Исцеление любовью, стр. 48

— Да, если возможно. Она у себя?

— К сожалению, нет. Сейчас она вообще уехала из больницы.

— Неужели?

— Доктор Прентис делает что-то для Голливуда. Она хотела обсудить сценарий будущего фильма с романистом Грейдоном Слейком. Наверное, к нему и поехала.

Супермаркет «Ариэль» располагался неподалеку — в двух кварталах. Можно было очень быстро дойти туда пешком. Но Джесс опасливо посмотрел на высокие каблуки спутницы:

— Здесь не очень удобная дорога, Аманда. Как бы вы не…

— Ничего страшного. Я привыкла к высоким каблукам и хожу на них постоянно.

Аманда не призналась, что в этот чудесный весенний день ей очень хотелось немного пройтись рядом с Грейдоном Слейком, написавшим столько прекрасных страниц о бесстрашных женщинах, а сейчас смотревшим на нее с несомненным уважением. Видимо, он считал Аманду Прентис вполне здоровым человеком.

Сейчас она хотела бы откровенно рассказать Джессу, что значат для нее его романы, но боялась начать разговор. Только когда они сели за столик в небольшом скверике во дворе супермаркета, она решилась поговорить о том, что ей особенно нравилось в его книгах.

— Вы не законченный злодей, мистер Слейк. Никогда не объясняете поведение негодяев и тем более не пытаетесь оправдать их какими-то ужасами, которые сами преступники испытали в раннем детстве.

— Это отнюдь не делает негодяев симпатичнее, Аманда. Читатель не принимает двусмысленностей, когда речь заходит о причинах, породивших злодейство.

— Но вы пишете только о том, во что сами верите?

— Да, Аманда. Только так. Мне кажется, что я, как и любой взрослый человек, чувствую ответственность за сделанный жизненный выбор. Не важно, когда он был сделан. Может быть, даже в ранней юности, когда трудно принимать ответственные решения. Я не оправдываю выдуманных мной злодеев и не симпатизирую им. Наверное, из меня получился бы плохой психиатр. Вы согласны?

— Думаю, вы могли бы стать, наоборот, очень хорошим психиатром. Вы понимаете, какой вред наносят злодеи своим жертвам. Или желают его нанести.

— Вам приходилось видеть кого-нибудь из тех, кто пострадал от реальных негодяев, подобных выдуманным мною?

— Да.

— Наверное, это были женщины? Возможно, несовершеннолетние девочки, ставшие жертвами изнасилования?

— Да.

— Из вашего ответа можно сделать вывод, что вы знакомы с Габриелей Ферфакс. Это так?

— Конечно. Как я понимаю, вы тоже с ней знакомы.

— Нет! Я просто внимательно слежу за тем, что происходит в стране. Я читаю газеты, иногда смотрю теледебаты известных политических деятелей разного толка. Довольно внимательно слежу за слушаниями в конгрессе. Время от времени интересуюсь рубриками миссис Ферфакс на том или ином телеканале. Ее бесстрастными оценками и переоценками сексуальных жестокостей, которые она сама испытала. Негодяя, который измывался над ней, поймали. Сама Габриела уверяла конгрессменов и телезрителей, что он был осужден и понес наказание. Но из сострадания к его семье фамилию преступника назвать отказалась. Скажите, Аманда, ее рассказ звучит искренне?

— Вы имеете в виду то, что Габриела очень уж быстро пришла в себя после всего случившегося?

— Да. Я не заметил никаких последствий насилия.

— Это действительно так. Но ведь она не была в полном смысле изнасилована. Речь шла только о попытке. К тому же, когда все это случилось, у Габриелы уже заканчивался подростковый возраст. Она имела сексуальный опыт. То и другое могло значительно притупить полученную травму.

— Значит, вы думаете, что история, которую она рассказывает с экрана, звучит правдиво?

Аманда пожала плечами:

— Мне кажется, что это не имеет никакого значения. Габриела сделала доброе дело, рассказав эту историю по телевидению. Ведь ее передача повлекла за собой и юридическое расследование того случая.

Это было правдой. Габриела Сент-Джон Ферфакс, адвокат высшей квалификации, защищавшая права жертв насилия, оказала бесценную помощь легионам женщин и совсем еще невинных девушек. По сравнению с этим, страдания одного-единственного мужчины, осужденного по иску Габриелы, ничего не значили.

Конечно, если этим мужчиной оказались не вы.

Глава 24

Уэствудская больница

Кардиологическое отделение

Понедельник, 6 мая 1999 года

Кэтлин посмотрела на часы. Стрелки показывали половину четвертого — значит, прошло еще пять минут. Этот первый майский понедельник должен был етать памятным днем в ее жизни.

Пациенты доктора Тейлор чувствовали себя стабильно. Какие-либо операции не планировались. Почта, казалось, прекратила свое существование.

Мир был спокоен. А скорее — замер в ожидании чего-то. Чего? Страстной ночи, которую Кэтлин обещала Джессу?

Конечно, нет! Истинная причина стала для Кэтлин очевидной пятнадцать минут назад. Позвонил Стивен и сказал, что клетки костного мозга Джесса прижились в организме Патрика. Эта новость наполнила Кэтлин радостью. Весь мир для нее засиял новыми яркими красками.

Итак, сейчас уже три часа тридцать три минуты. Пора уходить. Тем более что она уже предупредила секретаршу о своем уходе.

Итак, все оставшиеся до вечера часы она будет готовиться к встрече с Джессом.

На столе затрещал телефон. Кэтлин взяла трубку.

— Алло!

— Добрый день! — услышала она приятный женский голос с британским акцентом. — Это кабинет доктора Тейлор?

— Это сама доктор Тейлор. Лиллит?

— Да, Кэтлин, это я!

— Очень рада слышать ваш голос, Лиллит! Такая прекрасная слышимость. Вы в Лос-Анджелесе?

— Да, мы вчера приехали.

— У вас все в порядке?

— Все просто прекрасно, Кэтлин! Роберт и Тимоти в восторге от сценария «Похитителя сердец».

— Я так и думала. Сценарий просто прекрасен! А вы сами его читали?

— Да. И полностью согласна с вами: он замечателен! Извините, Кэтлин, мне не хотелось бы сейчас отрывать вас от дел. Скажите, мы не могли бы где-нибудь встретиться и хорошо провести время? Естественно, не в больнице.

— О, Лиллит! Я так рада слышать, что у вас все прекрасно! А как же ваша опухоль?

— Нормально, Кэтлин! Я так хорошо себя чувствую, что даже стыдно сказать! А сейчас мне ужасно хочется посидеть где-нибудь с вами, потягивая чаек, поболтать и расслабиться!

— Это было бы превосходно. Секунду, я загляну в свой календарь. Так… А что, если в среду?

— Прекрасно!

— Давайте в кафе во дворике «Ариэль». Идет?

— Идет!

— Итак, до среды?

— До среды. Буду с нетерпением ждать!

— Я тоже!

— Пока!

Положив трубку, Кэтлин записала на перекидном календаре: «Среда. Асквиты». В этот момент чья-то тень упала через ее плечо на стол. Кэтлин подняла голову:

— Патрик!

Это действительно был Патрик Фалконер. Он стоял перед ней бледный, как вампир.

— Правда, что моим донором стал Джесс?

— Да… — ответила Кэтлин, чуть помедлив и глядя в пол.

— Как такое могло произойти?

— Как? Я все ему рассказала. Ты спросишь, пришлось ли его долго уламывать? Не пришлось. Он сразу же согласился. — Кэтлин поднялась из-за стола. — Ты, конечно, считаешь меня предательницей, Патрик. И имеешь на это полное право, но я поступила так, как считала нужным, и не раскаиваюсь. Так что извини меня.

Во взгляде Патрика появилось удивление, но голос остался таким же инквизиторским:

— Ты, верно, думаешь, что я просто убит этим известием?

— Я… не знаю. Не знаю, что думаешь… ты.

Да, Патрик думал. Размышлял. Размышлял над ответом Кэтлин. И вообще — над всем происшедшим. Ему теперь стало понятно, почему клетки донора так быстро и надежно прижились в его костном мозге.

А еще Патрика мучила мысль о том, что Аманда встречалась с Джессом. В свою очередь, сознание того, что это так сильно на него подействовало, выводило Фалконера из себя. К тому же все, что хоть как-то оказывалось связанным с родным братом, неизменно вызывало в нем мстительное чувство.