Глаз голема, стр. 52

Все перевели взгляд на клерка. Лицо у него сделалось виноватым.

— Он волшебник — или когда-то был волшебником. Пожалуйста, пожалуйста!.. — Его голос потонул в возмущенных воплях. — Выслушайте меня! Он разочаровался в нашем государстве — у него на то есть свои причины, — и стремится свергнуть Деверокса и прочих. Он обладает умениями — и артефактами, — которые помогут нам избежать Морового Заклятия. Кроме того, у него, — мистер Хопкинс выждал, пока в комнате воцарится тишина, — есть ключ от нужной нам гробницы.

— А кто он такой? — спросил Ник.

— Я могу вам сказать только то, что он — один из наиболее видных столпов общества, учёный и знаток искусств. Он водит знакомство со многими из сильных мира сего.

— А как его звать-то? — спросила Китти. — А то всё это одни слова.

— Увы, он весьма тщательно скрывает своё имя. Собственно, нам всем не мешало бы поступать так же. Я ему про вас тоже ничего не говорил. Однако если вы согласитесь принять его помощь, он хотел бы встретиться с кем-то из вас, в ближайшее время. Он передаст сведения, которые нам нужны.

— А доверять ему можно? — осведомился Ник. — Может, он нас выдать собирается!

Мистер Хопкинс кашлянул.

— Не думаю. Он уже помогал вам, и неоднократно. Многие из тех советов и намеков, что я вам давал, переданы этим человеком. Он давно уже стремится содействовать нашим целям.

— Я просмотрел хранящиеся в библиотеке документы о захоронениях, — добавил мистер Пеннифезер. — Они выглядят подлинными. Изготовить такую подделку было бы слишком затруднительно. Кроме того, он уже несколько лет знает о нас, через Клема. Если бы он хотел навредить Сопротивлению, возможность выдать нас была у него уже давно. Нет, я верю тому, что он говорит.

Старик, пошатываясь, поднялся на ноги, голос его сделался хриплым, сдавленным.

— И, в конце концов, это моя организация! И будьте любезны делать то, что я говорю. Какие будут вопросы?

— Вопрос один, — бросил Фред, щёлкая финкой, — когда мы приступим к делу?

— Если всё пойдёт хорошо, налет на аббатство мы совершим завтра ночью. Остается только…

Тут старик осёкся и согнулся в три погибели, захлебываясь кашлем. Его сгорбленная спина отбрасывала странные тени на стену. Энн подошла и помогла ему снова сесть. Прошло немало времени, чем он смог говорить.

— Прошу прощения, — сказал он наконец. — Но вы сами видите, в каком я состоянии. Силы мои убывают с каждым днём. По правде говоря, друзья мои, Вестминстерское аббатство — лучший шанс, который мне когда-либо представлялся. Шанс вывести вас всех… к чему-то большему. Это будет новое начало!

«И достойный конец для вас, — подумала Китти. — Ваш последний шанс добиться чего-то ощутимого, прежде чем вы умрете. Я просто надеюсь, что ваша интуиция и в этот раз вас не подведет. Только и всего».

И тут голова мистера Пеннифезера внезапно дернулась в её сторону, как будто он прочитал её мысли.

— Остается только встретиться с нашим таинственным благодетелем и договориться об условиях, — сказал он. — Раз уж вы сегодня так энергичны, Китти, именно вы и пойдёте завтра с ним встречаться.

Китти мужественно встретила взгляд старика и сказала:

— Хорошо.

— Так вот. — Старик обвёл взглядом их всех, одного за другим. — Должен сказать, что я слегка разочарован. Никто из вас даже не поинтересовался, чью же гробницу мы собираемся посетить. Неужели не интересно?

Он одышливо рассмеялся.

— Э-э… И чью же, сэр? — спросил Стенли.

— Гробницу человека, с которым все вы знакомы со школьной скамьи. Полагаю, ему до сих пор уделяется весьма значительное место в программе. Это не кто иной, как Основатель нашего государства, величайший и ужаснейший из всех наших вождей, герой Праги собственной персоной, короче, — глаза мистера Пеннифезер сверкнули в полумраке, — наш ненаглядный Уильям Глэдстоун!

Часть 3

Натаниэль

Самолет Натаниэля вылетал из аэропорта Бокс-Хилл ровно в восемнадцать тридцать. Служебная машина должна была прибыть за ним к министерству часом раньше, в семнадцать тридцать. Это означало, что у него имеется около двенадцати часов, чтобы подготовиться к самому важному поручению за всё время его короткой карьеры в правительстве: к поездке в Прагу.

Прежде всего, необходимо было разобраться со своим слугой и предполагаемым спутником. Вернувшись в Уайтхолл, он отыскал свободную комнату для вызывания духов и, хлопнув в ладоши, в очередной раз призвал к себе Бартимеуса. Когда демон материализовался, он сменил свой прежний облик пантеры на одну из своих излюбленных личин: темнокожего мальчика. Натаниэль обратил внимание, что на этот раз мальчик был не в своей обычной египетской юбочке — он облачился в старомодный твидовый дорожный костюм, дополненный перчатками, крагами и зачем-то кожаным пилотским шлемом вкупе с очками в пол-лица, которые были ему велики. Натаниэль нахмурился:

— Можешь снять всё это барахло. Ты не полетишь.

Мальчишка сделал обиженное лицо.

— Почему это?

— Потому что я лечу инкогнито, а это означает, что мне вовсе ни к чему тащить через таможню демона.

— А чего, на нас карантин, что ли?

— Чешские волшебники проверяют все прибывающие самолеты на предмет малейших проявлений магии, а уж британский-то самолет они осмотрят особенно тщательно. Ни один артефакт, книга заклинаний или дурацкий демон мимо них не проберется. На протяжении полета мне придётся оставаться «простолюдином». А тебя я вызову, только когда прибуду на место.

Мальчишка сдвинул очки на лоб, чтобы была виднее его скептическая мина.

— А я-то думал, что Британская империя заправляет всем в Европе! — сказал он. — Вы же подчинили себе Прагу сто лет тому назад! Как же это вышло, что теперь они вам указывают, что можно, чего нельзя?

— Они нам не указывают. Мы по-прежнему поддерживаем баланс сил в Европе, но официально у нас с чехами сейчас договор. Пока что мы гарантируем, что никаких магических вторжений в Прагу совершаться не будет. Вот почему эта поездка требует деликатности.

— Кстати, о деликатности! — Мальчишка широко улыбнулся и подмигнул. — Я ведь неплохо вел себя сегодня, а?

Натаниэль поджал губы.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же, сегодня утром я был настоящий паинька — разве ты не заметил? Я мог бы наговорить твоему начальству с три короба гадостей, однако же сдерживался — а все ради тебя!

— Да ну? А мне показалось, что ты был в своем репертуаре.

— Ты что, шутишь? Я был такой елейный, что с меня едва не капало! До сих пор тошнит, как вспомню это фальшивое смирение. Однако это лучше, чем снова оказаться в Джессикином Скорбном Шаре. — Мальчишка-египтянин содрогнулся. — Но мне-то пришлось подлизываться всего несколько минут! А как это, должно быть, ужасно — заискивать перед ними вечно, как это делаешь ты, и сознавать, что ты можешь в любой момент прекратить эту игру и уйти восвояси — но что у тебя для этого кишка тонка!

— Ты можешь прекратить это прямо сейчас. Твоё мнение меня не интересует.

Натаниэль не собирался выслушивать демона — они нередко морочат голову волшебникам обманчивыми истинами, чтобы сбить их с толку. Самое разумное — вообще их не слушать.

— Кроме того, — добавил он, — Дюваль, к примеру, мне не начальник. Я его в грош не ставлю.

— А Уайтвелл что, другая, что ли? Я что-то не заметил особой любви между вами.

— Довольно. Мне пора собираться, а перед отъездом мне ещё нужно зайти в министерство иностранных дел.

Натаниэль взглянул на часы.

— Ты понадобишься мне снова через… часов через двенадцать, когда я буду уже в своем отеле в Праге. До тех пор, пока я не призову тебя снова, я связываю тебя узами и оставляю здесь. Сиди в этом круге тихо и незримо для всех разумных существ, пока я не позову.

Мальчишка пожал плечами:

— Ну, если надо…