Исцеление любовью, стр. 57

— Ты прекрасно дышишь, милая.

— Правда? Как хорошо! Но мне все равно будут делать операцию?

— Да. Это необходимо. Ты ведь понимаешь?

Райза утвердительно кивнула и только после этого посмотрела на Кэтлин:

— Это вы будете меня оперировать?

— Да, Райза. Если, конечно, ты не возражаешь. Девочка вопросительно посмотрела на Джесса. Он понял ее взгляд.

— Райза, это доктор Кэтлин Тейлор. Удивительный, потрясающий хирург. У меня нет даже тени сомнения в том, что все будет хорошо. Ты согласна?

— Согласна, — прошептала Райза. — Да, я согласна, доктор Тейлор!

— Вот и хорошо, — улыбнулась в ответ Кэтлин. — И еще один доктор будет мне помогать. Это прекрасный доктор, Рай-за. Он вот-вот подойдет. Кстати, Джесс его прекрасно знает.

По легкому румянцу, выступившему на щеках Джесса, Кэтлин поняла, как его взволновали эти слова.

— Он правда очень хороший доктор? — спросила Райза, внимательно посмотрев на Джесса.

— Да. Он очень хороший доктор и прекрасный человек. Это — мой родной брат. Мы с ним близнецы. Хотя внешне и не похожи друг на друга.

— Но если он твой брат, то почему никогда не приходил к нам в гости?

— Ну… видишь ли, были разные причины. Одна из них заключалась в том, что он был ужасно занят. Мой брат — известный хирург, у него всегда много пациентов.

— Он мог бы и меня оперировать?

— Мог бы.

В эту секунду дверь операционной открылась и вошел очень красивый мужчина в белом халате.

— Это он? — спросила Райза.

— Нет. Это — доктор Шеридан.

Доктор Стивен Шеридан мог бы показаться слишком суровым, если бы не был так хорош собой. Но сегодня на его лице отражалась еще и особая озабоченность. И не только судьбой девочки Райзы, но и чем-то другим, также в высшей мере серьезным. Об этом здесь знала только Кэтлин, причиной чего и стал тот самый «важный телефонный звонок».

Врачебная этика требует подобных консультаций между докторами, когда один из них планирует провести какую-либо радикальную процедуру с пациентом, которого ведет его коллега. Именно это задумала сейчас Кэтлин. Она намеревалась взять кровь у одного из пациентов Стивена и перелить другому.

Кэтлин ждала, что Шеридан согласится с большой неохотой и даже, возможно, станет протестовать. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у нее после предварительного телефонного разговора. Тогда Стивен не сказал ни да, ни нет. Кэтлин надеялась, что его в этот день не будет в больнице и она сможет осуществить свой план, сославшись впоследствии на недопонимание. Однако Стивен появился, чтобы проверить кровяное давление у своего только что перенесшего гипертонический криз пациента. И после этого тут же бросился в операционную.

…Доктор Стивен Шеридан остановился посреди комнаты и выразительно посмотрел на Джесса Фалконера.

— Я вам нужен, Стивен? — неуверенно спросил Джесс.

— Совершенно определенно — да! И очень срочно.

— Хорошо. Райза, мне придется ненадолго уйти.

— Уйти?

— Просто перейти в другой корпус, это рядом. Но даже если ты не будешь меня видеть, знай, что я здесь, неподалеку, с тобой.

— Как луна… — чуть слышно пробормотала Райза.

— Да, как луна, — откликнулся Джесс.

Кэтлин в тревоге посмотрела на девочку. Но дыхание Райзы выровнялось, а на щеках проступил румянец: И только в глазах была мольба: «Джесс! Не уходи!»

Он с любовью посмотрел на нее:

— Не бойся. Все будет хорошо! А я скоро вернусь, моя милая «вкусная картошка»!

— Насколько это опасно, Стивен?

Шеридан слегка нахмурился. Не то чтобы ему не понравился вопрос. Просто момент для этого был неподходящим. Длинная, полая внутри игла уже пронзила стенку его вены, и темная кровь стекала по стенкам стерильной пробирки.

Стивен еще несколько мгновений наблюдал за тем, как узкий стеклянный сосуд наполнялся густой бордовой жидкостью. Потом сумрачно сказал:

— Лет двадцать назад, когда еще мало кто знал о существовании таких болезней, как СПИД или гепатит «Б», переливание крови не задумываясь делали даже при более легких формах анемии. Теперь же стали экранировать тесты на эти болезни, но как быть с другими заболеваниями крови, о которых еще только начинают говорить?

Шеридан перевел взгляд с пробирки на пациента:

— Во всяком случае, Джесс, мы учли урок и в эти дни уже проводили переливания крови с куда большей осторожностью. Хотя случись такое два десятилетия назад, я скорее перелил бы вам кровь, чем взял ее.

— Я опасаюсь не за себя, Стивен. Что из того, если мой гемоглобин упадет еще на несколько делений? Дело не во мне. Куда большее беспокойство вызывает Патрик. Нет ли опасности для него?

Стивен чувствовал, что Джесс действительно боится не за себя, а за брата. Но не хотел усиливать эти опасения рассуждениями о всевозможных осложнениях. Тем более что сам Джесс избегал обсуждать эту тему.

Однако молчание не означало, что он не думал об этом. То, что клетки костного мозга Джесса так легко прижились в организме Патрика, не гарантировало их от возможного отторжения в будущем. Конечно, сейчас эти клетки успешно боролись с его болезнью, но достигнутая в результате операции гармония в костях Патрика была слишком хрупкой и шаткой. Что, если после нового переливания крови пересаженные клетки взбунтуются?

Стивен, казалось, угадал мысли Джесса.

— Конечно, — со вздохом сказал он, — известный риск есть. Но Патрик знает об этом. Он сказал, что готов принять столько крови, сколько вы сможете ему дать.

— Тогда, Стивен, берите! Берите столько крови, сколько потребуется!

Глава 30

Уэствудская больница

Вторник, 7 мая 1999 года

Доктор Шеридан порекомендовал Джессу провести остаток ночи в постели, воспользовавшись стоявшей в донорской кроватью. А утром — переехать на коляске в гематологическое отделение и вселиться вторым пациентом в палату Патрика, заняв соседнюю койку.

Стивен подозревал, что Джесс не воспользуется этой возможностью, чтобы помириться с братом. Хотя бы потому, что все его мысли сейчас были заняты Райзой. И не ошибся: тот решительно отказался находиться рядом с Патриком, но просил передать ему свою благодарность за согласие ассистировать при операции девочки.

Но Стивен Шеридан и предположить не мог, что Джесс вообще не станет ложиться. И уж совсем не допустил бы совершенно дикой мысли о том, что его пациент проведет остаток ночи в супермаркете «Ариэль», стоя перед полками с детским питанием и повторяя одними губами: «Вкусная картошка». А именно так Джесс и простоял все время, пока Райзе в больнице делали операцию.

Для него посещение этого отдела супермаркета стало своеобразным ритуалом еще с той поры, когда Райза была совсем крохотной. Здесь Джесс покупал ей несложную, но всегда очень вкусную еду. Сначала это были баночки и пакетики. Когда же девочка окрепла, то пришел черед и «вкусной картошки». Порой, когда Райза по каким-нибудь причинам уезжала, Джесс приходил сюда вообще без всякой цели и мог чуть ли не часами стоять перед полками и думать о ней.

Так произошло и сегодня ночью. Но на этот раз мысли Джесса были тягостными, а воображение рисовало ужасные картины. Он отлично знал все этапы операции, которую в эти минуты Кэтлин и его брат делали Райзе. Представлял себе, как вскрывают грудь маленькой девчушки, как открывают бьющееся сердце, берут его, подключают к груди Райзы бездушный аппарат, вторгаются скальпелем в живую нежную ткань…

Кэтлин не могла думать ни о чем, кроме операции. Эмоции здесь были недопустимы. Усилием воли она отогнала от себя мысль о том, что в этот момент оперировала не одно сердце, а два. Маленькое сердечко Райзы и большое — его…

Не могла Кэтлин позволить себе подумать и о том, куда и почему так неожиданно исчез Джесс. И о том, что он почувствовал себя здесь нежеланным, лишним и с презрением исключенным из того круга любви, который сомкнулся вокруг операционного стола Райзы.