Клинок Тишалла, стр. 164
Зал суда всегда имел свой специфический запах: ароматы пудры и цветочного масла благородных судей смешивались с миазмами страха и пота избитых и напуганных обвиняемых. Эта смесь годами впитывалась в стены – смесь роскоши и вины, ставшая для Райте запахом юриспруденции. Но теперь здесь пахло прелой листвой и горючим маслом.
Часовня некогда служила святилищем Проритуна – бога небес, который был хранителем людских клятв и защитником законов Анханы. В этом зале судьи молились и очищали свои помыслы перед судебными заседаниями. Им помогал жрец небесного бога, который благословлял ревнителей закона и освобождал их от возможных чар принуждающей и убеждающей магии. Несмотря на то что Проритун больше не почитался в судах Анханы, часовня осталась. И с некоторых пор стала святилищем Ма’элКота.
Ее открытые двери охраняли Глаза Божьи.
– Эй ты, – угрожающе прошептал один из них, словно боялся, что его услышит патриарх. – Не знаю, как тебе удалось попасть сюда, но тебе здесь не место. Пошел прочь!
Райте остановился у колонны, которая была наполовину алой от отблесков пожара, а наполовину скрывалась в черной тени. Он сплел пальцы.
– Я посол…
– А мне плевать, кто ты такой, приятель.
Стражник двинулся к непрошеному гостю, и на одежде его заиграли отблески пожара.
– Дуй отсюда, а иначе мой меч окажется в твоих кишках. Считаю до трех. Раз!
Райте нахмурился. Неужели сказывалось влияние Проритуна? Он снова сплел пальцы и приказал:
– Опусти меч.
– Два!
– Действительно, шел бы ты отсюда, – посоветовал второй охранник. – А то ведь он и впрямь убьет тебя.
Райте сосредоточил внимание на собственном теле. Сделав глубокий вздох, он перенес всю его тяжесть на пальцы левой ноги. Его правая рука легла на рукоятку Косалла.
– Я не хочу кровопролития.
– Не волнуйся, это наша забота.
Глаз Божий подошел еще ближе. Теперь он стоял в шаге от Райте.
– Три!
Однако стражник не стал нападать. Возможно, он увидел собственную смерть в печальных блеклых глазах визитера.
– Ваше сияние! – громко крикнул Райте. – Ваше сияние, это я. Посол Райте.
– Допустим, что так, – отозвался второй стражник.
– Ваше сияние, я должен поговорить с вами о важном деле.
Через открытую дверь из часовни донесся замогильный голос, наполнивший пустое помещение гулким эхом:
– Уходи.
– Ты слышал, парень? – спросил первый стражник.
Приблизившись на полшага, он поднял меч, словно ребенок, решивший отогнать палкой незнакомую собаку.
– Ваше сияние, я насчет Кейна, – крикнул Райте. – Я должен поговорить с вами о Кейне.
Некоторое время никто не двигался.
– Пропустите его.
Стражник отступил на шаг и указал мечом на дверь. Пройдя мимо него, Райте затылком почувствовал, как этот голодный хищник изготовился к нападению.
– Не делай этого, – посоветовал он и остановился.
Черное масло стекало с его левой ладони и густыми каплями падало на пол. Охранник за его спиной неохотно и медленно опустил занесенный было меч.
– Ты меня не испугаешь.
– Да, – не оборачиваясь, согласился Райте. – Но я могу убить тебя, хотя мне не нужна твоя смерть.
Он снова почувствовал движение голодного зверя – на сей раз тот медленно отступил. Райте кивнул и двинулся дальше.
6
Высокие своды часовни озарял слабый свет пламени. Блики просачивались через цветные стекла вентиляционных шахт и плясали на рядах подставок для колен, обитых мягким плюшем. Танец мерцающих отсветов придавал подобие жизни лику каменного Ма’элКота. Его изваяние высотой с два человеческих роста возвышалось за алтарем, а впереди на полу лежала груда грязного тряпья, пропитанного маслом и дымом.
Взглянув на бога, Райте замер.
Из его правого глаза выкатилась слеза и, скользнув по складке у рта, сорвалась с подбородка. Медленно, почувствовав себя вдруг слабым и старым, Райте опустился на одно колено и склонил голову. Потом он ударил себя кулаком в грудь повыше сердца и, разжав пальцы, протянул ладонь к образу бога. «Отче, прости меня, – безмолвно взмолился он. – У меня не было выбора».
Слезы брызнули у него из глаз.
«Прости меня».
Но где-то в глубине сердца горело тайное пламя. Даже слезы, катящиеся по щекам, казались неискренними – лицедейскими .
«Во что я превратился?!»
– Райте…
Голос доносился со стороны большой статуи. Райте поднял голову и увидел, что груда тряпья у подножия алтаря зашевелилась. Из нее выглянуло грязное и изможденное лицо. Потом эта куча встряхнулась и двинулась в сторону Райте, странно подрагивая, словно под ней скрывалось какое-то студенистое морское существо, похожее на густой кисель.
– Ваше сияние, – произнес Райте. – Спасибо, что приняли меня.
Куча медленно поднялась вверх и стала ростом с человека.
– Я знаю, почему ты здесь.
«Сомневаюсь», – подумал Райте и, не поднимаясь с колен, сказал:
– Я пришел, чтобы спасти Империю и город.
– Не лги мне, Райте.
Тряпичная куча вновь потащилась к нему.
– Все мне лгут. Я не могу понять, почему люди решили, что мне неизвестна конечная истина.
Из тряпок высунулась длань, похожая на раздувшуюся руку трупа, и грозно указала на Райте пальцем:
– Ты пришел за Кейном. Ты был с ним с самого начала.
– Ваше сияние, я могу помочь вам. У меня есть лекарство. Я могу вернуть вам здоровье.
– Не лги мне!
Рука замахнулась на него, словно хотела ударить.
– Ты явился ко мне с этой идеей… Тебе захотелось привести его сюда. Ты пришел вместе с ним. Навязал его мне и городу! Все это… – Рука сделала жест, очевидно, подразумевающий бескрайние просторы разоренной империи. – Все это дело рук твоих. Ты обрек нас на это бедствие, Райте!
В воздухе мелькнуло белое пятнышко плевка.
– Ты! Ты! Ты!
С каждым вскриком взмах десницы карающей становился все ближе и ближе. Райте опустил глаза и изумился: край патриаршего одеяния, прикрывавший изрезанные, окровавленные ноги, был испачкан черным маслом.
– Ваша сияние, – начал он, – пожалуйста…
Услышав крики патриарха, Глаза Божьи поспешили на помощь. Позади Райте послышался топот – топот множества ног.
– Ваша сияние, есть лекарство! Вас можно спасти. Империю можно спасти…
Скрюченный палец указал на Райте:
– Арестуйте этого человека! Возьмите его и убейте!
– Мы можем спасти род людской… – тихо докончил Райте.
Вокруг коленопреклоненного монаха вырос лес кольчужных наголенников поверх кожаных башмаков.
– А мы за тобой, приятель. Отдай нам меч.
Райте поднялся с колен.
Пятеро Глаз Божьих стояли с мечами наготове. Еще трое ожидали сзади. Зверь пытался взять его в кольцо.
– Меч, придурок! Ты не справишься с нами.
Райте поднял блестящую черную руку и поднес правую ладонь к эфесу Косалла.
– Нет, справлюсь.
– Ты покойник!
Райте встряхнул левой рукой, и капли черного масла брызнули на лицо охранника, сказавшего последнюю фразу. В тот же миг Райте сжал рукоятку Косалла и повернул пробудившееся лезвие. Первый Глаз Божий упал и завыл: горючее масло попало ему в глаза. Второй стражник ошеломленно смотрел на обрубок своего меча – Косалл рассек рукоятку чуть ниже его пальцев.
Когда первые двое отступили, вперед вышли остальные.
– На моей совести смерть многих людей, – промолвил Райте. – Я без труда убью вас всех. Но если вы хотите пожить еще немного, то лучше уходите отсюда.
Из тряпичной кучи раздался голос зверя:
– Тот, кто покинет часовню, пока предатель жив, почувствует на себе всю тяжесть имперского правосудия.
– Имперского правосудия больше нет, – сообщил офицерам Райте. – А этот человек скоро умрет и не успеет наказать вас. Уходите.
В ответ они с заговорщическим видом переглянулись друг с другом.
Фехтовальщиком Райте был в лучшем случае посредственным, но Косалл прощал своем владелцю любые ошибки. Его неодолимый клинок не принимал в расчет щиты и парирующие удары. Броня от него почти не защищала. Кольчуги лопались, как кожа. Чувствуя движения зверя, Райте начал атаку прежде, чем Глаза Божьи набросились на него: за несколько секунд проход был устлан обломками мечей и разбитыми щитами. Стражники по правую его сторону были окровавлены, по левую – обожжены горючим маслом.