Обитель теней, стр. 41

Он холодно смотрел на Тома через тонкое золотое пенсне.

Кондуктор хлопнул сзади дверью и ухватил Тома за руку выше локтя.

– Я не смог вовремя остановить его, мистер Пит. Ради Бога, извините.

– Ничего, я понял. Уведите его.

Кондуктор вывел Тома в соседний вагон, где постаревший Скелет Ридпэт тут же презрительно отвернулся от него к окну.

– Никогда больше не заходи туда, понял? – сказал кондуктор Тому на ухо. Тон его не был сердитым. – Они немного того, – покрутил он пальцем у виска, – но это их дело.

– Да что же там такое? – удивленно спросил Том.

Кондуктор отпустил наконец его руку.

– Что-то вроде дружеской встречи. Это их собственный вагон. А видел бы ты, что они едят и пьют… Да, чтобы так кататься, надо денежки иметь! Вагон их прицепили за пару станций отсюда, а едут они до самого Нью-Йорка. Ты, сынок, больше не вздумай туда соваться. Гуляй себе по всему поезду – тебе что, мало? – а туда не лезь, понял?

Добравшись до своего купе. Том плюхнулся рядом с Дэлом.

– Ну что? – нетерпеливо спросил тот. – Он здесь?

– Просто какой-то старпер, похожий на него.

– А-а-а… – облегченно вздохнул Дэл. – Ну и слава Богу. – Он провел ладонью по лоснящимся волосам, взглянул на Тома и засмеялся. – А ведь мы с тобой в штаны наложили, правда? Вот только что он мог нам сделать, даже если бы был здесь, в поезде?

– А может, – как там у твоего дяди? – это ты вызвал сюда его дух? – усмехнулся Том.

Той ночью, когда они проезжали Иллинойс, Тому приснилось, что он сидит в дремучем лесу у костра под полной луной, взирающей с неба гигантским глазом, а рядом с ним лежит громадный змей и что-то говорит ему.

Глава 3

На завтрак у них были французские тосты с кленовым сиропом, маленькие, твердые, пахнущие дымом сосиски и томатный сок. За окном вагона-ресторана проплывали пшеничные поля Огайо, разделенные темными, задымленными городами. К тому времени почти все пассажиры из Аризоны уже сошли, и южный тягучий говор сменился напевным среднезападным. Среди новых пассажиров выделялась четверка на удивление изящно и со вкусом одетых негров среднего возраста. Сели они глубокой ночью в Чикаго, и из того, как они наблюдали за погрузкой многочисленных футляров с инструментами в багажный вагон, следовало, что они – знаменитые музыканты. Это подтверждалось тем, как их обхаживал кондуктор – точно они были коронованными особами или, по меньшей мере, национальными героями. Уж наверное, Моррис Филдинг знал бы, кто они такие.

– Одного зовут Коулмен Хоукинс, – сообщил Дэл. – Кондуктор мне сказал. А вот кто тот молчаливый, лысый как колено, тебе ни за что не догадаться.

– Ну где уж нам.

– Томми Фланаген. Он пианист и, по словам кондуктора, играет феноменально, настоящий виртуоз.

– Как?! Томми Фланаген?

Том, бросив нож и вилку, принялся поочередно оглядывать столы вагона-ресторана.

– Вряд ли они уже проснулись, – криво усмехнулся Дэл. – И вообще, что ты так возбудился? Если тебе повстречался однофамилец, почему бы ему не быть знаменитым пианистом?

– Лучше бы он оказался знаменитым бейсболистом, – пробормотал Том.

У него возникло ощущение, что этот тип, похожий на англиканского пастора, украл у него имя, и чувство это было ему очень неприятно.

Глава 4

– Интересно, какие у него планы… – задумчиво проговорил Дэл.

– Дать где-нибудь концерт, наверное.

– Да я не об этом твоем однофамильце, балда. Меня интересует, конечно же, дядя Коул. Что он придумает на этот раз?

– Он что, всегда изобретает что-нибудь новое?

– Конечно. Однажды – я был еще совсем маленьким – все лето у него там был самый настоящий цирк: повсюду клоуны, акробаты и все такое прочее. Другим летом он устроил кино: вестерны и боевики. Мне было тогда двенадцать, и я прямо-таки бредил кинематографом – каждую субботу ходил на сдвоенный сеанс. А когда приехал в Обитель Теней, там словно ежедневно показывали новый фильм, причем я никогда не мог заранее сказать, что именно будет сегодня.

Я видел Хэмфри Богарта и Мэрилин Монро, Уильяма Бендикса и Рэндольфа Скотта…

– Прямо там! Не может быть.

– Ну, это так казалось, что я видел их "живьем". Ясное дело, это были не они, и все же… Иногда это были фрагменты из фильмов. Повсюду там установлены проекторы, но он может создать впечатление, что все происходит словно наяву. И каждым следующим летом представление меняется, вот почему я и задумался над тем, что будет в этот раз. – Дэл сделал паузу. – Видишь ли, это всегда так или иначе связано с происходившим до моего приезда. По его словам, работа с тем, что засело в сознании или же в подсознании, есть неотъемлемая составная часть магии. А теперь вспомни, что с нами происходило в этом году…

Вид у Дэла был определенно встревоженный.

– Ты хочешь сказать, это может быть как-то связано со школой?

– Ну, вообще-то, такого еще не случалось. Дядя Коул терпеть не может школы. Он говорит, что знает одного-единственного человека, способного руководить школой, и этот человек – он сам.

– А вдруг речь пойдет о Скелете, о нашем с тобой шоу и о…

– О пожаре? Очень даже может быть. – Вдруг Дэл просиял. – В любом случае мы кое-чему сможем научиться.

– Мне кажется, есть вещи, которым не следовало бы учиться, – выразил Том единственный консервативный из всех своих жизненных принципов.

– Рекомендую тебе для начала внимательно выслушать то, что он скажет нам при встрече на вокзале. Это будет ключом ко всему остальному.

– Знаменательные первые слова… – изрек Том, призадумавшись.

Похоже, Дэл опять почувствовал себя неловко.

– Ну что, с завтраком покончено? Тогда идем.

Он чуть раздраженно шмякнул вилкой о тарелку и выглянул в окно. Мимо проносились грязные кирпичные стены станционных пакгаузов – поезд проезжал один из бесчисленных унылых городков Огайо. И тут Дэл наконец набрался смелости и выпалил то, что, очевидно, уже давно собирался сказать:

– Послушай, Том, ты это должен знать… То есть я должен был сообщить тебе об этом раньше. Видишь ли, мой дядя…

В общем, все, что ты слышал о нем, – правда, в том числе и то, что он полусумасшедший. Ну, во-первых, он выпивает, да что там – пьет мертвецки. Но дело даже не в этом, по крайней мере мне так кажется. Он просто полусумасшедший. Думаю, он страшно одинок, конечно не считая летнего сезона, когда я приезжаю к нему. Магия – это все, что у него есть в жизни. Иногда в него как будто бес вселяется. Ну а уж если он уходит в запой…

– Вот этого-то я и опасался, – вздохнул Том.

Будь осторожен, Рыжик…

– Бад Коупленд его знает?

Дэл кивнул.

– Они встречались только один раз – Бад приезжал за мною в Вермонт, когда я.., гм.., сломал ногу. Это был просто несчастный случай. – Дэл сейчас выглядел таким жалким, что Тому стало неловко за свой вопрос. Однако Дэл продолжал:

– Так вот, они виделись, и Баду не понравился дядя Коул. Он даже был против того, чтобы я к нему ездил, и мне стоило огромного труда уговорить его. Но, Том, он же просто-напросто не понимает…

– Ясно, – сказал Том.

– Дядя Коул вовсе не душевнобольной, все дело в том, что он, во-первых, страшно одинок, а во-вторых, так и не получил признания, которое, безусловно, заслуживает. Да он в полном порядке, вот увидишь, – умоляюще говорил Дэл. – Он даже не полусумасшедший, я не так выразился…

– Ты сломал ногу, когда он был пьян?

– Д-да… Но ведь люди сплошь и рядом ломают ноги, катаясь на лыжах. – По всей видимости, Дэл это говорил уже не раз, в частности Балу Коупленду и Хиллманам. – Это даже был не перелом, а трещина, как говорил врач, толщиной с волос. Я провел в гипсе всего три недели, а это сущая ерунда.

– Врача вызвал дядя?

Дэл покраснел.

– Нет, Бад. Дядя Коул сказал: само заживет. И он был прав! Кость прекрасно срослась бы и сама, может, не так быстро, но срослась бы.