Парящий дракон. Том 1, стр. 40

Возбуждение, охватившее ее, стало почти чрезмерным.

Хильда наклонилась вперед и не спускала глаз с витрины.

За выведенными на стекле буквами виднелся владелец магазина – лысый и толстенький. Доктор Вотерхауз испарился из головы Хильды, и она пробормотала:

– Ну пошевелись же, пожалуйста, – испугав официанта, который подошел принять у нее заказ. Официант и владелец магазина пошевелились одновременно, и она увидела, что седовласый мужчина за витринным стеклом действительно был Реном Ван Хорном. Стоя там и сопровождая свой разговор жестами, доктор выглядел еще моложе, чем час назад в своем кабинете.

– Хотите, чтобы я постоял около вас? – раздался неуверенный голос официанта откуда-то позади нее. Хильда взглянула на него, словно прося о помощи, и увидела, как еще один красногрудый зяблик безжизненно соскользнул с ветки карликового дерева и упал на асфальт.

6

Доктор Ван Хорн отменил два назначенных на вторую половину дня визита и теперь задумчиво стоял в тесной комнате антикварного магазинчика.

– Это должно быть нечто особенное, – говорил он владельцу, который не знал его, но благодаря возрасту, манере держаться и роскошному белому полотняному костюму отнес его к категории хэмпстедских денежных мешков. – Совсем особенное, если вы понимаете, что я имею в виду, – Он улыбнулся, однако это не развеяло впечатления исходившей от него силы. – Я-то узнаю его, как только увижу, но это означает, что и оно, в свою очередь, узнает меня.

– Ну, – неуверенно сказал мистер Бандль, не зная, как отвечать на такое странное заявление, – есть несколько новых вещей…

– Да, конечно. Я уже искал такое. Я был в Редхилле два дня назад и заехал в Кинг Джордж, где есть несколько очень интересных антикварных магазинов, но ни в одном… Мне ничего не подошло. – Он пренебрежительно махнул рукой. – Ничего не подошло. То, что мне нужно, нам надо бы обсудить конкретно. Я расчистил пространство на стене у себя дома – к тому времени я даже не знал для чего – просто знал, что нужно снять кое-какие картины. Потом понял, что мне нужно: зеркало. Обязательно высокое и овальное.

Оно не должно быть новым. Новое никуда не годится.

Доктор Ван Хорн требовательно посмотрел на мистера Бандля.

– А сегодня я сидел в своем кабинете, и вдруг мне ни с того ни с сего пришло в голову, что у вас есть именно то зеркало, которое мне нужно. Разве это не удивительно?

– Ну конечно, это удивительно как раз потому, что сегодня мне доставили кое-какую мебель, которую я на прошлой неделе приобрел на аукционе, – сказал мистер Бандль, – и там как раз зеркало, такое, как вы описываете.

– Я знал это.

– Хм. Да. Очень необычно. Не пройдете ли вы за мной?

Доктор Ван Хорн кивнул и последовал за мистером Бандлем на склад в глубине магазина. Здесь была свалена неотполированная, неухоженная мебель: секретеры и бюро, письменные столы с обитыми кожей столешницами и обеденные столы красного дерева.

– Ну, я еще не оценил эти вещи, но думаю, что мы придем к некоторому… – Он вопросительно склонил голову набок и поглядел на доктора.

– О да. Разумеется, – Доктор перестал рыскать по заваленной мебелью комнате и уставился наверх, где виднелся кусок овального высокого зеркала в изысканной резной раме. – Вот оно. Я когда-то владел им.

– Вы владели им? Оно с того аукциона, о котором я говорил. Зеркало французское и датируется примерно тысяча семьсот девяностым годом, но, может, его сделали еще раньше. Мне кажется, большую часть этих вещей ввозили Грины. Теперь-то от них почти ничего не осталось.

– Я владел им, – сказал покупатель.

– Да, сэр, понимаю.

Когда они подошли поближе, чтобы взглянуть в помутневшую поверхность, в ней мелькнула какая-то тень. Мистер Бандль широко раскрыл глаза и наклонился, чтобы рассмотреть ее получше. Но она исчезла.

– Ага, вот. Оно меня узнало.

– Почистить нужно как следует, – пробормотал мистер Бандль.

Пэтси бедром толкнула дверь и занесла поднос в комнату, где лежал Лес в приятном окружении журналов, газет и тарелок с фруктами, отчетов фирмы и сложенного номера "Уолл-стрит джорнал". Он взглянул на нее – лицо у него было исхудавшим и небритым.

– Что это?

– Твой завтрак. Подсушенные тосты, брынза, апельсиновый сок.

– И это ты называешь завтраком? Брынзу?

Пэтси поставила поднос на прикроватный столик.

– Твоему желудку нужно что-нибудь помягче.

– О да, я знаю.., но… Боже, как насчет яичницы или чего-то в этом роде?

– Съешь это, и посмотрим, как ты себя будешь чувствовать. Через полчаса я должна встретиться с доктором Лаутербахом. Если, когда я вернусь, с твоим желудком будет все в порядке, я сделаю тебе яичницу.

– Я чувствую слабость.

– Ты и выглядишь неважно, – сказала Пэтси. Она села в кресло и оперлась локтями о колени, внимательно разглядывая Леса. – Если честно, ты выглядишь ужасно.

– Ты и сама выглядишь не лучше, – автоматически отозвался Лес, но в этом была и доля правды. Пэтси выглядела усталой – безнадежно усталой, как сказал бы более чувствительный, чем Лес, человек.

– С чего бы мне хорошо выглядеть? Я и чувствую себя очень плохо. И это никакой не грипп, Лес. Может, я должна сказать тебе, что думаю по этому поводу?

– Но ведь я болен, – возразил Лес. – Полгорода подцепило этот грипп.

– Я не имею в виду грипп. Я имею в виду наш брак.

Лес вырвал листок из блокнота, который валялся рядом с ним в постели, и медленно начал рвать его на мелкие кусочки.

– Вот и пример того, что я имею в виду. Ты даже не хочешь посмотреть на меня.

Лес отбросил клочки в сторону и устало поглядел на Пэтси.

– Дело в том, что мы словно вообще не женаты.

– Нет?

– У меня муж, который не разговаривает со мной, не хочет ничего делать вместе и вспоминает, что у него есть жена, лишь когда он болен настолько, что обделывается в штаны. По-моему, это не слишком напоминает нормальный брак.

– Я не согласен с тобой.

– По-твоему, это выглядит не так? Разве мы вместе делим все жизненные трудности? Мы ближе всего друг другу; когда ты прикидываешь, куда бы меня стукнуть. Тебе это нравится больше, чем заниматься любовью. Сам знаешь, что это правда. Ты охотнее бьешь меня, чем ласкаешь.

– О Боже, ты все валишь на меня. И хорошенькое же время ты выбрала – когда я настолько слаб, что не могу выбраться из постели.

Пэтси против своей воли начала раздражаться.

– Что толку обвинять тебя. Ты же все равно не поймешь.

Я не понимаю, зачем нам продолжать жить вместе!

– Ты не любишь меня? – спросил Лес.

– Я не знаю. С твоей стороны я особой любви не чувствую.

– Черт тебя побери, я же болен! – заорал Лес.

Пэтси поглядела на часы.

– О да, я знаю, ты идешь к этому Лаутербаху. Пойди, расскажи ему, какой я никуда не годный, а он тебе скажет, что ты должна меня оставить. Он тебя и за руки подержит, пока будет уговаривать.

– Я должна идти, – сказала Пэтси и встала.

– Напомни этому парню, откуда приходят деньги, – сказал Лес, приподнимаясь на локте и сбрасывая на поднос всю деловую переписку, – увидишь, как он быстро решит, что я все-таки на что-то годен.

– До свидания, – сказала Пэтси и пошла к двери.

– До свидания? Какого свидания? Ты просто уходишь, и все? – мрачно улыбаясь, спросил Лес.

– Не знаю, – почти закричала Пэтси, – но, по крайней мере, если я уйду, я не буду видеть, как ты угрожаешь оружием полицейским!

Лес тоже собирался повысить голос, но сдержался.

– Ты знаешь, почему это случилось.

– Да уж лучше, чем ты, – Пэтси закрыла двери и быстро спустилась по лестнице. Лес еще что-то выкрикивал, но она не обращала на него внимания. Пятнадцать минут спустя она медленно ехала по Мэйн-стрит в поисках места для парковки.