глазами. Он не ответил. Натаниэль решил, что молчание — знак согласия.
— Это хорошо, — сказал он. — Тогда у нас есть шанс. Давайте забудем о наших разногласиях и сбежим вместе.
Наёмник снова ничего не ответил.
— Демоны все ещё медлительны и неуклюжи, — продолжал Натаниэль. — Мы сумеем выскользнуть наружу и организовать оборону. Я известный волшебник. Поблизости лежат связанными другие министры — если мы освободим их, то сумеем справиться с захватчиками. Ваши… хм… способности окажутся незаменимыми в грядущих битвах. Все былые убийства и прочие проступки будут забыты, я уверен. Вас, возможно, даже наградят за службу. Итак, сэр, — что скажете?
Наёмник чуть заметно улыбнулся. Натаниэль просиял в ответ.
— Владыка Ноуда ждёт вас, — сказал наёмник. — И лучше нам не задерживаться.
Он вошёл в комнату, подхватил Натаниэля и Китти под руки и повел к двери.
— Вы с ума сошли? — вскричала Китти. — Демоны угрожают нам всем, а вы служите им по доброй воле?!
Наёмник приостановился в дверях.
— Не по доброй воле, — ответил он низким, негромким голосом. — Однако приходится смотреть правде в глаза. Демоны набирают мощь с каждой секундой. Ещё до рассвета весь Лондон будет в огне, и те, кто станет сопротивляться, будут мертвы. А я хочу выжить.
Натаниэль задергался, пытаясь вывернуться из стальной хватки.
— Да, шансы не в нашу пользу, но мы ещё можем победить! Передумайте, пока не поздно!
Бородатое лицо склонилось к его лицу; зубы оскалились.
— Ты не видел того, что видел я. Тело Квентина Мейкписа восседает в золотом кресле, сложив ручки на толстом брюхе. И его лицо все улыбается и улыбается. К нему одного за другим подводят волшебников из вашего ненаглядного правительства. Некоторых он отпускает — эти отправляются в пентакль, чтобы принять в себя демона.
Другие приходятся ему по вкусу. Он манит их к себе. Они приближаются к его креслу, беспомощные, точно кролики. Он наклоняется вперед…
Зубы наёмника звонко щёлкнули. Китти с Натаниэлем вздрогнули.
— А потом он отряхивает жилет, откидывается на спинку кресла и снова улыбается. А демоны вокруг него завывают, точно волки.
Натаниэль сглотнул.
— Да, приятного мало. И тем не менее вы, с вашими семимильными сапогами, могли бы…
— Мне видны все семь планов, — сказал наёмник. — Я вижу, какая мощь наполняет этот зал. Противостоять ей было бы самоубийством. Кроме того, где власть — там выгода. Демоны нуждаются в помощи людей. Они здесь многого не понимают. Они предложили сделать меня богачом, если я буду им служить. И этой девушке предложат то же самое. Кто знает, быть может, сотрудничая с владыкой Ноудой, мы с нею будем процветать…
Он протянул руку в перчатке и дотронулся до затылка Китти. Девушка отшатнулась и выругалась. Натаниэля охватил слепой гнев, но он быстро взял себя в руки.
Больше наёмник ничего не говорил. Руки в перчатках ухватили их обоих за шиворот и твёрдо, но без лишней грубости повлекли по коридору. Издали доносился шум и гам, разноголосые крики и вопли — короче, нарастающие звуки пандемониума.
Натаниэль оставался абсолютно спокоен. Перспективы были настолько чёрные, что страх был уже и ни к чему. Худшее уже случилось, смерть была практически неизбежна, и тем не менее Натаниэль ждал её без особой тревоги. Последний разговор с Китти разжёг в нем пламя — Натаниэлю казалось, что эта девушка выжгла в нем все более слабые чувства. Голова все ещё шла кругом от её откровений о прошлом Бартимеуса, но сейчас, когда конец был близок, Натаниэля вдохновлял прежде всего её личный пример. Не важно, что все её надежды были сосредоточены на Вратах Птолемея — мираже, фантоме, детской сказке, которую ни один разумный волшебник никогда не принимал всерьёз. Натаниэля зачаровывало само выражение её глаз в то время, когда она говорила об этих Вратах. Вдохновение сияло в них, восхищение и вера в чудо — чувства, о которых Натаниэль почти что забыл. И вот наконец Китти напомнила ему о них — и Натаниэль был благодарен ей за это. Он чувствовал себя обновленным и смотрел в будущее почти с нетерпением. Он взглянул на Китти — она была бледна, но держалась твёрдо. Натаниэль надеялся, что и он перед ней не оплошает.
По дороге он осматривался по сторонам, изучая знакомые коридоры Уайтхолла, масляную живопись на стенах, гипсовые бюсты в нишах, деревянные панели на стенах и бесовские огни под потолком. Они миновали лестницу, ведущую в подвалы — там, где-то в глубине подземного лабиринта, хранился посох Глэдстоуна. Натаниэль машинально дернулся в ту сторону. Пальцы на его воротнике сжались крепче. Они миновали последний поворот.
— Ну вот, — прошептал наёмник. — Пусть это зрелище положит конец вашим мечтам.
Пока их не было, демоны не сидели сложа руки. Новые владыки совершенно преобразили зал Статуй, на протяжении сотни лет бывший местом чинных заседаний Совета. Всюду царили суета, неразбериха, бестолковый гвалт. Натаниэль на несколько секунд впал в ступор.
Круглый стол вместе с креслами из центра зала убрали. Стол стоял теперь у дальней стены, на него водрузили золотое кресло. В кресле развалился могучий демон Ноуда в позе временного удовлетворения. Одну ногу он свесил через ручку кресла, вторую вытянул вперёд. Рубашка Мейкписа была расстегнута и свободно болталась над раздувшимся пузом. Глаза у него были стеклянные, рот неестественно растянут — на губах играла усталая улыбка, как у человека, который только что хорошо покушал. На столе вокруг кресла валялись обрывки тряпок.
У стола, на кресле красного дерева, стоял демон Факварл, облаченный в тело мистера Хопкинса. Он-то и дирижировал всем происходящим. Он держал в руках раскрытую книгу и отдавал лаконичные приказы тем, кто толпился внизу.
Демоны, вселившиеся в тела первых пяти заговорщиков — Натаниэль признал Лайма, Дженкинса и сухопарого Уизерса, — уже научились худо-бедно ими управлять. Конечно, они все ещё регулярно спотыкались и пошатывались, конечности их совершали странные, отрывистые движения, но они уже не падали и не натыкались на стенки. Это позволяло им выходить из зала и, как и докладывал бес из гадательного зеркала, выводить из камер отобранных членов правительства. Волшебники, как могучие, так и слабые, преображались группа за группой.