Глотка, стр. 104

– Да, – кивнул Дэвид.

– Лицо ее было покрыто кровью. И там был запах... запах гниения. Вот что это было. Бандольер не догадался переворачивать ее, и у Анны были пролежни. От простыней все время воняло. Было ясно, что Анна умирает. Боб наорал на нас и велел нам убираться наверх.

– Через какое-то время после этого, – продолжил рассказ Дэвид, – мы увидели, как в их дверь входит доктор. Ужасный доктор. Я понял, что Анна мертва.

– Я подумала, что Боб понял наконец, что Анна умирает и решил прибегнуть к помощи медика. Но прав оказался Дэвид. Вскоре после того, как ушел доктор, пришли двое и вынесли ее тело. Оно было накрыто простыней. Не было ни некролога в газетах, ни похорон – ничего.

Тереза тоже подперла ладонью подбородок и стала смотреть в окно. Она вздохнула, пытаясь отогнать нахлынувшие ужасные воспоминания, затем откинулась на спинку сиденья и подняла одной рукой волосы со лба. – Мы не знали, что произойдет дальше. Это было ужасное время. У мистера Бандольера появилась какая-то работа, потому что он все время выходил из дома, одетый в костюм. Мы ждали, когда за ним приедет полиция. Потому что даже такой ужасный врач, как тот, что побывал у него, должен был понять, от чего умерла Анна. Но ничего не происходило. А потом кое-что все-таки произошло, мистер Андерхилл. Но совсем не то, чего мы ожидали. – Тереза снова посмотрела прямо мне в глаза. – Потом перед отелем «Сент Элвин» убили вашу сестру.

Хотя Тереза излагала все достаточно связно и последовательно, я до сих пор не был уверен, что понимаю ее правильно. Я заинтересовался Бобом Бандольером в основном потому, что рассчитывал использовать его как источник информации и уже только потом ради него самого, поэтому с сомнением спросил. – Так вы думали, что это он убил мою сестру?

– Сначала нет, – сказала Тереза. – Мы вообще не думали об этом. Но когда неделю спустя, может быть, меньше... – Тереза посмотрела на мужа, который только пожал в ответ плечами.

– Пять дней, – уточнил я. Голос мой почему-то дрожал. Супруги Санчана оба удивленно посмотрели на меня, и я прочистил горло. – Через пять дней.

– Через пять дней, вскоре после полуночи нас разбудил звук открывающейся и закрывающейся двери. Потом, полчаса спустя, звук повторился. А на следующий день – когда мы прочли в газетах, что на том же месте, где ваша сестра, была убита женщина, у нас возникли подозрения.

– У вас возникли подозрения, – повторил я. – А еще через пять дней?

– Мы слышали то же самое – открылась, затем закрылась входная дверь. Потом, когда Дэвид ушел на работу, я вышла за газетой. И там было написано, что еще один человек – музыкант – был убит прямо в отеле. Я побежала домой, заперла нашу дверь и позвонила Дэвиду на работу.

– Да, – подтвердил Дэвид. – А я объяснил Терезе, что нельзя арестовать человека за убийство только потому, что ночью он отлучался из дому. – Казалось, его гораздо больше удручали слова, сказанные сорок лет назад, чем пожар собственного дома.

– А еще через пять дней?

– То же самое, – сказал Дэвид. – Абсолютно то же самое. И снова убийство.

– И вы даже тогда не позвонили в полицию?

– Мы, наверное, позвонили бы, несмотря на то, что были очень напуганы, но в следующий раз, когда произошло нападение, мистер Бандольер был дома.

– А в следующий после этого раз?

– Мы снова слышали, как он выходил. Тереза предположила тогда, что молодого доктора пытался убить какой-то другой человек. Но с тех пор мы стали искать по выходным другое жилье. Мы не могли больше спать в этом доме.

– Доктора Лейнга действительно пытался убить совсем другой человек, – сказал я. Чувства мои судорожно пытались угнаться за мыслями. В голове вертелись сотни вопросов, которые необходимо было задать этим людям. – А что вы подумали после того, как детектив был найден мертвым?

– Что я подумал? Я не думал. Я испытал облегчение, – сказал Дэвид.

– Да, мы испытали огромное облегчение, – подхватила Тереза. – Потому что тогда казалось, что известно, кто убийца. Но потом...

Тереза посмотрела на мужа, который кивнул с несчастным видом.

– У вас появились сомнения?

– Да, – сказала Тереза. – Я по-прежнему думала, что доктора пытался убить кто-то другой. А единственным человеком, которого тот несчастный детектив действительно имел причины так сильно ненавидеть, был тот ужасный мясник с Маффин-стрит. И мы подумали, мы с Давидом подумали...

– Да? – я вопросительно взглянул на Терезу.

– Мы подумали, что мистер Бандольер убивал людей потому, что его уволили из отеля. Он был вполне способен на такое. Люди ничего для него не значили. И потом еще розы...

– Какие розы? – почти одновременно спросили мы с Джоном.

Тереза удивленно посмотрела на меня.

– Но вы ведь говорили, что заходили в дом?

Я кивнул.

– Неужели вы не заметили перед домом розы?

– Нет, – сердце мое учащенно забилось.

– Мистер Бандольер любил розы. И когда у него было время, все время возился с растущими перед домом цветами. Словно это были его дети.

8

Казалось, время должно было бы остановиться, а небо потемнеть. И обязательно должен был грянуть гром, сверкнуть молния. Но ничего этого не произошло. Я не вскочил на ноги, не перевернул стол, хотя только что услышал наконец информацию, за которой так или иначе охотился всю жизнь. И сообщила мне ее седоволосая женщина в сером свитере и синих джинсах, которая знала все это в течение сорока лет. Но единственное, что произошло потом, – мы с ней оба подняли со стола чашки и отхлебнули по глотку кофе.

Я узнал имя человека, отнявшего жизнь моей сестры, – это было чудовище по имени Боб Бандольер, мерзавец Боб, нацист, подвизавшийся не на ниве политики, а в жизни людей – я, возможно, никогда не смогу доказать, что это именно он убил мою сестру и совершил остальные убийства «Голубой розы», но невозможность доказать это не шла ни в какое сравнение с тем, что теперь я знал наверняка его имя. Знал его имя. Мне хотелось бить в барабаны и трубить в трубы.

Я взглянул в окно. Дети сбегали с холма, раскинув ручки, и попадали в объятия своих родителей. Тереза Санчана положила мне на руку свою холодную ладонь.

– Наверное, соседи выкопали розы после того, как Бандольер покинул дом, – сказал я. – Дом пустует уже много лет. – Все слова казались пустыми и бессмысленными. Дети выворачивались из рук родителей и бежали обратно на холм, чтобы снова кинуться с него вниз. Пожав мне руку, Тереза убрала ладонь.

Если этот человек еще жив, я должен найти его. Я должен увидеть, как его посадят в тюрьму, или голодный дух моей сестры никогда не обретет покоя и не оставит в покое меня.

– Теперь мы должны пойти в полицию? – спросил Дэвид.

– Конечно, должны, – сказала Тереза. – Если Бандольер жив, то еще не поздно.

Отвернувшись от окна, я взглянул на Терезу Санчана.

– Спасибо, Тереза.

Она снова протянула руку через стол, я накрыл ее ладонь своей.

– Он был совершенно ужасным существом. Он даже прогнал этого чудного маленького мальчика. Он отказался от него.

– Для мальчика так было только лучше, – сказал Дэвид.

– Что это был за маленький мальчик? – я понимал, что они говорят о каком-то мальчишке из Пигтауна, о ком-то вроде меня самого.

– Фи, – сказала Тереза. – Вы разве ничего не знаете о Фи?

Я удивленно заморгал.

– Мистер Бандольер отказался от него, он прогнал своего собственного сына.

– Своего сына? – машинально повторил я.

– Филдинга, – сказал Дэвид. – Мы называли его Фи – чудесный ребенок.

– Я любила этого маленького мальчика, – сказала Тереза. – Мне было так жаль его. Жаль, что мы с Дэвидом не могли взять его к себе. – Тереза опустила голову, приготовившись выслушать привычные возражения мужа. Когда Дэвид закончил приводить доводы, почему они не могли тогда усыновить ребенка, она снова подняла голову. – Иногда я так и вижу, как он сидит на крыльце дома – замерзший и несчастный. Отец заставлял его ходить одного в кино – это пятилетнего ребенка!