Хэппи-энд, стр. 25
Восемь лет назад, отсылая последний конверт с деньгами, Рейвен почувствовала огромное облегчение от того, что перевернула наконец эту постыдную страницу своей жизни. Ей хотелось навсегда забыть годы, проведенные в поместье Торнвуд.
Но полгода назад она получила письмо с приглашением принять участие в торжественной встрече выпускников школы, организатором которой была Виктория Уэйнрайт и ее муж Блейн Кэлхаун. Торжественный прием должен был состояться в Чикаго, в отеле «Фермонт».
Это был вызов, и Рейвен решила принять его! Не теряя времени, она отослала по указанному адресу чек на пятьсот долларов. Таков был взнос за участие в приеме по полной программе, предусматривающей роскошный обед и танцы вечером в субботу и поздний завтрак с шампанским в воскресенье утром.
Теперь у Рейвен были деньги, она очень неплохо зарабатывала в качестве юриста, носила дорогую одежду от лучших кутюрье, имела со вкусом подобранные драгоценности. И все же ее финансовое благополучие не принесло ей счастья, не подарило ей ни теплой дружбы, ни верной любви. В этом смысле она по-прежнему оставалась аутсайдером.
Рейвен решила заплатить своему новому садовнику, Николасу Голту, за то, чтобы он помог ей создать иллюзию любви и счастья, доказать всем ее бывшим одноклассникам, что и она достойна настоящей любви, что она преуспела не только на профессиональном поприще.
Сидя в салоне самолета, Рейвен долго смотрела в книгу ничего не видящими глазами, размышляя о прошлом и настоящем. В конце концов она пришла к горькому выводу: с помощью Ника Голта она хотела скрыть от всех своих недоброжелателей, что они в конечном счете оказались правы, называя ее птицей смерти, плакучей ивой.
Именно такой она и стала – вечно горюющей, неспособной даже родить ребенка...
Глава 10
Апартаменты, забронированные Рейвен в отеле «Фермонт», были чуть ли не самыми лучшими. Между двумя просторными спальнями была шикарно обставленная гостиная, в которой стоял даже кабинетный рояль. Весь интерьер был выдержан в розово-лиловых и кремово-бежевых тонах. Из окон спален открывался великолепный вид на город и озеро Мичиган.
Приехав за несколько часов до торжественного приема, Рейвен и Ник разошлись по своим спальням и провели там оставшееся время, приводя себя в надлежащий вид. Ник позвонил домой и сообщил родителям номер телефона в отеле, чтобы они могли в случае необходимости позвонить ему сюда, в Чикаго. Опытным глазом магната гостиничного бизнеса он внимательно осмотрел всю комнату, предоставленную в его распоряжение, и остался весьма удовлетворен увиденным.
Одеваясь к началу приема, Ник думал только о Рейвен, с нетерпением ожидая увидеть ее в гостиной и потом спуститься вместе с ней в ресторан, где и должен был проходить прием.
Когда Рейвен наконец появилась в гостиной, Ник уже был там, рассеянно наблюдая в окно за опускавшимися на город сумерками.
Неожиданно в дверь постучали. На пороге появился посыльный с букетом черных орхидей.
Недоуменно разглядывая экзотические цветы Ник озадаченно нахмурился и в этот момент услышал за спиной голос Рейвен:
– Спасибо! Как раз то, что надо!
Обернувшись на звук ее голоса, Ник какое-то время молча глядел на великолепное сочетание черного и белого шелка ее вечернего платья. Это был образец элегантности и безупречного вкуса. Платье было в меру скромным, в меру сексуальным, выгодно подчеркивая все достоинства стройной фигуры Рейвен.
Блестящие черные волосы были зачесаны назад и уложены вокруг головы наподобие короны. Макияж на лице был минимальным, как всегда. Единственным украшением служили крупные серьги с ярко-синими сапфирами, оттенявшими пронзительную синеву больших глаз Рейвен, в которых читалась одновременно отвага и неуверенность.
Белоснежка выглядела сказочно прекрасной, но букет черных орхидей был совершенно неуместным!
– То, что надо? – эхом повторил Ник. – Это вы заказали эти черные орхидеи?
– Да, это своего рода розыгрыш для моих одноклассников.
Розыгрыш? Ничего подобного! Ник сразу понял, что дело было не в придуманном розыгрыше, а в том, что эти черные орхидеи почему-то имели для Рейвен очень большое значение – настолько большое, что она, кажется, даже платье сшила специально для такого букета.
– Давайте я помогу приколоть букет к платью, – предложил он.
– Да, конечно, – смутилась она. – Спасибо...
Осторожно вынимая орхидеи из белой упаковочной коробки, Ник не мог не восхититься качеством цветов. Это был роскошный, очень дорогой букет, но...
– Нет, все не так!
– Не так? Что именно?
– Этот букет нисколько не добавит вам очарования, Рейвен. Даже наоборот, он лишь будет отвлекать внимание от вашего прелестного лица. Он здесь совершенно не нужен.
В ее сапфировых глазах, мелькнуло что-то похожее на радостное облегчение. Ник понял, что мысль приколоть к платью этот букет не доставила ей самой никакого удовольствия.
– Поверьте мне, Рейвен, этот букет здесь не нужен! Между прочим, я специалист по цветам!
– Ну, я даже не знаю... – пробормотала Рейвен в искреннем смятении.
На самом деле она решила появиться на приеме с этим букетом на платье только потому, что ужасно боялась, как бы Виктория или Блейн не подарили ей подобный букет из черных орхидей в знак прежнего презрения и насмешки. Если она появится уже с черными орхидеями на платье, это послужит лучшей защитой от такого обидного подарка.
Но теперь, когда Ник твердо заявил, что эти цветы не подходят к ее наряду и что они совсем неуместны, Рейвен вдруг почувствовала радостное облегчение и... уверенность в себе. Даже если Виктория или Блейн осмелятся подарить ей букет черных орхидей, Ник все равно отвергнет цветы, решительно отказавшись прикалывать их к белоснежному шелку лифа ее платья.
– Хорошо, я оставлю их здесь, – кивнула она Нику.
– Вот и отлично! – улыбнулся он. – Между прочим, сегодня вы ослепительно красивы, Рейвен!
– Благодарю за комплимент. – Она слегка покраснела, услышав в его голосе мужское восхищение, и тут же одернула себя – они же договорились, что он будет притворяться влюбленным в нее! – Этот смокинг отлично смотрится на вас! – сказала Рейвен, стараясь говорить деловито и холодно.
– Благодарю вас! – откликнулся Ник с улыбкой.
Он нисколько не сомневался, что экзотическая красота Рейвен не нуждалась в экзотической красоте черных орхидей. Ей нужно БыIоo совсем другое. Ее губам не хватало улыбки, а глазам – блеска уверенности в своей неотразимой красоте.
Вместо того чтобы излучать спокойствие и сознание собственной уникальности, она выглядела несчастной, потерянной неудачницей, не представлявшей для окружающих никакого интереса.
Подчинившись внутреннему порыву, Ник ласково коснулся ее щеки, невольно наслаждаясь нежностью атласной белой кожи, и тихо сказал:
– Я не знаю, кто и как обидел вас, Рейвен, но у меня есть к вам деловое предложение. Давайте отомстим им!
В глазах Белоснежки мелькнуло удивление, потом горячая благодарность, потом ее губы дрогнули в очаровательной улыбке.
– Отличный план, Ник! Отомстим!
Виктория Уэйнрайт Кэлхаун была чрезвычайно удивлена, получив чек, подтверждавший твердое намерение Рейвен Уинтер участвовать во встрече выпускников. Потом удивление сменилось злорадным предвкушением как нельзя более удачной возможности поделиться с друзьями отвратительной правдой о Рейвен, которую ей недавно открыла мать, Патриция Уэйнрайт, когда была вынуждена объяснить дочери, откуда ей известен адрес Рейвен в Лос-Анджелесе.
Теперь к длинному списку грехов Рейвен прибавилось еще и воровство! За то время, которое оставалось до встречи выпускников, Виктория успела присоединить к истории о воровстве денег еще и кражу семейных драгоценностей.
Многие из одноклассников Виктории так и остались жить в окрестностях Чикаго, поэтому ей не составляло никакого труда поддерживать с ними постоянную связь. Они часто виделись и проводили вместе свой досуг. Без Рейвен Уинтер предстоящая встреча выпускников превратилась бы всего лишь в очередной вечер с обедом и танцами. Но Рейвен согласилась приехать, и это означало, что они вволю повеселятся, вспоминая анекдоты прошлого и всякие непристойные истории о ней и ее любовниках. Бывшие подростки, превратившиеся теперь в солидных мужчин, с удовольствием смаковали грязные подробности их интрижек с Рейвен, о которых никогда не распространялись в отрочестве. Дескать, она сама хотела всегда и со всеми подряд, потому что у нее постоянно свербило между ног!