Светлая полночь, стр. 51
— Мы это проработаем. — Торжественное обещание Джейса было адресовано миссис Бирс. Но одновременно и Гареку. — Я договорюсь, чтобы Гарека осмотрел офтальмолог. И прослежу за этим.
— Хорошо, — кивнула миссис Бирс. — А теперь я хочу сказать еще одну вещь. Внимательно выслушайте меня. Грейс была горячо и нежно любима. Ее любили Мэри Бет, Роули и ты, Джейс.
— И вы, миссис Бирс.
— Да, и я. И многое другие. Каждую минуту в течение первых пяти лет ее жизни. Я кое-что читала об этом. Но даже если бы я не читала, я все равно уверена в том, что хотя мозг ее утратил память, но сердце все помнит. А это фундамент любви, это источник любви. С нашей Грейс все в порядке, с ней будет все в порядке, найдем мы ее или нет. Мы дали ей все лучшее, что могли дать, когда она была с нами, и сейчас, когда мы заняты ее поисками, мы должны отдавать — и делать это постоянно — все лучшее тем, кого мы любим…
Замысел акварели пришел к Джулии в то мгновение, когда Трой Логан заявил ей, что Грейс жива. Образ возник в воображении Джулии, и ей осталось лишь воплотить его в акварель, которую она напишет незадолго до Рождества и подарит Джейсу накануне.
Однако Джулия осуществила свой замысел в ту же лочь, спустя несколько часов после мудрых, исполненных любви слов миссис Бирс, когда Джейс и Джози уже спали.
К рассвету акварель была готова. Джулия подарит ее Джейсу сегодня же. Акварель отличалась на редкость удивительным видением, поскольку у Джулии теперь были три музы.
Уинни, Джози и Грейс. Это они водили ее рукой. Они были с ней, все три, в течение всей ночи, они были ее добрыми друзьями.
Рождественская елка на этой акварели была голубой, как в номере лондонского отеля. И у нее были такие же серебристые ветви и крошечные белые огоньки. На самом верху красовалась снежинка. Всего одна. Она разбрасывала вокруг себя сверкающие радуги.
Лунный свет ласкал дерево на берегу озера. Звезды мерцали в праздничном небе. Серебряные звезды — и рядом с ними розовато-лиловые.
На розовато-лиловом снегу, осиянный аквамариновым светом, на золотой арфе играл ангел. Он расположился рядом с замерзшим озером, зеркало которого казалось таким глянцевым и чистым, что танцующая девочка обязательно должна была слышать божественную музыку арфы.
Она была светловолосой, эта совершающая пируэты балерина. Ее лицо было устремлено в сапфировое небо. Она улыбалась, приветствуя пролетающие над головой сани, и радовалась серебристому звону колокольчиков.
И это обещало долгую светлую полночь и счастье, которое они наконец обрели.