Натуральный обмен (СИ), стр. 94
— Я попробую поговорить с остальными министрами, — пообещал Мельвидор. — Может быть, они что-то придумают. Шааген, Ингер, Варнус…
— Варнус? — скептически переспросил я. — Да он ненавидит меня с самого начала.
— После последней финансовой реформы он у тебя готов с руки есть, — возразил волшебник.
Я только пожал плечами, с руки, так с руки. И если Мелу хочется поговорить с ними, пусть говорит, это ничего не изменит.
— Мы придем завтра, — пообещал монах на прощание.
— Приходите, — разрешил я.
Что ж, если дела пойдут так, как я думаю, они все успеют ко мне прийти ни один раз. Сакернавен и Холдер непременно решили устроить показательное выступление из моей казни, такое же, какое я учинил для Эрвина и Лигурда. А это займет время, гости же должны успеть съехаться со всех провинций.
Я поднял голову к потолку и невесело рассмеялся.
— Ты слышишь меня, Эрвин? Твои проклятия сбываются, ты отмщен.
Но потолок не ответил, и на том спасибо.
Я еще немного побродил по камере и упал на койку, на этот раз лицом вниз.
***
Эйнира пришла только через три дня. Выглядела она спокойной, в отличие от остальных посетителей: не злая, как Гердер, и не скорбящая раньше времени, как Мел и Леонер.
Я прильнул к решетке.
— Почему не приходила? — вышел придушенный шепот.
Эйнира дернула тонким плечиком под шалью, наброшенной на платье.
— Сначала плакала, потом злилась, потом снова плакала. Как успокоилась, так и пришла.
Честная моя… Я против воли улыбнулся, протянул руку и коснулся ее щеки.
— Прости меня.
Эйнира подумала, прежде чем ответить.
— Знаешь, — тихо произнесла она, наконец, стиснув мою ладонь, — я не могу сказать, что одобряю твое решение, да я и не могу его одобрять, когда тебе грозит смертная казнь. Но я его понимаю. Правда.
— Простишь?
— Уже простила, — заверила она.
— Я уверен, у тебя все будет хорошо.
Эйнира вдруг неожиданно фыркнула.
— Знаешь что, — решительно сказала она, — не смей еще прощаться и лишать меня надежды, что все обойдется.
Я усмехнулся. Вот он правильный подход, в котором я так нуждался.
— Не буду, — пообещал я, крепче сжимая ее руку.
— Интересно, Эридан там счастлив, — вдруг сказала Эйнира.
Я хмыкнул.
— Надеюсь, в добром здравии.
Я, и правда, не желал ему ничего плохого. Какой смысл? Мне это точно не поможет. Так что пусть будет счастлив и заботится о моей маме, вместо меня.
— Знаешь, мне в эти дни несколько раз очень хотелось его смерти, — призналась Эйнира.
— Эйни!
— Я знаю, — повинилась она, — это неправильно желать кому-то смерти, но он ее заслужил. Тебя обвиняют в том, что ты узурпировал трон, будто ты его убил, а не вынужденно занял его место, когда он сбежал…
Эйнира резко замолчала, уставилась в пространство, нахмурив брови.
— Эйни, ты чего? — забеспокоился я.
— Будто ты его убил… — пробормотала она, потом тряхнула головой, возвращаясь из своих мыслей в реальный мир.
— И что это было? — не понял я.
Она отмахнулась.
— Так, задумалась… Это неважно, время свидания заканчивается. Я приду завтра. Хорошо?
— Хорошо, — эхом отозвался я.
Она выпустила мою руку и достала небольшую книгу из складок шали. Под мышкой она ее держала, что ли?
— Вот. Рей сказал принести тебе что-нибудь почитать.
— Спасибо, — я не глядя на заголовок, кинул книгу на койку, какая бы ни была, от скуки прочту любую, лишь бы чем-то занять голову.
— До завтра, — Эйнира поцеловала меня в нос через прутья решетки и быстро пошла к выходу.
Я, конечно, против, чтобы меня оплакивали при жизни, но мне показалось, что Эйнира ушла слишком позитивно настроенной. Или придумываю? Только бы она, подобно Рею, ничего не задумала.
И дай Бог, чтобы эта парочка не спелась, и ничего не натворила, что повредит им самим.
***
Министр торговли Шааген пришел ко мне еще через три дня, уже за два дня до назначенной даты казни.
По правде говоря, не смотря на слова Мельвидора, что он поговорит с кем-то из министров, никого из них я не ждал, а потому удивился.
— Здравствуй, Андрей, — поздоровался он, видимо, его уже просветили о моем настоящем имени.
— Здравствуйте, Луис, — кивнул я в ответ. — Чем обязан?
В то, что даже всегда по-доброму относящийся ко мне Шааген решил просто зайти поболтать, я не верил.
— Я разговаривал с Мельвидором, он просил меня помочь.
— Понятно, — отозвался я, — вы пришли сказать, что вы бы рады, но не в силах.
— Ты прав, — согласился министр, — освободить вас… тебя я не могу. Но могу сделать еще кое-что.
Я удивился.
— Ладно. Я весь внимание.
— Эридан… Андрей, — он снова запнулся. — В отличие того Эридана, которого я знал с детства, ты заставил меня себя уважать. И не только меня, всех нас. Кто-то ненавидит тебя, но уважают все без исключения, — я скептически скривился, но он продолжал: — Поэтому я ломал себе голову, как я могу тебе помочь. Как ни странно, идею подала твоя жена…
Эйни? Я удивился вторично. Так и знал, что что-то задумала.
— … Ты знаешь, как в Карадене должно казнить самозванцев.
Спасибо, что напомнили…
— Знаю. Четвертованием.
— Помимо того, что смерть болезненная, но и ужасно некрасивая.
— Да уж, — я снова скривился.
— Я могу повлиять на остальных министров, чтобы четвертование заменили обезглавливанием.
Я чуть не рассмеялся. Какая честь, я умру красиво!
— Вы могли бы мне сообщить эту новость на эшафоте, — заметил я. — Не было смысла приходить сюда.
— Ты прав, — не стал министр отпираться. — Но для изменения способа казни мне нужно кое-что от тебя, а именно: твое признание в убийстве настоящего Эридана Дайона.
— Чего? — я даже растерялся. — Я не убивал Эридана.
Шааген покачал головой:
— Это неважно. Ты сам сказал Сакернавену, что Эридан не вернется в любом случае. А признание в его убийстве уменьшит твои муки.
Я молчал, хмуро глядя на него исподлобья.
— Не упрямься, — сказал министр. — Мне жаль, что я больше ничем не могу помочь, но это большее, что я могу для тебя сделать.
— Эйнира, значит, придумала? — уточнил я.
— Да, — кивнул Шааген.
Что ж, если для нее важно, как я умру… Конечно же, ей не хочется видеть четвертование. Конечно же…
— Если для нее это важно, — сдался я. — Принесли бумагу?
— Конечно, — министр протянул мне свиток и ручку.
Я присел на край койки, положил ногу на ногу, сверху бумагу и приготовился писать.
— И как же я его убил? — поинтересовался я, фантазия отказывала напрочь.
— А как бы тебе хотелось? — очень серьезно спросил Шааген.
Я усмехнулся нелепости данного разговора.
— Свернул бы шею.
— Вот так и пиши, — благословил министр.
Я хмыкнул и принялся писать свое второе признание.
11 глава
Скажи мне кто пару лет назад, что я буду так спокоен, готовясь встретить смерть, я бы не поверил, даже рассмеялся, но теперь я был действительно готов к завтрашней казни. Моя жизнь подошла к концу, и все события последних лет должны были получить свое логическое завершение. Ведь, по большому счету, все честно: самозванец, узурпировавший трон, получит по заслугам.
Сидя на полу в маленькой камере, опершись спиной о койку и закрыв глаза, я пытался найти в себе остатки юношеского максимализма, духа противоречия, или, на худой конец, хотя бы идиотского оптимизма, который все это время сопровождал меня, помогая выпутываться из самых безвыходных ситуаций. Но ничего этого я в себе не находил.
Не было во мне также злости и ненависти. Я снова искренне пытался ненавидеть Эридана, отнявшего у меня мою жизнь и мой мир, но только еще раз убедился, что не могу. Не беги Эридан отсюда, я никогда бы не стал тем, кто я есть. Ведь раньше я не знал истинного значения и цены таким понятиям, как дружба, преданность и любовь. Так пусть судьей Эридана станет его собственная совесть, а еще лучше, пусть и она молчит, а он будет счастлив простым человеческим счастьем, в мире, принявшем его куда лучше, чем меня. Пусть он радует мою маму, находясь рядом с ней, и, господи, пусть она никогда не узнает правды!