Владетель Ниффльхейма (СИ), стр. 86
— Кому?
Какая разница? Варг говорит, чтобы причинить боль. Ему нравится причинять боль… и бледные губы кривятся в усмешке:
— Твоей матери.
Варг ушел за секунду до того, как стены пузыря лопнули, впуская холодную морскую воду. Две волны, как два крыла, ударили Алекса, смяли и вышвырнули прочь.
Он поплыл.
Он работал руками и ногами так сильно, как мог. И держал зубы сцепленными, но пузыри воздуха все равно вырывались и вытягивались нитью.
Вверх.
Море светлело. Оно было плотным, неудобным, и Алексу приходилось протискиваться сквозь воду.
Вверх.
Мелькали тени рыб, крупных, неповоротливых. Перед самым Алексовым носом высунулась черная морда косатки с огромным ртом, полным острых зубов, но тут же исчезла.
Вверх.
Жжение рождалось внутри, и распирало легкие, опоясывало сердце, предупреждая — недолго осталось. Ничего. На сколько хватит. Главное — не останавливаться.
Только все равно ничего не получится… не получится…
Надо.
И море все-таки закончилось. Оно выпустило Алекса, позволив вдохнуть, и тут же скрутило мышцы судорогой. Если бы не рука, вцепившаяся в волосы, Алекс ушел бы под воду.
Варг держал крепко. Черный жеребец его стоял на воде, и капли скатывались с гривы и хвоста, но оставались на море россыпью, росой на листе волны.
— Как самочувствие? — поинтересовался Варг.
— С-спасибо… н-нормально.
Кровь закипала. Алекс слышал, как бурлит она в сосудах, которые вот-вот лопнут, точно трубы под давлением. Немели пальцы. Болели локти. И с каждой секундой боль росла, становясь невыносимой. Алекс закусил губу, чтобы не кричать, но все равно закричал.
— Не передумал?
— Н…нет.
— Будет еще хуже. Нельзя быть настолько упрямым.
Варг смотрел. Ждал. А не дождавшись, коснулся лба, и кровь успокоилась.
— Я ни о чем тебя не просил!
— Считай подарком. Или нет… ты будешь должен мне один ответ. Правдивый.
Варг разжал руку и выпрямился. Он почти сливался с серо-белым небом, которое грозилось выпустить новую стаю снежных птиц. На самой линии горизонта виднелись горы, низкие, плоские, напоминавшие издали черных китов. И еще дальше, в волглых шубах облаков, прятался мост.
— Биврёст, — сказал Варг, разворачивая коня. — Еще одна дорога к Хельхейму. И советовал бы поспешить. Игра скоро закончится.
Глава 2. На крыльях моря
Юля не могла плакать. Она сидела на макушке драконьей головы, перебирала острые, как ножи, перья и не огорчалась, когда резала пальцы. Иссеченные руки поили Нагльфара, и дракон лишь вздыхал, принимая подарок.
Он шел, держась по ветру, и огромные лапы мелькали, касаясь водяной глади. А море, успокоившись, превратилось в сине-зеленый камень. Нарядный срез изредка раскрывался трещинами, выпуская треугольный плавник косатки. Еще реже кит показывался целиком. Он выпрыгивал из воды, повисал на мгновенье и вновь падал белым брюхом на каменную гладь. Летели брызги.
— Деточка, хватит уже, спускайся! — Снот сидела рядом с рулевой лопастью, и глядела на море.
Все глядели на море, хотя Юля понимала — бессмысленно.
Она сама искала.
Спускалась к волнам, поднималась высоко, когда само море становилось лишь кипящим водяным котлом. И вновь летела к нему, к черному, блестящему.
Звала.
Не дозывалась.
И ветер, разворачивая крылья, выламывал их. Потом он просто смел Юлю с неба, и она лишилась крыльев. Без крыльев тяжело.
— Поплачь, если будет легче.
Кошка вскочила на борт, и оттуда перепрыгнула на массивную драконью шею. Нагльфар зарычал, тихонько, но Юля научилась различать его гнев.
— Поплачь.
Теплый шерстяной бок коснулся руки, впитывая бесполезную кровь.
— Плачь…
Юлька не помнит, как плакать. Слезы жгут глаза, но остаются внутри, проваливаясь к самому сердцу.
— Это был правильный поступок, милая, — Снот забирается на колени и, поднявшись на задние лапы, передними обнимает Юльку. — Он дал нам шанс.
— И умер.
Сказала, хотя дала себе самой обещание, не произносить вслух этого слова. Всех слов о смерти…
— Если умер здесь, то…
— И там тоже. А в отличие от меня, у него нет запасных жизней, — жестко обрезала Снот. — Я предупреждала тебя о тщетности надежд. Я предупреждала… поэтому, лучше поплачь. Отдай слезы морю. И тогда ты снова сможешь летать.
— Я больше не хочу. Стой, — Юля сняла кошку. — Но если жив там, то…
— То жив здесь. Это не имеет значения.
— Почему? Ты ведь можешь посмотреть. Просто посмотреть и все!
— Да.
Косатка догнала корабль и пошла рядом. Теперь она не пряталась в глубине, но словно бы лежала на волнах, поворачиваясь то одним, то другим боком, и тогда спинной плавник входил в воду и рассекал ее, словно огромный плуг.
— Тогда… пожалуйста, — Юля сжала кулаки, выдавливая кровь на кошачью голову. — Пожалуйста, если ты можешь…
Капли падали и уходили. Однажды Юленька — другая, прежняя — опрокинула вазу с цветами. И хрупкие гвоздики сломались, а вода выплеснулась на ковер и тут же исчезла. Она сидела внутри, у жесткого основания, но ворс оставался чистым.
Как Снот.
— Нет, — ответила кошка.
— Это так сложно?
— Нет.
— Тогда почему?!
— Потому что нам некогда. У нас есть дела куда более важные. Посмотри, что ты видишь?
Море. Небо. Нагльфара. Джека у рулевого весла. Косатку. У китов человечьи глаза, и Юля этого не знала.
— Впереди Клыки Волка. А за ними — Хельхейм. Позади же — не только драугр, но и Варг собственной персоной. Мы не можем позволить себе остановку.
— Даже ради Алекса?
Кошка отвернулась и прыгнула на палубу.
— Мы можем вернуться? — обратилась Юля к Нагльфару.
— Дитя стальных мечей и грозных бурь, я огорчу тебя отказом. Плененный словом, я приму твой гнев, но не свое бесчестье.
Юля кивнула. Она поднялась, выпрямилась, хотя стоять на плоской драконьей голове было неудобно, и с трудом подняла отяжелевшие руки.
Если никто не хочет помочь, то… она справится сама.
— Погоди. Спустись, пожалуйста, — Джек держал рулевое весло крепко, налегая всем телом. Все равно он слишком мелкий, чтобы действительно справляться с кораблем. Ему лишь позволяют думать, что он ведет коня морей.
Настоящие рулевые выглядят иначе. Откуда Юльке знать? Ниоткуда. Это не ее знание.
— Спустись. Поговорить надо. Пожалуйста, — добавляет Джек, хмурясь сильнее прежнего. — Успеешь улететь.
Наверное, он прав, тем паче, что улететь не получается. Собственные руки тяжелы, как будто набиты изнутри мокрым песком. И Юлька соскальзывает по драконьей шее на палубу.
Когда-то палубы были красны от крови и скользкими змеями вились по ним кишки. Когда? Давно.
— Тебе нельзя уходить. Это — опасно.
— И что?
Юля больше не боится. Когда-то — она помнит то время, но смутно — она боялась постоянно, теперь же просто не хватает сил взлететь.
И выловить из воды… что?
— Ничего. Ему не понравится, если тебя здесь не будет.
— Не понравится? Да мы не знаем, вообще жив ли Алекс! И не узнаем, если будем просто сидеть… ждать чего-то.
Юля сжала кулаки, вдавливая ногти в израненные ладони. Боль оглушала, но и успокаивала.
Им, тем, которые сходились в битве, тоже бывало страшно. И тогда они умирали. А Юлька, точнее не она, но другая, утаскивала души.
— Я думаю так, — сказал Джек не своим, жестким голосом. — Мы дойдем. Я стану Владетелем. Я буду владеть всеми морями и землями, и вообще всем тут. Так?
— Вне всяких сомнений, — Снот точила когти о мачту.
— И тогда я спрошу. Мне ведь ответят?
— И ответят. И вернут. И сделают все, чтобы угодить. Нужно лишь достичь Хельхейма. Там все ответы… именно там… и Джек верно говорит, о крылорожденная. Если твой друг жив, то это — самый верный способ его вернуть. Видишь? Ничего сложного. Теперь главное — успеть. А мы успеем. Если, конечно, поторопимся.