Исцеление любовью, стр. 55

— Фальшивка?

— А как же иначе, Дэниел! Меня просто удивляет, что ты, не будучи знакомым с…

— Понятно. Он сказал тебе, будто все обвинения против него фальшивы, и ты тут же поверила. Так, что ли?

— Да. Джесс действительно мне все рассказал. Хотя мог бы и не говорить. Я слишком хорошо его знаю, чтобы поверить подобной сплетне. Жаль, что ты его тоже не узнал получше, тогда не стал бы слушать грязных наветов!

— Так или иначе, Линдсей, но я немедленно еду и забираю дочь! Ибо не могу допустить, чтобы Райза провела еще одну ночь в обществе этого типа.

— Не забывай, что Райза также и моя дочь! И предупреждаю: если ты попытаешься оторвать ее от меня, то мы втроем тут же исчезнем.

— Кто именно?

— Райза, Джесс и я. Мы решимся на такой шаг! И ты больше никогда не увидишь своей дочери! Ты этого добиваешься?

— Я хочу только одного: чтобы Райза была в безопасности!

— Поверь, я хочу того же! И сейчас она в безопасности. Ее любят, и она счастлива.

— Ты могла бы мне кое-что пообещать, Линдсей?

— Возможно.

— Никогда не оставляй Райзу наедине с этим человеком.

— Такого никогда не было. И не будет.

Эти слова были переданы Джессу и больно ранили его. Неужели Линдсей в нем все-таки сомневается?

В своем завещании, составленном за несколько недель до гибели, она особо подчеркивала, что ни в коем случае не считает Джесса ни убийцей, ни насильником. И что он никогда не обидит ее прелестную маленькую дочку.

Все свое огромное состояние Линдсей завещала Райзе. Саму же дочь до ее совершеннолетия поручала заботам и опеке Джесса Фалконера. Родительские права также делились поровну между ним и Дэниелом.

Все это было надлежащим образом запротоколировано, нотариально заверено и юридически подтверждено. Таким образом, опека и возможные справедливые претензии Джесса становились полностью узаконенными.

— Но, — сказал ему Дэниел в те трагические для обоих рождественские дни, — осуществить свои права на практике вам будет не просто. Ибо любой суд непременно встанет на мою сторону. И мы оба отлично это понимаем. Не правда ли?

«Но почему он мне многого не говорит? — думала Кэтлин, слушая исповедь Джесса. — Даже о завещании Линдсей и клятве Дэниела упомянул вскользь!»

— Разве ты не боролся за Райзу? Ведь, несмотря на все заявления Дэниела, ты, насколько я понимаю, делал все, чтобы оставить девочку у себя.

— Нет, Кэтлин, я не боролся!

— Почему?

— Знал, что проиграю.

— Опять же почему?

— Главное действительно не в этом. Просто для Райзы было бы лучше жить с Дэниелом, Стефани и маленькой сестренкой Холли, которую она сразу полюбила.

— А как же ты?

— У меня оставался лев. Именно он и стал рождественским подарком, который обещали мне Линдсей и Райза. Теперь я понимаю, что Линдсей хотела оставить мне память о себе…

— Ты думаешь, что она предвидела свою гибель? Или же покончила жизнь самоубийством?

— Думаю, что такое вполне возможно. Хотя во всем этом деле очень много белых пятен. Может быть, Линдсей и впрямь не справилась в тумане с управлением и сорвалась в пропасть. Или же столкнулась со встречной машиной: дорога там очень узкая. К тому же был густой туман. Не исключено и самоубийство. Я никогда не верил, что Линдсей, решив исчезнуть, просто куда-нибудь уедет. Она выбрала бы смерть…

«Итак, Линдсей, составляя свое завещание, не была уверена, что Джесс сможет получить права на Райзу, — думала Кэтлин. — Возможно, даже предвидела, что он не станет бороться за девочку. Поэтому и подарила ему льва. Линдсей знала, что Джесс просто не выживет, если ему не о ком будет больше заботиться».

— Когда ты в последний раз видел Райзу?

— Накануне Рождества. Ровно шестнадцать месяцев тому назад…

Дэниел хотел, чтобы Джесс уехал не прощаясь.

Но тот отказался наотрез.

Нет, Джесс не собирался говорить Райзе, будто бы предпочитает жить один. Прощаясь с девочкой в присутствии стоявшего рядом Дэниела, он сказал ей:

— А сейчас мне пора ехать.

— Ехать? Куда?

— Назад в Мауи.

— Боже мой!

Райза ничего не могла понять. Но Джесс и не хотел, чтобы она о чем-нибудь догадалась. Во всяком случае — тогда. Ему казалось, что будет лучше, если девочка постепенно привыкнет к его отсутствию. Так было бы легче и для нее, и для него.

— Ты останешься здесь вместе с папой, Стефани и Хол-ли, — сказал он. — Если захочешь, то в январе можешь здесь пойти в школу. Мне кажется, это будет прекрасно!

— Ты уверен?

— Совершенно уверен!

— А как же ты, Джесс?

— Мне же не надо ходить в школу.

Джесс сделал паузу и очень серьезно добавил:

— Я всегда буду с тобой, Райза, как и мама. Мама будет все так же любить и оберегать тебя с небес. Она сейчас уже там.

— А ты тоже будешь там?

— Да. Но знаешь, где именно?

— Где?

— На луне. Ты же знаешь, что луна всегда рядом с нами. Даже когда ее не видно.

— Я помню! Ты ведь рассказывал мне о луне.

— Вот и прекрасно. Значит, я навсегда останусь с тобой. Даже когда ты не сможешь меня видеть!

— Разве ты больше не разговаривал с ней после того Рождества?

— Нет.

— Но знал, что операция назначена на июнь?

— Стефани все время держала меня в курсе дел. Думаю, что теперь Дэниел об этом знает.

В этот момент дверь открылась. Кэтлин вдруг увидела, как лицо Джесса сразу побледнело, а в глазах вспыхнула тревога. Она обернулась в сторону двери, на пороге стоял Фрэнк Фаррелл.

— Джесс, вы можете поговорить с ней.

Глава 28

Уэствудская больница

Кардиологическое отделение

Вторник, 7 мая 1999 года

Она была такой маленькой, изящной и хрупкой куколкой.

Все ее тело было опутано эластичными полиэтиленовыми трубочками, острые наконечники которых проникали сквозь тонкую, нежную кожу. Нос закрывала кислородная маска, но губы и глаза оставались свободными.

Райза сидела в кресле выпрямившись, подобно натянутой струне, и тяжело дышала. Хотя и не так, как час назад.

Медикаменты явно оказывали свое действие. Но прошло слишком мало времени, и говорить Райзе было еще трудно. И все же ее губы чуть заметно зашевелились.

— Джесс… — прошептала Райза.

— Я здесь, дорогая!

— Почему ты плачешь? Не надо!

— Ничего, милая! Не беспокойся обо мне! Как ты себя чувствуешь?

Джесс знал ответ на свой вопрос еще до того, как посиневшие губы девочки прошептали:

— Нормально…

Он смотрел на Райзу, и ему показалось, что она тонет. Уходит от него. Как тонул Патрик тогда, на озере Грейдон…

Нет! Только не сейчас! Это не должно повториться! Он не допустит…

— Мне лучше, — прошептала Райза. — Гораздо лучше, чем…

Она не смогла договорить. Но Джесс понял и без слов.

Если я немного отдохну, то смогу вернуться домой. Мне не потребуется операция. Ни сейчас. Ни в будущем…

Да, она боялась. Смертельно боялась. Джесс видел это.

— Мне кажется, что я знаю, чего ты боишься, милая. Боишься, как бы не остановилось твое сердечко.

Райза чуть заметно кивнула.

— Но мы же столько раз говорили с тобой об этом, Рай-за! И тогда ты не боялась. Что же случилось сейчас?

Джесс подумал, что в последние шестнадцать месяцев, после того, как Райза уехала от него, Дэниел и Стефани, видимо, установили некое табу на любые разговоры об операции. И вот результат.

— Я боюсь… — вновь прошептала Райза одними губами.

— Милая, скажи, чего ты боишься?

— Доктора Фаррелла.

Джесс с трудом подавил удивление. Райза знала Фрэнка чуть ли не со дня своего рождения. Знала как своего доктора, соседа по дому, отца своей лучшей подруги.

— Почему ты его боишься, милая?

— Не знаю. Я видела сон…

— Тебе приснилась операция?

— Да. И то, что после нее я умерла…

Джесс похолодел. Ему показалось, что он сам умирает.